Лица

Человек со стороны

До недавнего времени Михаил Швыдкой был известен узкому кругу театральной интеллигенции. Он выступал прежде всего как критик на страницах журнала “Театр”, в редакции которого Михаил Ефимович в 80-е годы занимал ряд высоких должностей: был ответственным секретарем, заместителем главного редактора. Тематика его публикаций всегда соответствовала духу переживаемого момента – горбачевская перестройка, активно поддержанная знаменитыми “шестидесятниками”, новаторские искания первичных партийных организаций театральных коллективов, актуальные интервью с главными реформаторами сценического соцреализма, прежде всего с Олегом Ефремовым…

В течение почти пяти лет (с начала 90-х годов) работал в Министерстве культуры России в качестве замминистра. Тем временем журнал “Театр”, не имея финансовой подпитки, угасал, оставляя своих читателей без столь необходимой для них информации. Сейчас издание совсем замолчало, его редакции удалось при помощи спонсоров выпустить в прошлом году всего один номер. После “отставки” министра Евгения Сидорова оставил свой пост и Михаил Швыдкой и оказался… безработным. Но ненадолго…

искал работу, предложений поступало много – можно было “развернуться” в газете или журнале,-говорит Михаил Ефимович. – Вспомнили обо мне и друзья из администрации Президента России. И, как вы знаете, в прошлом году вышел Указ президента о создании нового телеканала “Культура” и о моем назначении его руководителем. Таким образом я стал заместителем председателя Всероссийской гостелерадиокомпании, то есть замом Николая Сванидзе, и главным редактором телеканала “Культура”, который ныне входит в состав ВГТРК.

– Наверное, нелегко начинать на новом, да к тому же, насколько я понимаю, необжитом месте?

– Видите ли, не могу сказать, что я лишен знания теледела. Я давно узнал и досконально изучил обстановку телевизионной кухни. Впервые попал на ТV в 68-м году. Это была моя стажерская практика на складывающемся тогда учебном телевидении. Первая передача, которую я сделал, называлась “Рыцарский турнир”, и посвящалась она французскому классицизму: стареющий Корнель и молодой Расин, овладевающий умами и сердцами людей. Точнее, эту пьесу мы сделали вместе с ныне покойным Леонидом Кленовским, тесно связанным с Щукинским училищем и Театром имени Евгения Вахтангова. У нас подобралась, как сейчас принято говорить, очень дружная и солидная команда. В передаче участвовали звезды вахтанговского театра тех лет. Ох, и натерпелся же я от них. Они буквально громили и поносили наше произведение. Им не нравились его герои, их язык, они высмеивали весь текст пьесы, особенно поэтический. Но все закончилось благополучно. Передача вышла в эфир и, к чести ее создателей, потом еще неоднократно демонстрировалась по телевидению.

– Да, яркие впечатления. А чем еще запомнилась эта работа?

– Я получил свой первый в жизни крупный гонорар и приобрел пишущую машинку. Радовался безмерно, но пьесы писать перестал – не хотелось больше трепать себе нервы. Жене сказал: “Увидишь текст автора на машинке – руби руки”. Драматургия на TV – вещь особенная, большого удовольствия она не доставляет.

– В вашей трудовой биографии есть период, посвященный сугубо педагогической деятельности…

– Да, это святое. Свой творческий путь я начал с преподавания в Восточно-Сибирском институте искусств (тогда он назывался институтом культуры) в Улан-Удэ. Читал курс зарубежной литературы. Нагрузка была приличная – четыре часа в день. Педагогика стала частью моей жизни. Я до сих пор преподаю в Театральной академии (ГИТИСе, который сам, между прочим, заканчивал). Знаете, прихожу к выводу, что если держусь на белом свете, то только благодаря общению с молодежью. Правда, встречаюсь с ней не так часто – один-два раза в неделю. Но, поверьте, общение с молодыми дает мне силу и заряд оптимизма, короче говоря, просто помогает жить. Молодые будоражат душу, у них другой ток крови, иное течение мысли. Как они отличаются от моего поколения! При этом мы находим общий язык – в чем-то, безусловно, я им помогаю, но, если честно, больше учусь у них, чем они у меня. В академии я веду специфический предмет – историю зарубежного театра ХХ века. Специфика в том, что здесь мы говорим больше о соотношении жизни и искусства, нежели о чистом искусстве. Довольно часто встречаюсь с иностранными студентами, в частности с американскими. Лекции, которые читаю в США, посвящаю истории русского театра. Хотя американцев очень интересует наша современная лексикология, вопросы словообразования. Они просят объяснить, что значат по-русски такие слова, как, например, “разборка”, “киллер”…

– Значит, педагогика – святое дело? Не так ли, Михаил Ефимович? Вы – преподаватель зарубежной литературы, истории искусства… Доктор наук, профессор… Но вы все-таки вернулись на TV, и надо полагать, что сегодня именно телевидение – ваше главное поле деятельности. Как же тогда воспринимать ваши слова о тягостях телевизионной кухни и безрадостном на ней существовании?

