Исаак КАЛИНА: Пилотный проект – это проект по формированию нового уклада школы, уклада, основанного на ответственности и свободе

Министр Правительства Москвы, руководитель Департамента образования Исаак Калина дал пресс-конференцию «Первые результаты пилотного проекта модернизации общего образования в Москве» и ответил на многочисленные вопросы, в том числе и «УГ-Москвы».

– Исаак Иосифович, можете ли вы теперь, полгода спустя после старта, откровенно сказать, зачем такому сильному в области образования городу, как Москва, нужен был этот пилотный проект? – В Москве всегда существовало немалое количество школ, отличающихся очень высоким качеством образования, широким спектром предложений, которые они делают семье, и высокой востребованностью москвичей. Но, к сожалению, наряду с этими школами существовали школы, которые были по разным причинам гораздо меньше востребованы столичными семьями. Одной из причин этого было и очень разное ресурсное обеспечение школ, что, конечно же, приводило к большой разнице их кадрового потенциала, а соответственно влекло за собой, к сожалению, и недостаточное качество работы этих школ. В столице были школы, которые финансировали по немаленькому нормативу в 120 тысяч рублей на человека в год, но большинство школ получали средства по совершенно другому нормативу. Официально он был установлен как 63 тысячи рублей, то есть почти в 2 раза меньше, но во многих случаях реально не достигал и этой цифры. Анализ финансирования в 2010 году показал, что было немало школ, у которых реальное финансирование было меньше 60 тысяч рублей в год на одного ученика. Если на равные задачи реализации стандарта общего образования школам дают абсолютно разный ресурс, то по меньшей мере несправедливо было бы требовать и ожидать от них равных результатов. Хотя многие коллективы таких недофинансированных школ старались соответствовать столичному статусу, тем не менее разница в ресурсном обеспечении, конечно, сказывалась. Поэтому 22 марта 2011 года и было принято постановление Правительства города Москвы за №86, которое установило новый порядок финансирования школ Москвы.- Сейчас уже стало понятно, в чем его новизна и преимущества?- Этот порядок строго основан на принципе, что каждый московский ребенок (если это не больной ребенок и не инвалид) с равными потребностями и равными возможностями имеет право получить на свое образование от города равный ресурс. В постановлении №86 четко прописано: любой старшеклассник Москвы получает 120 тысяч рублей в год на свое образование – ровно так же, как это было раньше в самых высокооплачиваемых школах Москвы. Дальше размер норматива устанавливается по строгой формуле: если у десятиклассника 36 часов в неделю, а у пятиклассника 31 час, то пропорционально высчитывается, сколько это стоит. При этом первоклассники стали стоить (если можно употребить такой термин) 73 тысячи с небольшим в год, то есть больше, чем в прежней системе финансировался старшеклассник. – А дальше – сколько учеников у школы, столько и денег?- Есть чисто этическая фраза: «Каждый человек нам дорог». В пилотном проекте эта фраза имеет абсолютно конкретный смысл, потому что сегодня каждый ученик школе дорог не только как человек, не только как ученик, но и как характеристика этой школы для получения ресурса. С 1 октября школы, которые увеличили количество учеников, входящих в пилотный проект, получают дополнительное финансирование. Таких школ среди первых участников пилотного проекта очень много. Это говорит о том, что коллективы этих школ заинтересованы в том, чтобы дети хотели у них учиться, чтобы семья хотела отдать своего ребенка в эту школу. Поэтому в этих школах сегодня выросло количество первоклассников по сравнению с прошлым годом, да и общее число учеников у большинства этих школ тоже увеличилось, что немедленно отразится на их финансировании, на том ресурсе, который они смогут использовать для развития своего коллектива.Постановление №86 установило, что те школы, которые входят в пилотный проект по новым системам финансирования, теперь получают средства не по строго кем-то и где-то расписанной смете расходов, а в виде единых субсидий. Они имеют право и обязаны (наверное, нам сегодня часто придется вместе произносить слова «имеют право» и «обязаны», что логично) самостоятельно распределять эти средства на те направления, которые для образовательного учреждения признаны самыми необходимыми. При этом понятно, что школа обязана соблюдать все нормативные требования, то есть не может уменьшить учебный план, нарушить действующее законодательство. – Какая судьба ожидает коррекционные школы, где мало учеников? Что с ними будет при новой системе финансирования?