Диагноз поставлен. Как лечить будем?

26 февраля в Высшей школе экономики прошла научно-практическая конференция «Экономика системы образования: результаты второго года мониторинга». Уникальный по своим масштабам срез экономических проблем в образовательной сфере сделал видимыми и прозрачными те процессы, которые обычно оставались в тени.

Когда знакомишься с результатами мониторинга, возникает естественный вопрос: а зачем он был проведен? Ведь, несомненно, найдутся люди, которые скажут, что столь дорогостоящее дело вряд ли можно отнести к первоочередным для образования. Цель проекта пояснил ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов: «Более нельзя модернизировать образование, управлять процессами, которые во многом не видны».

Понятно, что основной посыл для этого – экономика. Сегодня жизненно важно определить те финансовые потоки, по которым происходит распределение средств. Экономика, как известно, невозможна без выбора, в системе образования множество потребителей, которые, имея свои пристрастия и предпочтения, этот выбор делают и подкрепляют его очень часто средствами из семейного кошелька. Таким образом, мониторинг включил в себя социальные аспекты. Слишком много людей оказываются вовлеченными в сферу образования, слишком много тех, чья жизнь (карьера, материальное положение, статус в обществе) напрямую зависит от того, какое образование они получат.

Как заметил академик – секретарь отделения общественных наук РАН Владимир Макаров, мир уже осознал, что образование – производительная сила, которая создает интеллектуальный капитал, а он, как всякий капитал, оказывается весьма значительным рычагом в экономическом росте страны. Мы хотим, чтобы образование работало успешнее, чтобы интеллектуальный капитал приумножался, но пока не знаем, как же его измерить и оценить. Более того, мы хотели бы точно знать, как связаны экономический рост страны, рост интеллектуального капитала и качество образования.

Казалось бы, ничего не надо придумывать: у нас есть статистика, и статистика все знает, все учитывает. Но, по признанию первого заместителя председателя Госкомстата России Александра Суринова, статистика при всем богатстве методов и инструментария способна измерить процессы пока только на макроуровне. При этом микроуровень – процессы, происходящие в семье, в учебном заведении, – остается в тени. Возникают совсем небезобидные «теневые» процессы, которые вносят серьезный дисбаланс в экономические, политические и общественные отношения.

Традиционно в России невелики затраты на образование в процентах от ВВП. Иными словами, от бюджета образование может получать не так уж и много. Но сегодня в отрасли «крутятся» большие деньги спонсоров, потребителей образовательных услуг. По данным той же статистики, до 40% россиян делают сбережения ради образования своих детей, и это совсем не маленькие деньги. Суринов утверждает, что в результате, например, российские школы имеют больше средств, чем иные школы в Европе. Другое дело, куда уходят эти деньги.

Глубокого и широкого «зондажа» финансовых потоков в образовании до нынешнего мониторинга не предпринималось. Однако концепция модернизации требует трезвой оценки экономической ситуации. Успех в реформировании, как замечает заместитель министра образования Михаил Стриханов, напрямую связан с точными управленческими решениями. А точность таких решений во многом определяется экономической базой. Принимающий решение должен точно знать, на какие ресурсы он может рассчитывать.

С одной стороны, мы без устали твердим, что образование получает мало средств, имея в виду, конечно, средства государства, регионов и муниципалитетов. С другой стороны, мы знаем, что граждане платят немалые деньги на различных уровнях образования, начиная с детского сада и заканчивая послевузовским повышением квалификации. Что в такой ситуации не может нас устроить? Во-первых, то, что два финансовых потока – «снизу» и «сверху» – не сливаются воедино, не создают общей экономической базы. Во-вторых, деньги потребителей, поступающие в карманы бог знает кого, а не системы в целом, создают основу для профанации образования – ведь если диплом можно легко получить не за знания, а за деньги, то не приходится говорить ни о каком качестве образования. А это серьезно.

В ходе мониторинга исследователям удалось оценить стоимостной спрос на услуги коррупционного характера. Скажем, родители дошкольников тратят в год на взятки около 800 миллионов рублей, за прием в школу им приходится выкладывать суммарно более 1,7 миллиарда рублей, с десятками миллиардов рублей приходится расставаться тем, чьи дети поступают или уже учатся в вузах: одни платят за поступление, другие – за лояльное отношение педагогов к их чадам. Обидно, что эти средства оседают в чьих-то частных карманах. Не менее обидно, что образовательные учреждения весьма пассивно относятся к такой ситуации, не предпринимая практически никаких усилий для перераспределения финансовых потоков. Пассивность проявляется в том, что многие учреждения предпочитают такой «легкий» вид заработка, как сдача площадей в аренду. Парадоксально, что на этих арендуемых площадях сторонние структуры ведут, как правило, образовательную деятельность, составляя конкуренцию арендодателям. Однако по результатам мониторинга становится ясно, что большинство государственных образовательных учреждений – 50-58% – о конкуренции серьезно не размышляют (это в условиях-то рынка!) и никакой острой конкуренции не ощущают. В результате конкуренты – те же негосударственные учреждения – отводят средства от государственных учебных заведений, не давая им возможности развиваться.

Мониторинг выявил весьма парадоксальный факт: производственная деятельность, которая могла бы дать хороший доход, ведется лишь в 24% учреждений НПО и в 13% СПО. Это позволяет утверждать, что их руководители до сих пор ориентируются исключительно на бюджетное финансирование. Отчасти это связано с тем, что 55% директоров НПО и 65% СПО находятся в почтенном возрасте и сориентироваться в новых рыночных реалиях им часто бывает весьма сложно. А реалии требуют разработки образовательных программ под конкретных потребителей. Как показывает мониторинг, открыть программы, рассчитанные на платежеспособный спрос населения, в ближайшие год-два планируют лишь 38% вузов, 21% ссузов, 26% ПУ, а закрыть программы, не пользующиеся спросом, хотят 13% вузов, 11% ссузов и 16% ПУ. Вообще никаких изменений не предполагают 27% вузов, 38% ссузов и 24% ПУ.

Можно сказать, что сделан серьезный анализ экономики образования, поставлен «диагноз», следующим шагом будет, несомненно, схема «лечения», а выздоровление в рыночные времена будет связано с рациональным перераспределением всех финансовых средств в интересах образования и потребителей его услуг.