Жизнь

Говорят, старость не может быть счастливой, она может быть только спокойной. Великая это наука – достойно принимать свой возраст.

овелось мне несколько лет назад участвовать в создании музея в подмосковном поселке Октябрьский. Обходила старушек, собирала их устные рассказы, документы, фотографии. Какие же разные были встречи! Одни вспоминали свою молодость, а заодно и давние обиды, сводили с кем-то счеты. Слушать такие монологи было тягостно. А к другим тянуло во второй и третий раз. Помню, как аккуратные, сухонькие сестры Большаковы разогрели для меня самовар на углях, заварили травяной чай и достали фотографии. Вот они на встрече с Гризодубовой, это на празднике, на субботнике. Давно уже нет этих славных старушек в живых, а я помню их чистенькую комнатку, самовар, неторопливые жесты и красивые лица.

звестно, после пятидесяти лет каждый сам отвечает за свое лицо. Стареет, тускнеет то, что было привлекательным, зато на лице отражается внутренняя духовная жизнь. И никакие косметические ухищрения не помогут скрыть ее отсутствие. Принимать свой возраст достойно – великое искусство.

адежде Михайловне Парфеновой, бывшему главному редактору “Учительской газеты”, на днях исполнилось 89 лет. Собрались с коллегой ее поздравить, договорились о времени, но, как всегда, задержали нас дела, опоздали. Надежда Михайловна ждала нас у двери. “Потому что, пока я дойду, – обьяснила она, – полчаса пройдет, что ж теперь, будете меня ждать?” А потом добавила просто: “Я вам ставлю двойку. Нельзя так относиться к времени”. А может, старость – это просто иное измерение времени, пространства, поступков и людей?

Надежда ТУМОВА

Вкратце

Образование притягивает ртуть

Восемь килограммов ртути собрали в Екатеринбурге за один день бойцы регионального спасательного отряда, выезжавшие по тревожным сигналам на демеркуризацию. Первую порцию нашли в гаражах и благополучно разлили два школьника. Спасатели опасное вещество обезвредили, а мальчишек отправили в больницу. Второй раз “караул” прокричал уже директор школы, обнаруживший во вверенном ему заведении почти такую же солидную концентрацию упомянутого стратегического сырья, присутствие которого на территории школы логически обьяснить невозможно. Если темпы “меркуризации” образовательных учреждений сохранятся, то каждой школе придется обзавестись собственным спасательным отрядом.

Юлия ПРЫТКОВА

Дети бомбоубежища

В заброшенном бетонном убежище, в лесном массиве в Закарпатье, недалеко от Ужгорода обнаружено 7 человек – двое взрослых и пятеро детей, в возрасте от одного года до семи. Нашли их случайно жители близлежащего района и сообщили в милицию. Выяснилось, что семья Ференца и Эржебет Шовш не имела никаких средств к существованию и питалась дарами природы. Документов ни у главы семьи, ни у его супруги не имелось. Трое младших детей не были зарегистрированы в ЗАГСе. Малышей сначала отправили в больницу на обследование, а потом устроили в детский дом. Семья получила гуманитарную помощь. Директор совхоза “Ужгород” предложил родителям работу и комнату в общежитии. Однако отшельники от работы в совхозе отказались и в один прекрасный день, забрав из детсада детей, исчезли в неизвестном направлении. Опасаясь за судьбу детей, в области обьявили розыск подпольной семьи.

Татьяна НЕПОМНЯЩАЯ

50 плюс

Оптиминя и пессиминя

Они дружат вот уже более семидесяти лет. Вместе ходили в школу, вместе снимали комнату в Москве, когда учились: Марина Николаевна Серова в хореографическом училище, Лариса Аркадьевна Терпиловская – в Тимирязевской академии. Вместе растили детей. Сын Марины Николаевны – Саша и дочь Ларисы Аркадьевны – Светлана сидели за одной партой. Марина Николаевна, протанцевав лет пятнадцать в балете, ушла из театра по болезни, а Лариса Аркадьевна вскоре распрощалась с ВДНХ, где была агрономом. Обе до пенсии работали в поселковой школе. Одна вела биологию, другая руководила хореографическим кружком. Дети давно выросли, живут со своими семьями отдельно. На этом сходство двух пожилых женщин, пожалуй, кончается. По своему характеру и жизненному настрою они настолько же различны, насколько различны известные тургеневские герои – Хорь и Калиныч.