- У коррекционных школ задачи, не равные с общеобразовательной школой. Поэтому на этих детей выделяется особый ресурс с повышающими коэффициентами в зависимости от того, в какой степени в этой школе реализуется коррекция. Поэтому у этих школ, естественно, свое финансирование, свои нормы расходов на одного ученика, которые значительно выше, чем в обычной школе.  – Есть ли какие-то принципиальные ограничения деятельности школ – участниц пилотного проекта? – Да, и их два. Ограничение первое: образовательное учреждение не может уменьшить объем бесплатных образовательных услуг, которые оно оказывало до 1 апреля 2011 года, в таком же объеме оно должно оказывать их и далее. Ограничение второе: школы не могут при установлении оплаты труда педагогов снизить кому-либо из них заработную плату, если сохраняется объем выполняемой нагрузки. Две фразы из постановления №86 о том, что не могут быть ниже финансирование образовательного учреждения и зарплата, стали страховочными для любого учреждения, для любого учителя. Я могу признаться, что многие директора школ были категорическими противниками этих двух фраз, потому что те, конечно, снижали степень революционности, но наша задача не в каких-то потрясениях. Новые нормативы, которые значительно больше, чем прежние, позволили многим школам, которые вошли в пилотный проект с 1 апреля, получить дополнительное к прежнему финансированию, которое в первую очередь и легло в основу стимулирующего фонда в оплате труда этих школ. Кроме того, были выработаны критерии качества работы этих школ, определены некоторые требования относительно того, что должны сделать эти школы. В частности, в каждой школе должны были появиться общественный управляющий совет, сайты с достаточно ясной и полной информацией о деятельности школы. К тому же эти школы, кроме традиционных проверок 9-х классов через ГИА и 11-х классов через ЕГЭ, еще вошли в систему, когда общегородская контрольная работа или аттестация проходят для четвероклассников и семиклассников в конце учебного года.- Почему для проверок были выбраны именно эти классы? – После четвертого класса детям предстоит перейти в пятый класс, поэтому очень важно объективно подвести некоторый промежуточный итог на финише их учебы в начальной школе. У мальчишек теряется некоторый интерес к учебе после седьмого класса. Это реальность: маленьким интересно учиться, да и родители за ними присматривают, помогают, поддерживают, старшеклассники уже понимают важность хорошего образования для продолжения учебы в вузах, а в среднем возрасте всегда происходит некоторая потеря мотивации и внимания. Поэтому городская единая аттестация семиклассников по итогам года тоже имеет свое значение, мотивирующее детей и, скажем откровенно, педагогов.  – Скажите, пожалуйста, как изменилось штатное расписание в тех школах, которые вступили в пилотный проект? – Так называемые типовые штаты общеобразовательных учреждений были отменены в 2008 году, но, по сути, три года система города жила по несуществующему документу, и только сейчас школы получили то, что им дали в 2008 году. Сущность пилотного проекта состоит в том, что не в доме №4 на Семеновской площади ныне утверждают штатное расписание школы, его обсуждают, анализируют и утверждают коллектив, управляющий совет, директор, то есть не командует Калина штатным расписанием школы. – Сегодня всех чрезвычайно волнует, какие же зарплаты получают учителя тех школ, что участвуют в пилотном проекте. Увеличились они, уменьшились, остались прежними?- С 1 апреля первые 125 школ получают новое финансирование на новых условиях. При этом сразу оговорюсь, что они не имели права переводить учителей на новую систему оплаты труда. По законодательству четко сказано, что каждый человек должен быть предупрежден об этом за 2 месяца. 