Командная работа. Молодость – лучшее время для серьезных открытий

Московский физико-технический институт возник в 1946 году сначала как физико-технический факультет МГУ и в 1951 году как самостоятельный институт. Его основателями были лауреаты Нобелевской премии Петр Капица, Николай Семенов, Лев Ландау, да и сегодня ведущие российские ученые преподают в МФТИ. Среди них более 80 академиков и членов-корреспондентов Российской академии наук. Институт осуществляет подготовку специалистов высшей квалификации в различных областях современной науки и техники. С ректором МФТИ Николаем Кудрявцевым мы говорили о поддержке и развитии студенческой науки и молодых ученых.

Досье «Уû ближайшие годы будут только нарастать темпы развития биотехнологий, биофизика. Я предвижу здесь колоссальные научные прорывы. Современные лекарства низки по своей эффективности. Если вы принимаете какой-то препарат, то он воздействует на многие органы. Как только будет решена проблема транспортировки лекарственных веществ именно к тем клеткам, которые в них действительно нуждаются, концентрации лекарственных веществ могут быть снижены в тысячи раз.

– У нашего вуза есть важная особенность, заложенная еще при его создании. Она состоит в том, что значительную часть времени наши студенты занимаются научной работой. Из шести лет чуть меньше трех они проводят в научно-исследовательских организациях, где сами ведут исследовательские работы по актуальным направлениям науки и техники, под руководством ведущих ученых там же слушают лекции по специальности. В самом же институте научной работой занимаются около пяти процентов студентов. Научных организаций, которые мы называем базовыми, у нас на данный момент около ста десяти. В советское время это были институты, Академия наук, исследовательские отраслевые центры. Сейчас Академия наук осталась нашим единственным системным партнером, отраслевые исследовательские центры трансформировались в акционерные общества, кроме этого, в России появились частные компании, которые занимаются высокими технологиями, и им нужны научные кадры. Активно работают на нашем рынке зарубежные компании, которые взаимодействуют с партнерами из России, и им также нужны хорошо подготовленные специалисты. Систему базовых организаций и кафедр, созданную в советское время, мы адаптировали к современным условиям. Мы имеем кафедры и в некоммерческих, и в коммерческих организациях, которые занимаются высокими технологиями. Например, это хорошо всем известный Yandex, «1С», крупная международная компьютерная компания Intel и многие другие. Наши ребята начинают заниматься наукой раньше, чем в других вузах, практически с четвертого курса, а на отдельных факультетах и с третьего. На базе МФТИ проводятся ежегодные научные конференции для студентов, аспирантов, молодых ученых. Участников – более тысячи человек. На пленарные общеинститутские заседания мы приглашаем ученых с докладами об их выдающихся результатах. Эти конференции по сути международные, на них приезжают из стран СНГ, а также соотечественники, живущие за рубежом и окончившие наш институт. Мы давно мечтали создать свой журнал, свой сборник научных работ «Труды МФТИ» – своего рода срез наиболее значимых научных результатов и исследований на Физтехе. И мечта стала реальностью. Этот сборник выходит, он крайне полезен и задает высокую планку, помогает подойти более подготовленным к защите диссертаций, ведь не секрет, что и хорошие статьи могут залежаться в портфеле центрального научного журнала. Притом что аспирантура – всего три года и это время быстро пролетает, в сборнике успеть с публикацией проще. Журнал выходит с 2009 года, пока увидели свет пять номеров.

– Николай Николаевич, с какими сложностями вы сталкиваетесь, налаживая отношения с компаниями, где студенты и выпускники стремятся проявить себя в науке?

