Что же будет с преподаванием литературы в школе? Придраться трудно… с формальной точки зрения

Не могу не привести здесь одно из последних стихотворений Александра Кушнера «Памяти филолога»:

Изучая стихи, занимаясь ими,Зная все про пиррихии и спондеи,Он глазами смотрел на них ледянымиИ ценил в них не сумерки, а затеи,Не задумчивость, а нарушение правилИли их соблюденье, не звездный привкус,Что налет свой у нас на губах оставил,А резон, интертекст и культурный дискурс.Было в нем даже странное обаянье,Как в ребенке, нуждающемся в уходе.Но мне все объяснило его признаньеВ равнодушии и нелюбви к природе -Потому что искусство и есть природа,Продолжение молний, побег жасмина,Превращение в дерево, а не мода,Не игра и при ней напускная мина.Не за эти ли игры мы теперь расплачиваемся отторжением своих учеников от литературы?А тут как раз меня пригласили на парламентские слушания в Совет Федерации. И я обо всем этом (и не только об этом) там и рассказал. Меня хорошо приняли (точнее, проводили). Но тут одна женщина подняла руку и спросила: «Моя бабушка писала на эти темы, и моя мама, и я, когда училась в школе. Так почему же они вам неугодны?»- Ваша бабушка, ваша мама и вы в школьные годы учились и жили в другой стране, в другую историческую эпоху, при иной системе ценностных координат. Вы, во всяком случае, читали те книги, которые входили в школьную программу, и вас от книги вели к каким-то штудиям, хотя они были и шибко социологизированы и нередко псевдонаучны. А мы сегодня живем в стране, которая от книги пересела к телевизору, работаем в школе, где ученики наши все меньше и меньше читают. И наша главная задача привести их к книге. Пробудить интерес, желание читать, насытить урок живой мыслью и живым чувством. А повторять выученные стандарты, штампы, клише – значит убивать литературу. Пятьдесят лет назад я написал об этом в «Новом мире» и с тех пор делаю все возможное, чтобы утвердить именно такой подход к литературе. Он отразился даже в названиях моих книг: «Уроки. Литература. Жизнь», «Уроки литературы сегодня», «Уроки нравственного прозрения», «Дар души и дар глагола», «Зачем я сегодня иду на урок литературы».Но вот наступил апрель, и с ним пришло и шестичасовое «городское сочинение по литературе» – городское сочинение, а не экзамен, которым пугали.Не буду сейчас говорить о нелепом, с моей точки зрения, требовании: «В независимую аттестационную комиссию (значит, все-таки это аттестация?) не могут входить учителя русского языка и литературы, работающие в 10-х классах, в состав дежурных по аудитории не могут входить учителя русского языка и литературы». Хотите проверить абсолютно строго – присылайте комиссию из другой школы. Но только потом, после ее проверки, обязательно нужно дать учителю прочесть то, что написали его ученики.Не буду говорить о предложенной для проверки «многокритериальной системе оценивания сочинений» по 15-балльной системе. Ее надо сначала внедрить в школу, если она того стоит (в чем справедливо сомневался на страницах «УГ» А.И. Княжицкий). Будем говорить о темах, их было предложено 15. И с формальной точки зрения придраться к ним трудно – четко, ясно, однозначно, без тех выкрутасов, которые были в печально известных пятистах темах. Но подойдем к ним не формально, а сущностно.Вот две темы, в которых нужно обратиться к «Горю от ума» А.С.Грибоедова: «Изображение основных проблем эпохи в комедии А.С.Грибоедова «Горе от ума». «Московское дворянство начала ХIХ столетия в изображении А.С.Грибоедова и Л.Н.Толстого».Прежде всего не могу не сказать об объеме этих тем. Объем сочинений десятиклассников в основном 5-6 страничек школьной тетради. При таких обширных темах можно написать лишь самые общие соображения.Но дело не только в этом. В этих сочинениях ученики пишут то, о чем писали мы в 1945-1946 учебном году: разоблачают фамусовское общество и восторгаются Чацким. Но с тех пор прошло много лет. «Чему, чему свидетели мы были!» И сколько было за это время спектаклей по грибоедовской пьесе. Какими непривычными были Чацкий – Юрский, Молчалин – Лавров и Софья – Доронина в постановке Г.