1 апреля они могли только предупредить педагогов, а 1 июня – начало массовых отпусков, поэтому оплата труда учителей до 1 сентября производилась по старым правилам и изменяться не могла, что называется, по определению. А вот с 1 сентября во всех 125 школах начали работать их собственные системы оплаты труда. Очень надеюсь, что это 125 разных (может быть, в нюансах, в каких-то аспектах, но разных) систем оплаты труда, соответствующих тем приоритетным задачам, которые каждая школа ставит перед собой. Я уверен, что не может быть одинаковой системы оплаты труда в школе, которая ставит перед собой задачу, допустим, углубленного изучения химии, и школы, которая ставит перед собой задачу углубленного изучения технологии или особого погружения детей в спортивные дисциплины. Каждая школа должна сама определить эти нюансы и отразить их в своей системе оплаты труда. Но в основе системы оплаты труда 125 школ лежит та модельная методика, которую предложил Департамент образования по согласованию с другими структурами и на базе которой каждая школа выстраивала свою систему оплаты труда. Заработная плата учителей за сентябрь – первая заработная плата в новых условиях. Поэтому, говоря о первых результатах, мы, наверное, можем говорить только о некоторых проявлениях этих результатов.- Что же это за проявления?- Прежде всего это повышение интереса семей к этим школам. Я должен признаться, что среди первых 125 школ пилотного проекта было мало школ, которые пользовались повышенным интересом. Они в основном были недофинансированы, поэтому родители особо эти школы не жаловали и не боролись за возможность в них учиться. Сегодня повысился интерес семей к этим школам, число детей, которые в них хотят учиться, практически у всех школ увеличилось, причем количество первоклассников увеличилось в большей степени, чем остальных. Это стало возможным только благодаря тому, что у самих педагогических коллективов повысился интерес к семье, к ученику, к мнению о себе. И это, конечно, было бы невозможно, если бы не отражалось и в повышении заработной платы людей. Если человек начинает больше и лучше работать, то это должно и материально стимулироваться.Мы сравнили заработную плату учителей за сентябрь с зарплатой за март, которая была до начала пилотного проекта, ни в одной школе средняя зарплата не снизилась, в большинстве школ она повысилась примерно на 8-9%, что тоже уже немало. Но есть школы (это означает, что они были особо недофинансированы), где заработная плата выросла на 15-18%, есть уникальный случай, где увеличилась даже на 30%. Но таких школ немного, в основном повышение составило 8-9%, в некоторых школах – 12-15%. Нам удалось договориться с несколькими вузами Москвы об открытии магистратур для руководящего состава наших учреждений, в частности, открыта группа в Финансовом университете, в Высшей школе экономики. Первыми желающими пройти эту учебу были, конечно, директора школ пилотного проекта, потому что они сегодня уже не под административным нажимом, а под действием внутренних мотивов, исходящих из коллектива, от родительского сообщества, начинают понимать, насколько важен уровень квалификации руководителей учреждения. Надо сказать, что и учителя этих школ сегодня самые активные заявители на повышение своей квалификации, причем они делают это очень осознанно, уже выбирая то, что им нужно.Я думаю, что все эти проявления других, новых, отношений обязательно выразятся в качестве образования, потому что сегодня объединяются в единое целое интересы администрации школы, учителей и родителей, у них появляется общий интерес – качество образования тех детей, которые в этой школе учатся. Поэтому я еще и еще раз повторю: все финансово-экономические механизмы – только механизмы, а цель – это лучшее, чем прежде, отношение школы к ребенку, к семье ребенка и повышение на этой основе качества образования наших московских детей. – Принципиально важным моментом пилотного проекта было обозначено государственно-общественное управление школами. В чем конкретно это проявилось?- Действительно, для нас было важно, чтобы все школы пошли по пути государственно-общественного управления, создавая у себя достаточно серьезные управляющие советы. Понятно, что всю ответственность за реализацию пилотного проекта несет Департамент образования, но при этом есть Наблюдательный совет, который возглавляют уполномоченный по правам ребенка в Москве Евгений Бунимович и председатель Комиссии Московской городской Думы по образованию и молодежной политике Виктор Кругляков. Состав совета, как говорят его члены, уникален, потому что там нет чиновников, более того, я даже и не стремлюсь как-то влиять на работу этого совета или, точнее, стремлюсь не влиять. Кроме Наблюдательного совета есть еще Комиссия по оценке реализации проекта, которую возглавляет первый заместитель председателя Московского горкома Общероссийского профсоюза образования Марина Иванова – кто знаком с Мариной Алексеевной, знает, что это достаточно самостоятельный человек. Мы рады тому, что у нас, чиновников, нет рычагов влияния на мнение комиссии, и это замечательно. Когда Бунимович ведет