Бомба для председателя

На радио «Вести FМ» начался цикл интервью Ольги Васильевой, председателя недавно созданного Попечительского совета Российской академии образования, экс-министра просвещения. Одна из передач была броско озаглавлена «Российскому образованию «помогли» из-за океана» и посвящена поиску врагов, разрушивших наше образование в последние десятилетия. Оставить ее без комментария было бы нарушением научных принципов критического анализа и поиска истины. Снимать с эфира смыслы непросто, это не текст. Но попробуем.

Разрушение началось, считает Ольга Васильева, то ли в 1984, то ли в 1988 году, но точно с перестройки. Рубежом ею назван Всесоюзный съезд работников образования, где была принята губительная концепция реформирования. Не хочу залезать в биографию Ольги Юрьевны, чтобы узнать, где и кем она трудилась в 1988 году, но мне довелось быть живым участником этого без преувеличения исторического съезда. Так что есть редкая возможность пропустить ее познания и оценки как доктора исторических наук через свидетельства очевидца и участника описанных в ее интервью событий.

«Либеральная публика, – замечает Ольга Васильева, – тогда пришла во все сферы нашей жизни». Это верно и совсем не обидно, если учесть, что к либералам относят сторонников парламентаризма, демократических и рыночных свобод, прописанных сегодня в Конституции.

«Нужно было забыть тоталитарное прошлое и что-то придумать. Помогали люди, сидящие за океаном». А вот здесь придется притормозить историка. О каких заокеанских помощниках можно говорить, если в президиуме поминаемого ею Всесоюзного учительского съезда сидели 12 членов Политбюро ЦК КПСС? Тогда, в условиях закрытой страны, такое было немыслимо.

Смелость и мудрость главного докладчика на съезде, председателя Гос­образования СССР Геннадия Ягодина (позволю рассыпаться в комплиментах человеку, теперь я не его заместитель) была в том, что в условиях идеологического однообразия он находил способы вносить оживляющее разнообразие в образование. Предлагалось ввести в школу экстернат, разрешить перевод из класса в класс неаттестованных по некоторым предметам учащихся, учителям давалось право выбора учебника. Съезд поддержал расширение прав учебных заведений, местных советов по преподаванию национальной культуры и истории.

Ольга Васильева трактует это по-своему: «Началась автономизация образовательных учреждений, от единого пространства мы переходим к самостоятельности региональной и муниципальной». Но как же можно было иначе, если вся страна переходила от унитарного к федеральному устройству, в котором она и сегодня пребывает? Статья 2 (п. 6) действующего закона по-прежнему предусматривает «автономность образовательных учреждений».

Говоря о делении государственных стандартов на федеральный и региональный компоненты, экс-министр оценивает это как «дробление страны», возмущается «отдельными учебными программами по Поволжью, Кавказу», хотя тут же признает понятия «большой и малой Родины». Выходит, о «большой Родине» можно говорить на уроках, а о «малой» следует молчать. Но разве молодежь Поволжья не вправе знать об охватившем этот район массовом голоде 1921‑1922 годов, а молодежь Кавказа – о насильственном выселении целых народов? Можно ли воспитать патриотов только на позитивных выборках из истории?

Да, были тогда и радикальные решения. «Я подписал уникальный приказ. В жизни такого не подписывал», – говорил Геннадий Ягодин с трибуны. Приказ позволял ученику «выразить свою точку зрения по предмету, пусть даже отличающуюся от точки зрения учителя и учебника». Ольга Васильева подобный факт не комментировала, видимо, полагая его за гранью разумного. Вообще все, что касается образовательных свобод (идеологический плюрализм, конкурсные основы, деление на государственное и частное), в ее интервью вызывало возмущение, «которое даже трудно выразить». Как же беден русский язык!

В интервью присутствует много оценок, располагающих не к анализу, а к эмоциям; намеков на сенсацию, которой в действительности не было. Когда ведущая передачи Анна Шафран якобы с голоса одного из слушателей заявила: «В 90‑е годы было разрушено среднее специальное образование», Ольга Васильева тут же горячо поддержала: «Да, да!» Хотя СПО здравствует и сегодня. Подскажем историку: было разрушено не среднее, а начальное профессиональное образование. И не в 90‑е годы, а намного позднее. И разрушено не врагами, а министром образования и науки Андреем Фурсенко, эпатажно заявившим на конференции в Петербурге (декабрь 2010 г.): «В настоящее время в психологии людей сформировалось мнение о том, что ПТУ – это убежище для тех, кто ничего не может и не умеет. Проект нового закона об образовании, который сейчас начинает обсуждаться, предлагает забыть понятие «начальное профессиональное образование». Так его в новом законе и «забыли». Подозревать Фурсенко в заокеанских консультантах просто неловко, а если учесть, что он сегодня помощник Президента России, то и некорректно. Помню, как мы с другим бывшим министром образования – Евгением Ткаченко – сопротивлялись разрушению, развернули всероссийскую акцию «Напиши письмо депутату. В защиту начального профессионального образования». Ольга Васильева, отвечавшая тогда в Администрации Президента РФ за образование, нас не услышала и не поддержала.

Не права она и когда определяет стартом реформы Всесоюзный съезд работников образования. СССР к тому времени уже уходил в историю, кульминацией реформы стала эпоха министра Эдуарда Днепрова. Посвятим Ольгу Юрьевну в историческую хронику.