– Вернулся… Может быть, правильнее сказать, что я и не покидал TV. Расставался с ним надолго, но не уходил навсегда. Пожалуй, так… Зрители, кто постарше, могут вспомнить, что была такая передача – “Театральная афиша”. Я вел ее. Хотя я всегда считал себя профессиональным театральным критиком. Пишущим, а не вещающим. Видел себя человеком со скамьи газетной, журнальной, но не телевизионной.

– Действительно, далеко не все газетчики и журналисты способны работать на TV, добиваться успеха на этом поприще. Между газетной полосой и телекамерой дистанция огромного размера…

– Вы правы, не каждому удается. Не открою тайну, если скажу вам, что на это место, то есть на должность главного редактора телеканала, было много претендентов, желающих, в том числе и среди штатных телевизионщиков. Почему выбрали мою кандидатуру? Наверное, потому, что я – человек не конфликтный. Уверен: самоутверждаться надо на бумаге, в творчестве, а не в “разборках”, как у нас некоторые выражаются. В известном смысле я – фигура компромиссная, промежуточная. Сегодня на TV очень жесткая конкуренция, я ощущаю сильный накал страстей в отношениях между представителями различных телеканалов. Естественно, я с трудом вписываюсь в эту среду и, вероятно, выгляжу на фоне всего происходящего непонятной темной лошадкой, человеком со стороны. Я ведь прекрасно понимаю, что, не выйди “Культура” в эфир 1 ноября прошлого года, ее бы теперь делали другие люди. 8 сентября я вошел в кабинет главного редактора, а 15-го приметил тех, с кем бы хотел иметь дело…

– Итак, 1 ноября телеканал “Культура” вышел в эфир…

– Это была чистой воды авантюра. Тогда я до конца не осознавал, что такое телевизионная технология. Я шел по коридорам студий, как человек с завязанными глазами. Что помогло, выручило или спасло меня? Это советское воспитание и министерская выучка (в ведомстве Евгения Сидорова я все ж таки умудрился стать дисциплинированным чиновником!). Президент сказал, что канал должен быть запущен 1 ноября – следовательно, это для меня закон.

– Скажите, как родилась, пользуясь вашим лексиконом, сия авантюра, откуда взялась идея создания телеканала, чье в конце концов это “изобретение”? И не находите ли вы, Михаил Ефимович, что название телеканала звучит чересчур амбициозно?

– Идея культуры для России, согласитесь, – это особенная сфера жизни. Особенная сфера гордости, если хотите. Когда-то Василий Васильевич Розанов написал, что в России всегда была скверная жизнь, но ее литературе ничто не угрожает.

– Сегодня с этим утверждением трудно согласиться. Сколько разговоров о литературных тупиках, о кризисе культуры. У вас другое мнение?

– Культура для России – это и “священная корова”, и заповедное поле, взращиваемое в сознании каждого из нас. Российский народ -носитель высокой культуры. С давних пор раздаются голоса – россияне по-особому духовны. Такая мифология очень важна для российского человека. Эта мифология и предопределила то обстоятельство, что многим деятелям нашей культуры казалось, будто прекрасное не всегда адекватно отражается на экранах. Мало культуры! – заявляли они. А если высокая культура и попытается проскользнуть в эфир, то неминуемо будет зажата рамками боевика и порнографии. Мстислав Ростропович, Григорий Бакланов, Дмитрий Лихачев, а также другие известные деятели нашей культуры обратились к президенту с призывом защитить духовность на TV. Призыв был услышан, указ подписан.

Название же нашего канала, скажем прямо, амбициозное. Смотрите, мол, какие мы культурные, куда остальным до нас. На самом деле все наше TV, несмотря на обилие агрессивной рекламы, по-моему, гораздо интереснее западноевропейского. У нас нет, может быть, шика и блеска, но по части выдумки и таланта наше TV на высоте. Другое дело, передача “Угадай мелодию!” не сможет заменить музыковедческие и историко-музыкальные программы, столь нужные нашей интеллигенции, да и совсем юному поколению россиян, которые сегодня мы стараемся возродить.

– Вот мы с вами и подошли к конкретным проблемам. Их, надо думать, у вас немало? Впрочем, во главе попечительского совета телекомпании стоит сам Б.Ельцин…

– И несмотря на это, несмотря на то, что, объявив во время своего визита в Санкт-Петербург о создании “Культуры”на TV, Б.Ельцин связал свое имя с нами. Несмотря на то, что мы считаем наш канал президентским, существует масса проблем. Я бы не сказал, что в основном это финансовые трудности, хотя в настоящий момент все упирается в деньги. Наша головная боль – распространение. Канал не принимают Санкт-Петербург, Калининград, Московская область, юг европейской России. Приходится вести переговоры с региональными компаниями, которые распространяли бы “Культуру” на коммерческой основе. Или еще задачка. Мы начинаем вещание в 8 часов утра, а в ряде мест нас принимают лишь с 12.30. Объяснение тут простое. На этом канале “сидит” еще “Телеэкспо”, вещатель, которому эфирное время было продано до 1999 года. Там другая идеология. Когда наш телезритель видит “Магазин на диване”, у него это вызывает законное отторжение. Он переключается на другое вещание.