заседание Наблюдательного совета, а Марина Иванова информирует членов совета о результатах реализации пилотного проекта, то это некая характеристика новых отношений в системе образования, которую привносит пилотный проект и которая сегодня уже начинает проявляться. Пилотный проект очень серьезно ставит задачу ограничения абсолютной власти директора, абсолютизма там нет, но есть обязательное и очень серьезное участие в управлении профсоюзных организаций, родительского сообщества, нахождение общепонимаемых, общепринимаемых, эффективных решений, реализатором которых, конечно, становится директор. Я недавно был в одной пилотной школе с Ириной Родниной, мы смотрели, как там организовали занятия спортом, которого никогда до этого практически в школе не было. И мне рассказали, что у них накануне было заседание управляющего совета и старшеклассники потребовали пять мест в управляющем совете. Взрослые говорили: нет, только три, а закончилось все тем, что ребятам отдали пять мест, потому что поняли – если не отдать пять, начнут требовать семь.Свобода ходит в обнимку с ответственностью, они врозь не ходят. В пилотном проекте пришла самостоятельная ответственность или ответственная самостоятельность, как кому нравится. Все это нуждается в очень серьезной разъяснительной, даже психологической подготовке. Раньше я приезжал в ноябре-декабре в школу и всегда спрашивал у директора: какая нормативная база у него всегда под рукой, чем он пользуется? Вся нормативная база была такой: что скажут, то и сделаю, как прикажут, так и сделаю. Сегодня происходит удивительная вещь. Я приезжаю в школу и, могу признаться, от директора школы, а иногда и от завуча, иногда и от председателя профкома узнаю много того нового, что я пропустил, не прочитал. Главное, чтобы люди не только поняли свою самостоятельную ответственность или ответственную самостоятельность, но и чтобы они на самом деле научились ею эффективно пользоваться. – Если общество будет руководить образованием, если школы будут полностью самостоятельны, то зачем этот пилотный проект нужен департаменту?- Важно то, что многое в результате от нас не зависит: мы не имеем необходимости и теряем возможность административно командовать школами, ибо мы ничего не распределяем, не можем школе добавить финансирование, урезать финансирование. Это зависит от самой школы, от качества ее работы, от того, насколько она интересна московской школе. Есть ученики – есть деньги, нет учеников – а деньги государство отпускает не на нас, а на учеников – значит, денег нет. Я очень рад тому, что сегодня в коридорах департамента нет такой известной картины, когда сидят в очереди руководители учреждений, чтобы договориться о каком-то особом финансировании, об особом штатном расписании. Сегодня есть строгая формула, по которой школы получают средства, причем, слава богу, все получают не меньше, чем до этого, а многие – больше, некоторые даже намного больше, чем получали, так как были недофинансированы, а сами руководят своими бюджетами. – Если денег у школ теперь в достатке, то отпадет ли нужда в сборах родительских средств?  – Школы, которые сумели в наибольшей степени соответствовать каким-то определенным потребностям семьи, ребенка, из-за этого пользуются повышенным спросом. К счастью, эти школы, может быть, потому и стали такими, что вопреки действующим правилам часто проявляли достаточно большую степень свободы и ответственности за себя, брали ее, что называется, явочным порядком на себя, это делает им большую честь. Расширение емкости школ, пользующихся повышенным спросом, естественно, в городе шло и будет продолжаться. Большая часть из первых 125 школ – участниц пилотного проекта идет к тому, чтобы стать равноправными конкурентами в своих предложениях семье на качественную образовательную услугу, а семьи получат гораздо большую возможность выбора. Я беру на себя ответственность сказать, что новые нормативы финансирования и возможность школе самой решать направления этих расходов сегодня позволяют московской школе нормально работать, не привлекая никаких дополнительных средств. Я сейчас много езжу по Московской области в связи с тем, что мы обязаны ознакомиться с теми учреждениями, которые к нам будут переходить. Я посмотрел школы в Троицке и должен признаться, что они для многих школ Москвы еще остались примером, поскольку ничуть не хуже. При этом они работают на нормативе финансирования 28 тысяч рублей на ребенка в год. Что называется, почувствуйте разницу. Разница московского норматива финансирования с