Лед и пламень Лойя Джирги

В этой стране автор этих строк побывал уже полтора десятка раз (столько же, кстати, зарекался: больше туда – ни ногой!), прожил там не один год, приобрел десятки друзей, возможно, столько же недругов, объездил большинство провинций. И всякий раз Афганистан открывался ему по-новому.

Но вот председатель был избран. Им стал один из лидеров моджахедов Себгатулла Моджаддеди, человек насколько авторитетный, настолько и колоритный. Ему почти 80, возглавляет суфийский орден Накшбанди, имеет несколько тысяч мюридов (последователей). Образование получил в ьском университете, окончил факультет мусульманского права университета АльАзхар в Египте. Еще в 40-х гг. в Каире установил связь с «братьями-мусульманами». Из Египта был выслан в связи с покушением на Г.А. Насера. В 1960-м уже в Афганистане на 4 года сел в тюрьму за подготовку покушения на лидера СССР Н.С. Хрущева. Преподавал исламоведение в США, был настоятелем мечети и руководителем исламского центра в Копенгагене. – Мазари-Шариф – Москва

Теперь же не поехать просто не мог. Любой афганист согласится на тяжкие лишения, чтобы стать очевидцем, а в какой-то степени и участником события, которое готовилось в Кабуле. Предстояла Лойя Джирга (нечто похожее на наш съезд Советов). На этот раз уникальная, традиционная для афганцев форма волеизъявления народа была призвана принять новую Конституцию страны, во многом определяющую ее будущее на многие годы. Депутатам предстоял путь к согласию сквозь лед противоречий и жгучий пламень страстей…

Поначалу все шло по программе, намеченной еще в ходе Боннских соглашений. Но афганцы не были бы самими собой, если бы не внесли коррективы в порядок, установленный мировым сообществом. Сначала они изрядно отодвинули открытие Лойя Джирги по причине неявки многих делегатов, затем целый день с фанатичной скрупулезностью подбирали кандидатуру председателя, хотя круг претендентов был весьма ограничен.

Посвященные знали, что из 502 делегатов не менее 80% – бывшие моджахеды, остальные – сторонники талибов, коммунистов, демократов, в основном прибывших из-за океана. Хотя, на мой взгляд, понятия – Афганистан и демократия западного типа – пока никак не становятся в одну строку. Вряд ли в ближайшее время либеральные ценности приобретут какую-то значимость для большинства афганцев в условиях еще не затихшей войны, опиумной экономики и всевластия полевых командиров.

Но вот председатель был избран. Им стал один из лидеров моджахедов Себгатулла Моджаддеди, человек насколько авторитетный, настолько и колоритный. Ему почти 80, возглавляет суфийский орден Накшбанди, имеет несколько тысяч мюридов (последователей). Образование получил в Кабульском университете, окончил факультет мусульманского права университета АльАзхар в Египте. Еще в 40-х гг. в Каире установил связь с «братьями-мусульманами». Из Египта был выслан в связи с покушением на Г.А. Насера. В 1960-м уже в Афганистане на 4 года сел в тюрьму за подготовку покушения на лидера СССР Н.С. Хрущева. Преподавал исламоведение в США, был настоятелем мечети и руководителем исламского центра в Копенгагене.

В марте 1979-го перебрался в Пакистан, где создал Национальный фронт спасения Афганистана. За годы войны потерял 109 близких родственников. В феврале 1989 г. на совете представителей афганской оппозиции был избран президентом «переходного правительства». 28 апреля 1992 г. принял власть от президента Наджибуллы и был провозглашен исполняющим обязанности главы Исламского Государства Афганистан. Через 2 месяца по решению Временного совета моджахедов передал власть Бурхануддину Раббани.

Избрав председателя Лойя Джирги, делегаты потратили еще день на избрание заместителей и формирование рабочих органов. И, наконец, приблизились к обсуждению основного закона. Но мнения о принципах построения государства были столь полярны, что на первых порах не представлялось возможным их сблизить. Представители бывшего Северного Альянса во главе с Бурхануддином Раббани категорично настаивали на построении парламентского государства с сильным премьер-министром. Хамид Карзай заявил, что, если президенту не предоставят самые широкие полномочия, он снимет с себя обязанности главы государства.

Остро стояли и вопросы о месте религии в государственном устройстве, закреплении прав национальных меньшинств, женщин, придании узбекскому языку статуса официального, исполнении гимна страны не только на пушту, но и на дари, возможности двойного гражданства, что в первую очередь касалось афганских министров и советников, приехавших из-за океана, и т.д.