– В советское время все было предельно просто. Обычно ребята, которые хорошо зарекомендовали себя на базовых кафедрах, оставались в этих организациях. Такая система не требовала адаптации. Это еще тем важно, что все достижения и серьезные открытия делаются, как правило, в молодом возрасте. Однако тогда, как вы помните, было такое слово – «прописка», у нас же около 70 процентов ребят не из Москвы и не из Московской области. Сегодня ситуация другая. Если стоит задача подготовить специалистов высокого уровня, то для вуза очень важна тесная связь между потребителем и выпускником. Потому что она позволяет корректировать учебные программы. Сейчас на четвертом курсе все наши ребята знают, где они будут работать. Проблема в том, что, скажем, многие из них пойдут работать в небольшие и средние компании, которые на Физтехе не обозначены в отличие от крупных. Невозможно и неправильно делать в них кафедры. Но ребята идут туда, там они видят возможность самовыражения, приложения сил. Они хозяева своей судьбы. Эти небольшие компании работают в области высоких IT-технологий, телекоммуникаций, других областях. Их много. Как привлечь этих работодателей к сотрудничеству с институтом – пока проблема. Вопрос даже не в деньгах, а в том, что на кафедре должны быть ведущие сотрудники, у которых есть чему поучиться. Для маленькой компании это отвлечение их на другие дела, потеря времени этих сотрудников. Крупные компании на это идут, они поняли, что здесь есть для них определенная выгода. И наша задача состоит в том, чтобы систему Физтеха приспособить и для работы со средними и мелкими компаниями.

– Можно ли выделить какое-либо направление, которое особенно интересует молодых? Например, все больше и больше говорится теперь о нанотехнологиях…

– Нанотехнологии – то, чем Физтех занимался всегда. Просто сейчас закрепился такой термин. С его появлением у нас никакой революции не произошло. Просто стали точнее и современнее называть то, чем мы занимались постоянно. Хотя факультет нано-, био-, информационных и когнитивных технологий в 2006 году мы создали. Интересы действительно смещаются, какое-то время назад, лет пять-десять, был резкий всплеск информационных технологий. Как-то у меня в кабинете был один уважаемый академик. Мы с ним разговаривали об учебных планах по информатизации: что и как надо преподавать. Он сказал одну вещь, которая меня поразила и запомнилась. «Вот у вас на столе стоит телефон. Что вы знаете об этом телефоне?» Я рассказал какие-то самые простые вещи. «Ну вот, – говорит он, – вы почти ничего не знаете. А о компьютере?» О компьютере я рассказал значительно больше как продвинутый пользователь. Он: «Персональные компьютеры через какое-то время постигнет та же участь, что и телефон. В телефоне также присутствуют софт, хард, телекоммуникации. А вы не знаете». Компьютер я был вынужден знать, потому что его совершенствование пока не достигло определенного порога. Настанет время, и вы не будете задумываться, каков у него объем памяти, о других вещах. Для вас это будет такой же черный ящик. Если смотреть вперед, то развитие программных средств после резкого всплеска выйдет на некое насыщение. Будет востребована очень квалифицированная работа, но не будет бума. Пять-семь лет назад половина наших студентов занимались компьютерными технологиями, несмотря на то что оканчивали разные факультеты. То, что мы видим сейчас, есть возврат к более широкой востребованности сферы высоких технологий.

Сейчас очень популярным становится все, что связано с добычей нефти, газа и других полезных ископаемых. Почему? Потому что все это стало высокими технологиями. Возьмем рудные ископаемые. Считается экономически обоснованной добыча при определенной концентрации полезного вещества. Что-то извлекается, что-то остается. Сейчас разработаны технологии, позволяющие извлекать и то, что прежде оставалось. То же касается нефти и газа. Мы богатая страна, но вместе с этим богатством крайне целесообразно иметь современные технологии его добычи.