Троицком, с Санкт-Петербургом, с любым крупным городом России такова, что точно позволяет школе нормально работать, не обращаясь за помощью к родительским средствам. При этом никто не может запретить выпускникам этой школы в знак благодарности создавать какие-то благотворительные для этой школы фонды, ведь благодаря своей школе они, может быть, потому и деньги зарабатывают в этой жизни, что им дали хорошее образование. Если они хотят отблагодарить свою родную школу, если школа уважительно относится к своим выпускникам, то вполне возможен фонд, созданный выпускниками школы, который точно будет фондом благодарности. К этому фонду могут присоединяться родители нынешних учеников, это их право, но очень бы не хотелось, чтобы родители при этом вовлекали во все это учителей, директоров, которые становятся заложниками такой ситуации.Поэтому мы неоднократно на всех совещаниях, на наших пятничных видеоселекторах, которые смотрят и директора школ, еще и еще раз предупреждаем руководителей образовательных учреждений: образование у нас бесплатное, и для нормальной работы их достаточно финансирует город.Я уверен, что существует огромное количество выпускников, благодарных своим школам, которые при правильной работе тех же ассоциаций и клубов выпускников школ, которые необходимо создавать, могли бы стать неким объединяющим началом настоящей благотворительности, выражения благодарности этим школам. – Вас не пугает, что с такой стремительностью увеличивается число школ – участниц пилотного проекта? Что их привлекает, не только ли повышенное финансирование? – Я себе этот вопрос задавал не раз и даже выезжал на встречи с директорами в те округа, где была, как мне казалось, избыточная активность по вступлению в пилотный проект, предупреждал их обо всех рисках, которые могут быть в нем, как во всяком новом деле. Правда, насколько это дело новое? Ведь московские директора и московские коллективы где-то в начале 90-х нечто подобное уже начинали, но, к сожалению, это было прервано. В то же время, когда многие регионы России с 2000 года начали переходить на нормативно-подушевое финансирование, еще не было разговора о новой системе оплаты труда. Но когда стало очевидным, что ничего более справедливого для граждан принципа, чем выделение равного ресурса каждому ребенку на реализацию равных задач, придумать невозможно, идея личностно ориентированного финансирования для всех стала очевидной.В Москве 4 тысячи образовательных учреждений. Никто ни на Тверской, ни по какому другому адресу не может и не должен объективно решать, сколько должна получать учительница какой-то школы за свой труд. Но то, что сегодня, подчеркиваю, коллектив, а не директор получил возможность достойно вознаградить тех педагогов, которые вносят наибольший вклад в общий результат, – это нормально. Мы же понимаем, что приход новых учеников в школу, повышение интереса общества к школе не результат отдельного человека при всем уважении к директорам, это всегда результат коллективного действия педагогов этой школы. Каждый вторник на базе первых 125 пилотных школ проходят семинары для руководителей школ тех муниципалитетов, где расположены пилотные школы. Нам пришлось с 1 июля еще 134 школы включить в пилотный проект, а с 1 октября еще 724. Говорю «пришлось», потому что мы пытались некоторые коллективы отговаривать и директоров: ладно, подождите до 1 января. 125 директоров и 125 коллективов, которые раньше были не очень заметны на образовательном горизонте Москвы, благодаря тому что стали первыми участниками пилота, очень многое поняли, осознали, переработали в себе, стали интересны для всех школ своих муниципалитетов, стали даже в каком-то смысле лидерами. Вот и закончилось это тем, что с 1 октября нам пришлось еще 724 школы включить в пилотный проект по требованиям самих школ. В первом пилоте большинство школ получили приращение финансирования, а дальше в проект стали вступать школы, которые не получали приращения, потому что нынешнее их финансирование превышает нормативно-расчетное. Им просто сохранили то финансирование, которое у них было, но зато у них появились собственные права и собственная ответственность за управление своим бюджетом. Пилотный проект – проект по нормализации отношений, в том числе и финансово-экономических механизмов, в системе образования. Он приводит ситуацию в нормальную, поэтому вызывает желание привести себя, свой коллектив, свое учреждение в логичное состояние.