Лицо в корзине. Без мата не обойтись?

Утром, вынимая из почтового ящика корреспонденцию, увидела, как моя соседка с верхнего этажа швырнула в корзину для мусора какой-то журнальчик. Мелькнуло знакомое женское лицо на обложке.

– За что вы ее так? – не удержалась я. – Она моих детей с экрана учит материться. Вы случайно не видели эту передачу? Случайно видела. И она меня очень расстроила. Правнучка великого классика и ее собеседник-филолог энергично обсуждали тему мата в русской литературе и кинематографе. И дружно пришли к выводу: ну как без него нам обойтись, ведь это соль языка нашего, а без нее все пресно и невкусно. Вспомнила еще одну передачу на другом канале, где наш известный кинорежиссер представлял свой документальный фильм о вымирающей деревне. Он ходил по избам, перетряхивал брошенные хозяевами вещи, нашел даже старинные, вязанные прабабушками, хранимые когда-то в сундуках, а теперь валявшиеся  в пыли запустения бесценные – памятью – кружева. А вечером с кинобригадой, местными мужиками, местным же, вероятно, батюшкой за столом сокрушался о русской неприкаянной жизни. Сокрушения подкреплял отборным матом (для зрителя, конечно, смикшированным). А рядом с батюшкой сидел грустный мальчишка 12-13 лет. Стыдно было за режиссера, за батюшку, за мужиков… …Мой дед, прошедший Первую мировую войну, видевший ужасы Гражданской войны, вернулся домой искалеченный телом. Но не душой… И потому не слышала я в детстве даже при великих наших с братом шалостях, чтобы наш дедушка Афанасий Филиппович употребил даже такое относительно безобидное слово, как «дурак». Он, бывало,  приговаривал: «Три раза назовешь дураком – таким и останется». Брани скверной не слышала я и от родителей, а они прошли всю войну. …Напротив нашего подъезда школьный двор. И мне не надо спрашивать из окна прохожих: «Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?» С наступлением весны это «тысячелетье» с ревом ворвется в наш дом, в наши квартиры. На спортивной площадке будут играть в футбол или волейбол милые девочки и мальчики. И на деревьях повиснет такой мат, что сорвутся с веток видавшие виды и слыхавшие слухи вороны. А воробьи испуганно перелетят в другое место. Птицы понимают наш язык! А педагог на все замечания прохожих урезонить подопечных махнет рукой: привыкайте, такой речевой обиход. Но не у детей же! Мат льется с телеэкранов, мат внедряется в наше сознание… Но зло, как и добро, возвращается… Помните: «Отец ест кислый виноград, а оскомина на губах у сына»? Нам дан великий язык. Я помню, как в школе, а потом и в вузе мы тренировались в знании русского языка, составляли рассказ, все слова в котором начинались на одну букву, – целый рассказ со смыслом и сюжетом. На каком еще языке можно сотворить такое?! Например: «Полдень. Погода – прелесть! Петр Павлович Протасов проснулся, потянулся, перевернулся, подпрыгнул. Потом пошел полдничать…» Воистину, что имеем – не храним, потеряв, не плачем. Москва