Товстоногова на сцене БДТ. И сколько писали и сегодня пишут об этой пьесе. Вот читаю я статью, а потом и книгу А.Баженова о том, что «Чацкий – вне традиции, вне русской культуры. Чацкий, декларирующий свою любовь к народу, в жизни будет только турист, наблюдающий Россию из окна кареты, и в русской деревне он будет только дачником». Вот публикуют написанную давно (в Ташкенте, в 1955 году) статью Александра Солженицына. Называется она выразительно – «Протеревши глаза». Солженицын еще более суров по отношению к Чацкому: «Да, Чацкий незауряден острым умом, но незауряден и бессердечностью». Сам я так не думаю. Но что же, тем интересней вести теперь уроки по «Горю от ума»: есть о чем подумать, поспорить. А совсем недавно в «Вопросах литературы» была напечатана большая статья Б.Голлера «Горе от ума» в меняющемся мире». Статья эта признана одной из лучших за 2009 год. И сколько там интересных поворотов. Так, к примеру, сопоставляя речи Чацкого и Фамусова, автор статьи убеждает нас в том, что Фамусов – «сам – БЫВШИЙ БУНТОВЩИК. Но тот, который СМИРИЛСЯ». И все это интересно читать. А сочинения школьников – нет. Они обречены на древний канон.«Обломов и Штольц – два социальных типа, два «пласта» истории (по роману И.А.Гончарова «Обломов»)». «Что «преступил» Родион Раскольников и в чем его «наказание» (по роману Ф.М.Достоевского «Преступление и наказание»)». «Патриотизм и героизм русского народа в изображении Л.Н.Толстого (по роману-эпопее «Война и мир»)».Обо всем этом в учебнике десятки страниц и сотни страниц в произведениях, если их, конечно, читали. И что тут можно написать на 5-6 страничках школьной тетради? Или показать знание кратких пересказов, сборников готовых сочинений, интернетных наработок? Что дают эти сочинения? Ведь в них нет места для собственной мысли.А не лучше ли спросить: «Сон Обломова» – это идиллия или сатира?», «Можно ли назвать Штольца героем нашего времени?», «Права ли та школьница, которая сказала: «Зачем читать огромный том о терзаниях убийцы старухи, когда по телевизору каждый день показывают убийства, и это стало привычным и повседневным?»Когда однажды на комиссии по ЕГЭ Совета Федерации я рассказывал о некоторых художественных московских мониторингах, директор Института педагогических измерений ответил мне, что все это чисто московская продукция и ФИПИ к ней не имеет никакого отношения. Ну хорошо, примем этот упрек. Но вот 31 мая в школах сдавали ЕГЭ по русскому языку. Меня вновь поразило различие между вариантами по трудности, по возможности выразить свое мнение, сослаться на свой жизненный опыт и использовать литературные примеры. Ни о каком равенстве возможностей тут не могло быть и речи. Было бы интересно просчитать средний балл по каждой из тем С. Два раза при мониторингах я это делал. Разница была в 4-6 баллов. Вот вам и объективный экзамен, где все зависит от везения.Но главное в другом. «Когда строку диктует чувство» – в этих словах Пастернака ключ не только к стихам поэта, но и к сочинениям и рассуждениям школьника. Подумайте сами, как и чем могут отозваться темы С, предложенные в 2010 году, в сердцах и душах московских выпускников. О темах этих после окончания экзамена мне рассказали ученики.«Русские актеры в эмиграции», «Судьба Ивана Мозжухина», «Почему взрослые называют детство «золотой порой», хотя на самом деле в детстве у человека очень мало счастья?», «Как сделать, чтобы наши дети читали Пушкина?», «Чем отличаются удовольствия жизни от радостей жизни?», «Трагическая судьба Барклая-де-Толли», «Преступление и возмездие», «Бессердечное отношение юного Ивана Тургенева к собственной матери», «Пробуждение у человека чувства природы», «Как преодолеть ревность?». Когда один из моих учеников рассказывал о своем варианте С, я вообще ничего не мог понять. В ванне сидит человек без двух ног, в ванной комнате его брат, и они ведут разговор об ужасах войны. Спрашиваю, о какой войне идет речь: Отечественной, чеченской. «Не знаю», – отвечает мой ученик. Уже потом я выясняю, что речь идет об отрывке из рассказа Леонида Андреева «Красный смех». P.S. Продолжение в следующих номерах.