Мы очень много и серьезно с директорами работали, при этом у нас не было задачи увеличить число участников пилотного проекта. Мы были вынуждены в данном случае идти вслед за желаниями коллектива.- В начале пилотного проекта вы говорили, что в основе его реализации стоит не столько экономическая задача, сколько педагогическая. Сегодня, на мой взгляд, и вы тоже об этом сказали, уже стоит и психологическая задача. Школа меняется, а менятся ли отношение к ней и сотрудничество с ней всех окружающих? Например, работаете ли вы с тем же самым МОЭКом, который еще не понимает, что нужно экономию отдавать школам, с теми же самыми структурами, которые ведают питанием, с поставщиками компьютерной техники, которые теперь должны привозить в школу именно ту технику, которая ей нужна? То есть работаете ли вы с той окружающей средой, с которой сотрудничают школы, и пытаетесь ли изменить их отношение к школам в связи с пилотным проектом?- На днях я поздно вечером ехал из Московской области, по дороге созвонился с новым руководителем МОЭКа, мы с ним договорились, что сначала на пятничный видеоселектор придет его первый заместитель и мы ему зададим все наши вопросы, а 28 октября туда придет сам руководитель МОЭКа, и уже он ответит на все эти и другие вопросы.Я благодарен всем нашим коллегам в городе, в первую очередь Департаменту финансов, Казначейству, для которых наш пилотный проект, по-моему, был сложнее, чем для нас самих, потому что мы его готовили, а им, бедным, пришлось реализовывать совершенно непривычные для них стиль работы, характер работы, характер отношений с учреждениями. У нас были опасения в первое время, что наши коллеги физически не смогут уложиться во временные рамки, но они работали, думаю, не меньше, чем мы. Ни одного срыва выплаты зарплаты, перечисления средств не было допущено ни у одного участника пилота, хотя это были абсолютно новые правила игры для финансистов. Зачем нам всем нужен пилотный проект? Скорее всего, не столько для того, чтобы понять, правильно это или неправильно, сколько для того, чтобы всем нам научиться работать правильно, логично. Это очень хорошая ситуация, с которой, я должен сказать, все наши коллеги справились, они с честью все это выдержали.- Школы – участницы пилота создают управляющие советы, но понятно, что педагогическому сообществу нужны еще и профессиональные общественные объединения. Они в Москве появляются? – Я очень доволен тем, что нам удалось создать в городе такую важную общественную организацию, как Ассоциация учителей-предметников. Формально «пилот» и ассоциация никак не связаны, но почему-то мне кажется, что это очень связанные между собой вещи. Почему сильные учителя пошли в ассоциацию и возглавили ее? А потому, что появляется вера в то, что от них что-то зависит, так же как в пилотном проекте эта вера появляется у школ-участниц. Не зря они нынче говорят: мы посчитали и решили, что можем. Так же считают и учителя в ассоциации. Ведь формально Ассоциацию учителей создать просто, но если для того, чтобы поговорить, то эта организация долго не выдержит. А вот когда Ассоциация учителей понимает, что она может серьезно на что-то повлиять, тогда она и формируется как серьезная и сильная организация. – На что же серьезно могут повлиять ассоциации учителй-предметников?  – Мы сейчас объявили о закупке первых десятков кабинетов физики и химии для школ Москвы. Перечень оборудования и вообще задание на эту закупку разрабатывали ассоциации учителей физики и учителей химии. Это они диктовали, каким должен быть современный кабинет химии и кабинет физики. А задание на закупку компьютеров наши коллеги из Департамента информационных технологий объявили только после того, как провели несколько очень серьезных обсуждений с нашими педагогами, которые этими компьютерами пользуются.- Что же такое пилотный проект, с общественной точки зрения?- Я хочу, чтобы вообще пилотный проект открыл некоторые шлюзы нового характера отношений, чтобы слова «ответственная свобода» стали вообще позицией учительства Москвы, потому что мы все, как родители, хотим, чтобы наш ребенок, приходя в школу, впитывал эту самую ответственную свободу. Если ее нет в душе у директора школы, если он живет только по команде, по приказу вышестоящего руководителя, а не в режиме ответственной свободы, то этого скорее всего нет и в учительском коллективе. А тот, у кого она есть, сегодня, между прочим, все еще становится белой вороной в коллективе, где иногда его выживают, к великому сожалению. Мне кажется, что пилотный проект – это проект по формированию нового уклада школы, уклада, основанного на ответственности и свободе.