Евгений Ямбург, директор Центра образования №109, Москва: Чтобы ребенок любил свою страну, научите его любить ее литературу.

Когда мы недавно отмечали юбилей нашей школы, то на праздник приехали выпускники, многие – из-за границы, где живут и работают. А у меня недавно был разговор с одним выпускником, который вернулся и живет в России. Он очень продвинутый программист, поработал в Италии, в других странах. Я говорю: «А почему ты вернулся?» Он отвечает: «Вы знаете, Евгений Александрович, у меня такое ощущение, что там не мое, я там хожу, как по музею». Иными словами, есть вещи иррациональные, которые, конечно, не просто «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам».

Десять лет назад я оказался по случаю в Иерусалиме с делегацией деятелей культуры, писателей, большой группы православных священников на празднике суккот – празднике в честь исхода из плена египетского. По всему Иерусалиму стоят шалаши, в их пальмовые крыши видны небо, звезды. Смысл праздника: при всей благоустроенности в плену свобода и звезды дороже, чем материальное благосостояние. Ежедневно в эти дни (как раз был разгар интифады) над городом барражировали вертолеты, все делегации сконцентрировались на большом поле, вокруг – огромное количество войск – мальчики и девочки в форме. Как только на поле развернули российский трехцветный флаг, у меня в глазах ужас был, потому что сотни и даже, может быть, тысячи солдат побежали в эту сторону. Оказалось, это бывшие наши люди, они подходили к православным батюшкам за благословением. И это в Израиле-то! Кто-то мне тогда сказал: «Понимаете, Ямбург, что произошло? Они в Израиль приехали, а из России не уехали!» У нас в сердце есть два клапана, можно любить и доисторическую родину, и историческую. А можно любить будущую родину, как любят ее у нас многие люди. Сегодня происходит, мне кажется, явление очень сложное и плохо улавливаемое в социологических опросах. Идет формирование какого-то нового мировоззрения у людей, потому что мы (и дети, и взрослые) испытываем сегодня тройной кризис. Первый кризис – кризис мировоззренческий: какой бы плохой ни был советский проект, он давал какую-то картину светлого будущего, и она позволяла примиряться с жизнью. Второй кризис – моральный, поскольку столкнулись этические традиционные и либеральные ценности. Третий кризис – психологический. Всегда взрослые твердят: не те дети пошли. Да, мы, когда были пацанами, блестяще ориентировались в своем дворе, но наши ученики блестяще ориентируются теперь во всем мире, спокойно выходят в Интернет, заказывают билеты, то есть для них весь мир открыт. У них в школах есть грамотные нормальные учителя, которые говорят то, что думают. Но мне не так давно привели девочку из другой школы, ее родители хотели отдать ее к нам в третий класс. Мы обычно спрашиваем: «Какие стихи ты знаешь?» Она прочитала стихи Никитина: «Это ты, моя Русь державная, Русь державная, Православная… Ох, есть за что нам любить тебя, нам любить тебя, назвать матерью». Я не возражаю, все так, но почему можно любить только державу очень сильную? А больную мать любить не надо? Для меня патриотизм – действительно боль человека. Патриотизм имеет две части – гордость и стыд, причем в равных пропорциях. Любой стране, любой нации есть чем гордиться и чего стыдиться. Но если мы все коллективно начнем только самолюбоваться и раздувать щеки, то придем к саморазрушению. Чтобы ребенок любил свою страну, научите его любить ее литературу. Когда я в прошлом веке начинал преподавать, то в старших классах было 400 часов на русскую и зарубежную литературу, сейчас их ровно 200, то есть половина. Правда, при этом сокращается и естественно-научная компонента. Отдельная школа с риском для жизни, нарушая, сохраняет все эти вещи. Между тем самое главное патриотическое воспитание – это образование.