На чтение: ≈ 13 мин.До сих пор еще полностью не освещена история сельскохозяйственной толстовской коммуны “Жизнь и труд”, работавшей в 30-е годы на территории современного поселка Абашево – окраины Новокузнецка.
Коммунары были добровольными переселенцами из разных уголков России: из Подмосковья и Москвы, с Украины и Южного Урала, из Поволжья и других областей. Что искали крестьяне-толстовцы на необжитых берегах Томи? Вольной, свободной жизни по своим собственным убеждениям. Знаменем их духовности и нравственности было этическое учение Л.Н.Толстого, основанное на принципах ненасилия и любви ко всему живому.
Народ съехался сюда достаточно самобытный: просто труженики от сохи, москвичи – личные друзья Л.Толстого и В.Черткова, выпускники Московского университета и Ленинградского сельскохозяйственного института… Главное, что объединяло всех, – возможность работать на земле.
Им, конечно, нужна была своя школа, и они ее создали – на 105 детей. Занятия велись по собственным программам, учителя были тоже свои… В 1936 году школа была уничтожена, учителя обвинены в контрреволюционной деятельности. И вот…
…На выставке “Образование XXI века”, организованной АО “Сибирская ярмарка”, мне, как члену жюри конкурса, пододвинули гору папок с заявками: “С этим еще надо разобраться”. Сверху лежал одинокий бланк: “Новокузнецк. Средняя общеобразовательная школа N 96. Работаем в режиме эксперимента по концепции и программам “ШКОЛА Л.Н.Толстого”. Спрашиваю: “А где же материалы?” Говорят: лучше посмотреть экспозицию на стенде – там и оригинальные учебники, и программы, письма из Японии и Тулы, уникальные фотографии и воспоминания коммунаров. Тех самых, легендарных толстовцев. Среди них – и отец сегодняшнего директора 96-й школы Бориса Гросбейна, давнего моего знакомого.
С волнением слушаю рассказ человека, чья философская и педагогическая система произрастают не только из учения “пророка нового человечества”, но и из всего семейного, жизненного уклада сибирских толстовцев, ни одного дня, даже под расстрелом, не отрекавшихся от учения великого старца.
…Толстовские школы и толстовские коммуны разрушали, уничтожали много раз, но они возникали вновь и вновь. Самовозрождались, самоорганизовывались даже в условиях тотальной агрессии. Когда государственная образовательная программа требовала разучивать на уроках музыки только военные марши, здесь пели бессмертную “В лесу родилась елочка”.
История духовного и гражданского подвига учителей толстовских школ поучительна для нас и для наших потомков: она сама есть урок человечности и нравственности, неистребимой, как жизнь. Теперь ясно: отстаивая право на свободу учить и свободу учиться, они отстаивали самое Свободу в ее философском и правовом современном смысле.
Вчитаемся в строки воспоминаний Дмитрия Пащенко, Бориса Мазурина, Льва Алексеева, Анны Малорот, которые собрал и обобщил для школьного музея Борис Гросбейн.
Елена КОМАРОВА
Первый учебный год – 1931-1932
Коммунары возлагали на свою школу особые, светлые надежды, как на учебное заведение, основанное на идеалах Л.Н.Толстого. Медленно, бревно за бревном, строилось здание. К осени оно было готово. Но 44 человека ютились в ней в самой невозможной тесноте.
Тогда-то, приблизительно в первых числах октября, и началась наша “бродячая школа” – из хаты в хату, день в одной, день в другой.
С раннего утра дети уже толпой стояли у дверей учителей и добивались: “Скоро ли?”, “В какую хату пойдем учиться?” – гурьбой со скамейками, столами, книгами и прочими школьными принадлежностями шли школьники за учителем в поисках приюта. Пускали везде охотно, теснились, терпели неудобства.
Посетил школу инспектор народного образования тов. Немцев. На созванном по этому случаю общем собрании коммуны он заявил протест против такой школы, назвал ее нелегальной, объявил закрытой и предложил коммуне открыть другую школу с программой “точной”, общеобразовательной, с учителями, приглашенными от гороно.
На это предложение общее собрание коммуны ответило, что программы “точной” коммуна принять не может. Тогда тов. Немцев окончательно объявил школу закрытой.
Коммунары подали заявление в Наркомпрос с просьбой дать возможность закончить учебный год.
В конце ноября (1932) дети учились уже в освобожденном от жильцов здании, но едва ли и теперь можно было назвать сносными условия занятий: в школе, представлявшей одну большую комнату, занимались три группы до обеда и две – после; здесь же находились сапожная, шорная мастерские, верстак, точило, ларек для раздачи хлеба и аптечка. Все необходимое для обучения изготовляли сами.