Искать компромисс поручили десяти различным комиссиям, сформированным из делегатов. Шесть из них возглавили бывшие моджахеды. Это возмутило представительницу молодежного движения из провинции Фарах 26-летнюю Малалай Джойя. Взяв слово, она очень эмоционально потребовала вывести моджахедов из всех органов власти, объявив их преступниками и разрушителями страны. «Их место – в международном суде!» – воскликнула Малалай. Это было равносильно тому, что войти в клетку с голодными львами и вырвать у них мясо.

Зал взорвался. Одни кричали, другие аплодировали, кто-то, онемев от испуга, вжался в стул. Как пушинку вскинул свое мощное 130-килограммовое тело Абдур Расул Сайаф, лидер Исламского союза освобождения Афганистана, бывший председатель пешаварского «Альянса семи», премьер-министр переходного правительства моджахедов, в своих воззрениях ориентирующийся на ваххабизм Саудовской Аравии, который в боевых действиях никогда не задумывался: казнить или миловать? Суть его рыка сводилась к тому, что моджахеды всегда били коммунистов и очень жаль, что не перебили всех.

В зале зазвенела тишина. Ее нарушил спокойнейший голос Себгатуллы Моджаддеди. Ты смотри, сказал он, моджахеды неустрашимо сражались с супердержавами, разогнали талибов, а тут пришла забитая афганская женщина и отхлестала гигантов по щекам.

Зал облегченно разразился смехом, но с того момента к Малалай приставили персональную усиленную охрану вплоть до возвращения ее под защиту своего рода.

К слову, роль женщин в Афганистане неоднозначна. Большинство из них даже в крупных городах до сих пор ходят в парандже. Им во сто крат сложнее получить образование, достойную работу. Девушек очень часто помимо их воли выдают замуж, иногда враждующие кланы обмениваются женщинами для урегулирования конфликтов. Жене немыслимо подать на развод, супружеская измена равносильна самоубийству. Помнится, еще при власти НДПА пришлось приложить громадные усилия, чтобы к 8 Марта освободить из тюрьмы совсем молодую девушку. Будучи не замужем, она согрешила с молодым дукандором (торговцем), чем обесчестила свой род. По приговору шариатского суда их обоих упрятали в тюрьму, где холод, сырость, темнота, питание за свой счет. Наша Бутырка по сравнению с восточным зинданом – шестизвездный отель.

В тюрьме прямо на земляном полу несчастная и родила. И совсем пропала бы, если б мать не села к ней для поддержки. В феврале, когда я их увидел, это были бестелесные, безмолвные тени, уже не способные согреть ребенка. В свое избавление они так и не поверили. Живы, наверное. При следующей поездке надо будет попытаться найти их следы…

Это с одной стороны. А с другой, более 20% делегатов Лойя Джирги – женщины. Для сравнения, в нашей Госдуме их в разы меньше. Представительница Бадахшана, 35-летняя врач-педиатр Масуда Джалал выдвинула себя кандидатом в президенты на предстоящих в июне выборах. Это уже не первая ее попытка. На предыдущей Лойя Джирге в июле 2002 г. она набрала 10% голосов. Это был второй результат после Хамида Карзая, поддерживаемого всей мощью США и западного мира.

На этот раз Масуда намерена обратиться напрямую к женщинам Афганистана, которые, по ориентировочным данным ООН, составляют 60% населения. Конечно, победить ей вряд ли удастся (не в каждом племени женщинам будет позволено голосовать), но уважать себя заставит. Ведь не зря в проект новой Конституции внесли поправку. Вместо «равноправие для всех граждан страны» написали «равные права как для мужчин, так и для женщин».

Ранее мне приходилось знавать одного лихого афганского генерала, который, будучи молодым, четырежды женился. Затем спутницы жизни объединились и устроили такое фронтальное наступление за свои права, что генерал был вынужден искать в городе пятую квартиру, чтоб было где дух перевести. Да и сейчас во многих афганских семьях, живущих в России, я на всякий случай в разговоре с хозяином избегаю таких слов, как баня, водка, охота. Не дай Аллах, услышит хозяйка – моим друзьям влетит по первое число…

Саланг и Шибар

Дебаты в комиссиях Лойя Джирги обещали быть столь жаркими, что прессу решили на их заседания не пускать. Возникла пауза, которую я решил заполнить поездкой к друзьям в Мазари-Шариф. Лучше бы этого не делал. Кто ездил зимой через Саланг, меня поймет. Полгода назад там начала ремонтные работы сомнительная турецкая фирма. Россию, кстати, международное сообщество в борьбе за проект изящно отодвинуло, не позволив даже участвовать в тендере. После месяцев «кипучей» работы «фирмачей» каких-либо значимых улучшений я не увидел. Только насчитал 17 тусклых ламп в длиннющем трехкилометровом туннеле, которых раньше не было.