Существуют сложности и с материально-технической базой, оборудованием. Хоть “Культура” и государственный канал, но пока мы живем на внутренние средства ВГТРК. Тем не менее развиваемся. Меня на данном этапе вполне устроило бы положение, подобное тому, что занимает Татарстан, входящий в состав Российской Федерации.

– Весьма оригинальная позиция. Сможет ли она повлиять на содержание телепрограмм? Ведь первые два месяца вещание держалось практически на архивных материалах. Минули и 100 дней. Состоялась официальная презентация. “Выезжать” и дальше на ностальгии по “голубым огонькам”, старым художественным фильмам и спектаклям уже небезопасно. Можно потерять своего зрителя. Или для вас культура в прошлом? И современность не концептуальна для телеканала? Впрочем, одна деталь необычайно привлекательна – отсутствие рекламных пауз во время передач.

– Обозначим проблему как актуально-грамотное обновление программной политики. Вы обратили внимание на подачи наших информационных передач – новостей культуры? Ведущие рассказывают не только о культурной жизни в России, но и за рубежом. В ближайшее время запускаем несколько новых программ. Я бы назвал их образовательными. Одной из них может стать детская сказка. Разве не забавно и не поучительно услышать сказочные истории, рассказанные своим детям известными деятелями искусства, науки, политики? Я уверен, интеллигентность воспитывается в семье. Разрушили семью в России – и вон сколько утрачено духовных ценностей!

Скоро наши зрители увидят немало новых программ с участием Геннадия Хазанова, Сергея Юрского, Григория Горина, Олега Басилашвили. Готовим к выпуску 40-секундные ролики “Говорите по-русски”. На подходе 150 серий “Тайны музеев Московского Кремля”. Заместитель художественного руководителя МХАТа имени А.П.Чехова Анатолий Смелянский посвящает свою программу 100-летию Московского Художественного театра. Вероятно, повторим программы Виталия Вульфа.

Вы сказали об отсутствии рекламы на канале “Культура”. Но должен вас огорчить. Со временем мы обязательно придем к спонсорско-рекламной схеме. Мы – за лучшие образцы рекламы на TV. Будем заниматься искусством рекламы, которая ни при каких условиях не станет прерывать передачи и фильмы. Реклама у нас должна занимать только межпрограммное пространство.

– Складывается впечатление, что ваша компания подтолкнула к изменению культурной политики и другие каналы. Наряду с шумными развлекательными программами, конкурсами и викторинами там стали выходить серьезные аналитические передачи, которых прежде явно недоставало. Не боитесь затеряться?

– Возникло здоровое соперничество. Хотя вы знаете, что некоторые деятели культуры предъявляют нам немало претензий. Ругать можно за что угодно. Но с одним упреком по отношению к телеканалу я категорически не согласен. Неужели не видно, что русская национальная культура представлена достаточно полно? Да, порой недостает вестей из российской глубинки. Но, как говорится, все еще впереди.

Наш приоритет – многонациональная культура России. Но мы помним, что в нашей стране 80 процентов русских людей. Большинство -православных. Для них идет передача “Ортодокс”. Это не дань благодарности за то, что Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II благословил телеканал “Культура”. Отношения с Русской православной церковью для нас первостепенные. Наша дорога должна вести людей к храму. Храму культуры.

Валерий Ермолов

P.S.

Вот на такой патетической ноте закончился разговор с Михаилом Ефимовичем. Хочу сказать, что я привел далеко не полный перечень новых программ, о которых сообщил мне М.Швыдкой и о чем нашу редакцию постоянно информирует по факсу пресс-служба телеканала “Культура”. Вроде чего ж вам больше! Дело сдвинулось с мертвой точки, начало раскручиваться. Но у меня, простите, есть основание для беспокойства. Есть тревога за судьбу “Культуры”. Понимаете ли, смотрю я так называемые новые программы и что, а вернее, кого вижу? Знакомые все лица. Евгений Евтушенко со своей бессменной передачей “Поэт в России больше, чем поэт”. Генрих Боровик в роли ведущего в программе “Ночной гость”. Или сам Михаил Швыдкой в той же роли. В последнее время их гости – послы иностранных государств или отставные министры. Ну просто дипломатическая академия! Ведущие держатся слишком скованно, в беседах с гостями возникают порой долгие паузы, причем совсем не чеховские, не театральные. Разговоры о новом пока не клеются. Вытягивается в эфир идеология “шестидесятников”, в чем-то и доверительная, но становящаяся или уже ставшая конформистской, замкнутой, клановой. Может быть, именно отсюда – ощущение ограниченности той новизны, которая предлагается нам, зрителям. Если этот идеологический и психологический барьер не преодолеет руководство пятого телеканала и прежние постулаты будут заготовками для обозначения современного мира, то вряд ли сегодняшние зрители, включая в первую очередь молодежную аудиторию, будут прикованы к передачам “Культуры”. Могут спросить, а в чем заключается новое? Новая идеология? Новая жизнь? По всей видимости, в поиске ответов на эти и многие другие вопросы, волнующие россиян, в поиске современных культурных ценностей, до которых пока телекамеры компании “Культура”, увы, не добрались.