Что за странный мальчик?

Когда Володя Маяковский учился в кутаисской гимназии, так про него сказал законоучитель приготовительных классов: «Что за странный мальчик этот Маяковский». Это не был вопрос, как в заглавии. Это было утверждение.

«А что случилось? Напроказил?» – поинтересовались у него.

Да нет. Не шалит. Но какие-то странные ответы дает. Ему вопрос: «Хорошо ли было Адаму, когда его Бог проклял после грехопадения и велел отныне в поте лица есть хлеб свой?» Маяковский в ответ: «Хорошо. В раю Адам ничего не делал, бездельничал, а теперь зато работать будет и есть. Каждый должен работать».

А потом еще свой вопрос с подковыркой: «Скажите, батюшка, если змея после проклятия начала ползти на животе, то как она ходила до проклятия?»

Все дети смеются, а бедный учитель не знает, что ответить.

Странный мальчик – это почти из Ахматовой: «Я сошла с ума, о мальчик странный». Но странный мальчик Маяковский не так сильно тогда интересовался любовными охами. Как раз начались первые революционные волнения, и ученики кутаисских гимназий тоже забастовали. Все вышли на демонстрации. Ученики вытаскивают из классов доски, парты, откуда-то добывают мешки с песком, устраивают баррикады. И везде среди младших верховодит Маяковский.

«Сегодня все гимназисты, реалисты и городисты срывали свои гербы с шапок. У Володи тоже кто-то сорвал герб. Ученики очень недовольны, что мы занимаемся, так как они на время распущены (хотя они всегда распущенны). Гимназисты (…) собрали все свои гербы, запечатали их в ящик и послали попечителю».

Мне нравится эта ирония сестры Маяковского Ольги. Два «н» в слове «распущенны», которое в скобках, и одно «н» в кратком причастии перед скобками. Кстати, кажется, Ольга любила брата больше, чем кто бы то ни было. Есть позднее воспоминание, как она приехала в его квартиру в Гендриковом переулке, куда Маяковского перевезли после самоубийства 14 апреля 1930 года: «Безудержное ли горе придало ее голосу потрясающее сходство с голосом Маяковского, и в тот страшный вечер, когда он лежал мертвый, казалось, что ее голосом говорит он».

Это сильное воспоминание: женщина говорит голосом брата. И этот голос заполняет все пространство.

…Вероятно, вы помните, что эта строчка Ахматовой «Я сошла с ума, о мальчик странный» из стихотворения про осу.

Я сошла с ума, о мальчик странный,
В среду, в три часа!
Уколола палец безымянный
Мне звенящая оса.

Я ее нечаянно прижала,
И, казалось, умерла она,
Но конец отравленного жала
Был острей веретена.

Эта параллель возникла случайно, как и нечаянная оса, просто по ассоциации, но ничего, видимо, не бывает случайным, когда ты пишешь про странного мальчика.

В феврале 1906 года от заражения крови умер отец Маяковского, после того как уколол палец иголкой, сшивая бумаги. С тех пор Маяковский терпеть не мог булавок и заколок, бактериофобия оказалась пожизненной.

Что за странный мальчик этот Маяковский? Боялся иголок, как-то неправильно любил, одна его женщина говорила про него: «Какая разница между Володей и извозчиком? Один управляет лошадью, другой – рифмой».

Каждый должен работать и есть. В раю плохо, на земле хорошо. Вот если бы еще убрать все иголки и булавки, весь быт, укрепить лодку, перековать всех любовных ос, которые так ранят сердце, в бабочек революции, вот если еще вовремя убрать из письменного стола то ли маузер, то ли браунинг – сведения тут разнятся.

Дмитрий ВОДЕННИКОВ, поэт, эссеист