В течение дня из-за работ перевал закрыт. По обе стороны скапливаются тысячи машин, большинство – тяжелогруженые грузовики с гуманитарной помощью, товарами, топливом, встречаются и армейские тягачи, затянутые брезентом. Около шести вечера эта лавина, грохоча, коптя, надсадно рыча моторами, срывается с места. Мне сказали, что на перевале базируется целый батальон МВД для регулирования движения. Но признаков его существования не отметил. Скорее всего, попрятались, чтоб не пасть невинными жертвами.

В силу вступают законы природы сурового края. Прав тот, у кого «железнее» машина и больше лошадиных сил. Ралли Париж – Пекин по сибирским дорогам, перевалам Горного Алтая, пустыням Монголии, в котором довелось участвовать в конце 90-х, вспоминалось как прогулка по бульвару на курорте.

После сумасшедшей гонки по крутым, занесенным снегом, обледенелым серпантинам колонны, встретившись в верхней точке, вздыбливаются как вражеские конные лавы. И все! Беспросветная многочасовая пробка. Хорошо, мы встали на плохо, но продуваемой галерее. Гораздо хуже оказаться в длинном замкнутом туннеле. На Саланге от выхлопных газов задохнулись уже многие сотни людей, в том числе (в 80-е годы) и десятки наших бойцов.

Первым из нашего экипажа, у кого сдали нервы, стал водитель. Махдуди выскочил из машины, запрыгнул на подножку грузовика, перегородившего нам дорогу, выдернул шофера, который удобно расположился, положив босые ноги на баранку, бросил его на землю и принялся колошматить изо всех сил. Несчастный взвыл нечеловеческим голосом, повыскакивали другие водители, килинары (их помощники), пассажиры, началась невообразимая свалка.

Мы с моим давним и надежным спутником Александром Хохловым, фронтовым корреспондентом, прошедшим много «горячих точек» от Либерии до Карабаха и Чечни, придерживались принципа невмешательства во внутренние дела сколько могли. Когда поняли, что можем лишиться гордого сына Панджшера, решили идти на выручку. Представьте весь абсурд трагикомедии: перевал, высота под 4 км над уровнем моря, черная ночь, 20 градусов мороза, метель, в снегу катается куча визжащих людей, и два иноземца-кафира («неверных») пытаются спасти от лютой расправы соотечественников одного из правоверных, который в 80-е здесь же закладывал фугасы под колеса шедших из Союза «наливников» тех самых кафиров.

Как же изменчив мир!

Махдуди, от надежности водительского мастерства которого в дороге зависели наши жизни, не подвел. Почувствовав поддержку, еще четырежды выходил на дорогу и буквально пробил путь до Пули-Хумри. Покемарив пару часов в караван-сарае, мы продолжили движение до Мазари-Шарифа. Но то были цветочки…

Через день Саланг забило снегом, проезд стал невозможен. Пришлось возвращаться через перевал Шибар, где легче найти метеорит, чем кусок асфальта. Вот там хлебнули лиха: узкие обледенелые горные дороги, крутые осыпи, камнепады, сползающие в пропасть грузовики, взорванные мосты, переправы через бурлящие потоки, люди в кипящей ледяной воде. В одном месте забитый под завязку КамАЗ завис двумя колесами над обрывом. Объехать невозможно. В России его втихаря подтолкнули бы и освободили дорогу, но в Афганистане частная собственность свята. Пять часов стояли многокилометровые колонны, пока водители кирками и мотыгами не пробили объездной путь…

* * *

Не раз приходило на ум: до чего же путешествие по тем дорогам напоминает неимоверно трудный путь нового Афганистана! Но несмотря ни на что афганцы упорно, неутомимо одолевают все преграды высокогорья. А тем временем на Лойя Джирге депутаты превозмогли лед противоречий и пламень страстей, приняв основной закон страны. И дай Бог, дружественному нам народу так же упорно, неутомимо и успешно выдержать все испытания и одолеть преграды на пути к прочному миру и благополучию!

Кабул – Мазари-Шариф – Москва