Второй учебный год – 1932-1933
Осенью зав.гороно г.Сталинска тов.Благовещенский указал: никакой “своей” школы у нас не должно быть, государственная программа должна выполняться полностью, без всяких изменений, с военизацией, с пионердвижением; учителя из членов коммуны не допускаются.
В ноябре прибыла к нам заведующая школой, командированная Сталинским гороно. Общее собрание коммунаров принять ее не согласилось.
Занятия в нашей школе в это время шли полным ходом, в составе пяти групп учащихся – 80 с лишним человек. Помещение школы разделялось теперь на три класса дощатыми, щитовыми перегородками, снимавшимися для проведения общих собраний. А они проходили часто: гороно требовало, чтобы мы приняли программу Наркомпроса. Коммуна на собраниях отстаивала свое право учить своих детей в соответствии с идеалом родителей.
Выписка из протокола учительских собраний в мае 1933 года
“Материал по обществоведению: в связи с просмотром программы Наркомпроса выяснилось, что по всем предметам предлагаемый для обучения материал (например, материалы для задач, для грамматических примеров и т.п.) близко увязан с социалистическим строительством СССР, включающим пятилетний план, классовую борьбу и военное дело. В школе же коммуны “Жизнь и труд” материал этот будет использован лишь в той мере, в какой он не противоречит принципам учения Л.Н.Толстого.
Материал по естествознанию: материал по изучению животноводства, охоты, рыбного промысла, согласно программе изучаемый в целях массового уничтожения животных для питания, технических и научных целей, в школе имени Л.Н.Толстого может быть использован не для практического применения его, а лишь для ознакомления в направлении привития альтруистических чувств к животным.
О религии: мы избегаем навязывать детям какие бы то ни было сектантские религиозные понятия, но считаем необходимым сообщать им правильное понятие о жизни и вытекающем из него нравственном руководстве (правила нравственного поведения), а также считаем своей обязанностью вести выяснительную мирную работу в смысле освобождения и против суеверий.
Материал, предлагаемый для внеклассного чтения, а также для изучения пения, может быть использован постольку, поскольку он не внушает враждебных чувств к кому бы то ни было.
Общее направление школы: в нашей школе мы надеемся внушить детям дух деятельного коммунизма, то есть дух равенства, справедливости, трудолюбия, взаимной помощи, миролюбия и трезвого, скромного поведения”.
Третий учебный год – 1933-1934
К началу года был произведен основательный ремонт школы, сделаны стены между тремя классами, прихожая, раздевалка, приобретены парты. Гороно снабдило учеников тетрадями и стабильными учебниками, хотя в недостаточном количестве, так как отдел не включил ее в общую сеть школ.
Школа работала в составе пяти групп, в две смены.
Кроме общеобразовательных предметов, учащиеся 4-й и 5-й групп проходили начатки ремесел (столярное, токарное, бондарное, сапожное, кузнечное, кройка и шитье).
Работа ученического и педколлектива направлялась и регулировалась при помощи собраний: ученических – по классам и общешкольных; учительских – деловых и методических; родительских; общих – всех членов коммуны.
Работали:
Стенографический кружок (Е.И.Попов). Художественный (И.В.Гуляев). Певческий (А.С.Малород). Украинский (А.А.Горяинова).
По вечерам устраивались чтения (не менее двух раз в неделю). Раз в неделю показывали световые картины по курсу географии и естествознания. Раз в неделю – “Вечер свободных игр”; кроме того, не менее раза в месяц устраивались ученические литературные вечера (пение, стихи, чтение), ученические доклады (темы: Пушкин, Некрасов, Тургенев – их биографии и творчество), ставились спектакли (“Чем люди живы” Толстого, “Недоросль” Фонвизина, “Порченый” Семенова, “Приключения доисторического мальчика”).
В период с 1935 по 1936 год школа опять стала “бродячей”
Хотя теперь помещение было, но его “опечатали”, представители районной власти повесили замок. Это вызвало большое возмущение среди членов коммуны: детей надо учить, есть помещение, нами построенное, есть парты, оборудование, нами приобретенное, и вдруг дети ходят так.
Решили, что сбивать замок не стоит, но свое дело продолжать. И продолжали, хотя вновь были угрозы, что учителей арестуют.
Весной 1935 года действительно состоялся суд. Погибли в застенках ГУЛАГа талантливые педагоги, которых так горячо любили дети: К.Красновский, И.Гуляев, А.Горяинова.
Прошли через каторгу и ссылку учителя Густав Тюрк, Гюнтер Тюрк, Ольга Толкач, Анна Малород. Они ушли, оставив нам великое духовное наследие.
Материалы из школьного музея
для публикации отбирала
Галина ФРОЛОВА
Выбор читателей
Комментарии