Думаю, в ближайшие годы будут только нарастать темпы развития биотехнологий, биофизика. Я предвижу здесь колоссальные научные прорывы. Современные лекарства низки по своей эффективности. Если вы принимаете какой-то препарат, то он воздействует на многие органы. Как только будет решена проблема транспортировки лекарственных веществ именно к тем клеткам, которые в них действительно нуждаются, концентрации лекарственных веществ могут быть снижены в тысячи раз. И это уже совсем другие, безвредные технологии. Если раньше томография была чем-то особым, то сейчас стала повседневной процедурой… В медицине для диагностики используется много приборов, основанных на физических принципах. Их развитие – целое направление, которое будет интенсивно развиваться. Резервы здесь далеко не исчерпаны, и то, что мы видим сейчас, только начало. Раньше, да и сейчас, многое зависит от личности врача, который по ряду проявлений ставит диагноз. Если вы заболели, приходите в поликлинику, вас послушают, постукают, посмотрят, заставят сдать анализы, на их основе делается заключение. Вот вас пролечили, вы нормально трудитесь, через некоторое время опять что-то заболело – и все по-новому. Будущее в другом. В лечении всех заболеваний важна динамика. Ретроспектива. Нужно, чтобы все ваши результаты хранились в базе данных, соответственно обрабатывались. Это можно делать в автоматизированном режиме, что позволит только на этой основе предопределить развитие заболевания и дать вам информацию в упреждающем режиме. Это есть связь медицины и информационных технологий.

– Отличаются ли чем-то научные интересы юношей и девушек? Все-таки Физтех вуз мужской…

– Да, Физтех, конечно, вуз мужской. Но… Как-то я присутствовал на одной конференции. Зарубежная компания докладывала о своих успехах. Они представили график, который мне очень хорошо запомнился. Финансовые обороты компании по годам и количество женщин, работающих в компании. Прослеживалась достаточно четкая корреляция. Увеличение финансовых показателей было связано с увеличением количества женщин. Это не имеет своей линейной зависимости, но тем не менее… У женщин свои особенности, и ряд работ они делают лучше, они более ответственны, более надежны, последовательны, в научной работе это важно. Природой мудро устроено, что нам интересно быть вместе. Не так давно у нас было семь-восемь процентов девушек среди студентов. В 1980-е годы, когда я был заместителем декана факультета молекулярной и химической физики, мы, если была возможность, в каждую группу стремились определить двух девушек. Одной все-таки скучно, а если три – этому только можно было радоваться… Уже одно присутствие девушки в группе мотивирует ребят. Это касается и внешнего вида, и учебы. Выйдешь к доске, не знаешь – уже некомфортно. Каких-либо привилегий при приеме мы девушкам создать не можем. Все в равных условиях. Но представляете, за два-три года с семи-восьми процентов мы вышли на двадцать. Для нашего вуза 20-25 процентов девушек – оптимальное значение. Я часто слышал, что те страны, где женщинам дана возможность активного участия в общественной жизни, существенно быстрее развиваются, те, где женщине отводится в этом второстепенная роль, – медленнее.

– Какие меры поддержки молодых ученых, на ваш взгляд, наиболее эффективны?

– За последние несколько лет намного улучшилась грантовая поддержка молодых, появились разные конкурсы. Но я небольшой сторонник селективной поддержки молодежи. Потому что если человек участвует в серьезной научной работе, он в команде, у него есть руководитель и не надо его выделять как молодого. Очень важным для развития науки является цель. Вот была цель создания атомного оружия. Ее достигли, но при этом рванула вперед фундаментальная наука. Были и есть задачи в космосе – они тоже двинули вперед фундаментальную науку. Слабое место сегодня – востребованность науки в России промышленными предприятиями. Из-за невысокой степени конкуренции. Почему на Западе иначе? Там коммерсанты платонически любят ученых? Не думаю, но когда вы поставлены в условия жесткой конкуренции, вы вынуждены общаться с учеными и привлекать их, чтобы повышать качество и конкурентоспособность своей продукции. При этом ученые работают на определенный вектор развития. Выполнение гранта оценивает сторона, дающая грант. Если вы ведете научное сопровождение прикладных разработок, вы оцениваетесь теми людьми, которые ведут их, являются профессионалами в этой области, и это совсем другая оценка. Сейчас идет крен именно в эту сторону. Например, запускаются программы, где грант дается коммерческой организации, она должна столько же вложить на внедрение научных результатов. Она должна прийти в вуз, в академическую организацию и нанять коллектив сотрудников, которые бы работали (должен быть какой-то предварительный задел, конечно) над тем, что эта компания взялась бы потом вводить на рынок. Вот этот механизм у нас был ослаблен, его нужно усилить, и я рад, что наконец дело здесь сдвигается с мертвой точки.