31 мая 1988 года приказом Гос­образования СССР был сформирован временный научно-исследовательский комитет «Базовая школа», во главе с Эдуардом Днепровым. Кто его знал, подтвердит – это был самодостаточный человек, который не заглядывал через плечо, чтобы списать концепцию образования. Некоторые члены ВНИКа еще живы и при хорошей памяти, если бы Ольга Васильева с ними встретилась, ее «заокеанские» версии концепции образовательной реформы сразу бы отпали. В 1992 году появился Закон «Об образовании», который ЮНЕСКО признал «самым прогрессивным и демократическим образовательным актом конца XX века». Вряд ли этот артефакт неизвестен Ольге Васильевой, скорее он ею намеренно обойден. Для нее закон 1992 года словно кодекс ненавистных ей либералов, ибо там провозглашается «свобода, плюрализм, доведенный до высшей степени». Но и здесь нечем возмущаться, ровно то же – «свобода и плюрализм в образовании» – написано сегодня в статье 2 (п. 5). Не нравится ей и заявленный в старом законе «приоритет общечеловеческих ценностей», хотя он вновь подтвержден в статье 2 (п. 1). Здесь пора сделать одно обобщение: в интервью имеются многократные нападки на действующий образовательный закон. Напомним, статья 17 Закона «О государственной гражданской службе РФ» запрещает чиновникам с государственным статусом «публичные высказывания… в отношении деятельности государственных органов». Будьте осторожны, Ольга Юрьевна, как бы чего не вышло.

Смело можно критиковать все, что идет к нам «из-за океана». Такой мишенью Ольга Васильева избрала американского филантропа и мецената, сторонника теории открытого общества Джорджа Сороса. В ее сценарии он шпион и злодей, финансовой рукой которого управлялась реформа образования. Нестыковочка, однако. Сорос появился в России на этапе экономических (не идеологических) затруднений в реформе образования, когда уже был принят закон. Беда была в том, по словам Эдуарда Днепрова, что на его реализацию «как это бывает только у нас, не выделили ни копейки». Ольга Васильева и сама признает: «…в 90‑е годы страна была в тяжелом состоянии». Сказано верно, но слишком мягко. В эти годы к нам шли бесконечные эшелоны гуманитарной помощи с продуктами и вещами, страна едва выживала. Днепров вспоминает факт, когда «в городе Павлово Нижегородской области в конце 1997 года зарплату учителям выплатили… водкой, по 13‑18 бутылок на человека». Кто бы тогда дал деньги на учебники? Это сейчас мы разбогатели и можем позволить себе давить тракторами на границе голландский пармезан и польские яблоки, преступно завозимые в Россию.

В те «гуманитарные» годы и появился ваш герой, Ольга Юрьевна. По договоренности с Правительством России (а не министерством, как сказано в интервью) Сорос выделил 30 млн долларов. Спонсорскую помощь оказали и другие страны, а всего зарубежные вложения в российское образование составили 700 млн долларов. Такую цифру называет Эдуард Днепров на стр. 117 своей монографии «Новейшая политическая история российского образования: опыт и уроки». Как жаль, что Ольга Васильева не прочитала эту книгу до интервью, чтобы избежать досадных для историка ошибок! Таких, как трижды упоминаемая ею совсем другая цифра иностранной помощи – 5 миллионов долларов. 5 и 700 – цифры отличаются в 140 раз, что примерно соответствует достоверности и других приводимых вами фактов относительно описываемой реальности. «Все, что я буду говорить, – документы, нет ни одного слова, которое я бы взяла с потолка», – клянется Ольга Юрьевна в начале интервью. Но у нас в РАО эмоции не доказательство, нужны ссылки на достоверные источники.

Еще одно бездоказательное утверждение – упрек Сороса в идеологической диверсии. Достаточно вспомнить, что к работе в фонде Сороса привлекались известные российские ученые, например, долгое время после отставки его штатным сотрудником был министр образования, академик РАО Евгений Ткаченко. Издаваемые на спонсорские средства учебники проходили через экспертные советы министерства (это и вы в интервью признаете), в которых не было ни одного иностранца. Ольгу Васильеву возмутило требование Сороса: «Каждый учебник должен быть абсолютно толерантен». «Терпеть не могу этого слова!» – восклицает она. Но если справиться со словарем Сергея Ожегова, «толерантность – умение без вражды, терпеливо относиться к чужому мнению», то этого нам сегодня как раз и недостает. Точку в споре ставят слова Эдуарда Днепрова: «Помощь Дж. Сороса поистине неоценима, представляла собой один из наиболее крупных образовательных проектов в истории отечественного просвещения». Если вы против, Ольга Юрьевна, вынимайте из рукава все карты, пока ваших козырей не видно.

Избыток эмоций при полном отсутствии доказательной базы, политизация и даже криминализация недавней истории превратили интервью Ольги Васильевой в радиоспектакль. Ведущая передачи Анна Шафран постоянно нагнетала атмосферу: «Это не интервью, а бомба», «Вы нас убили», «Мы имеем колоссальный отклик». Ориентированные на организационное и идеологическое раскрепощение образования реформы подавались как заокеанское принуждение к свободе, а их творцы были названы «диверсантами, предателями страны».

Государственные каналы, к которым принадлежит и радио «Вести FМ», уже приучили нас к образу «страны в кольце врагов». Но в интервью тревожно прозвучали новые, казалось бы, давно отжившие, зловещие интонации – «врагов» теперь ищут и внутри ее. Приравняв трех членов нашей академии – Геннадия Ягодина, Эдуарда Днепрова и Евгения Ткаченко – к «диверсантам, предателям страны», участники интервью оскорбили их память. Эти ученые уже не могут ответить сами. Но не надо думать, что будем молчать мы.

Игорь СМИРНОВ, доктор философских наук, член-корреспондент РАО