арина Николаевна – человек деятельный, непоседливый. Уйдя на пенсию, она и уличный комитет возглавляла, и в пионерском лагере работала, и депутатом Болшевского поссовета была. Лариса Аркадьевна редко выходила и выезжала из своего дома, скрытого от постороннего взгляда двойным забором – из высоких досок и разросшихся кустов сирени по периметру ограды. Будучи пессимистом по натуре, Лариса Аркадьевна охала и вздыхала по любому поводу. Так было и в 60-70-е годы, когда ее десятилетний внук Юра сказал, видимо, припоминая разговоры взрослых: “Ты, бабушка, – пессиминя, а тетя Марина – оптиминя”.

– И какая же ты, Лора, стонотная, все стонешь, ворчишь, жалуешься, ты слишком увлекаешься своим оханьем и аханьем и тем обедняешь свою жизнь.

– Да чему же мне радоваться? – отвечала Лариса Аркадьевна, встречая подругу на террасе. – В магазин пошла, а там колбаса – 41, 47 и даже 50 тысяч. Фантастика! А теперь вот дождь зарядил, совсем настроение испортил.

– Колбасу эту я бы задаром не взяла, челюсти наши вставные от копченой колбасы могут расколоться. Ты окорочка покупай – и полезнее, и дешевле. Один возьму за три тысячи, два дня лапшу ем. Ну а погода? Чем она плоха? Посмотри, какой веселый, энергичный дождь. Словно современные ритмы по стеклу и по крыше выстукивает. Как все ожило, зазеленело вокруг! И воздух такой свежий! Неужели это тебя не радует? Посмотри, полюбуйся, как преобразились твои грядки!

Так разговаривали две старинные подруги, стоя на застекленной террасе. Одна радостно улыбалась. Другая хмурилась.

Марина Николаевна, несмотря на свои 83 года, по-прежнему сама ходит в магазин за продуктами, да еще соседкам, гораздо моложе ее, приносит. А Лариса Аркадьевна один раз в месяц наведывается в ближайший гастроном и то только для того, чтобы, как она говорит, “отметиться”. Продуктами же ее обеспечивает внук, а иногда и все та же Марина Николаевна, потому что внук только по выходным приезжает из Москвы.

Лет десять назад Ларисе Аркадьевне помогали тимуровцы. Но когда однажды пионеры принесли ей вместо сахара муку, а вместо пачки творога вафли, она их прогнала.

И все-таки порой Лариса Аркадьевна выходит в свет: то в магазин, то на почту. Но эти походы вызывают у нее обычно раздражение, жалобы, и не потому, что она неважно себя чувствует, а больше потому, что на глаза ей всегда попадается что-то такое, что вызывает ее недовольство. Вот и недавно. Вернувшись с почты, она поругала за что-то работников связи, а также и работников коммунального хозяйства – за то, что еще два месяца назад разрыли пешеходную дорожку на левой стороне.

– А ты, Лора, по правой стороне ходи, тем более что все равно надо дорогу переходить. К тому же здесь тротуар с двух сторон оторочен деревьями: ни пыли, ни гари, – наставляла свою подругу Марина Николаевна, весело улыбаясь.

Взглянув на всем довольную Марину Николаевну, Лариса Аркадьевна смягчается. Улыбка слегка поднимает уголки ее недовольных губ, оживляет глаза, и строгая, недовольная маска исчезает сама собой. И тогда она почти весело отвечает своей подруге:

– Какая же я старая, отвратительная ворчунья, и как ты только меня терпишь! Пойдем-ка лучше пить чай с пирогом: вчера племянница привезла…

Когда я встречаю Марину Николаевну, то обычно прежде всего интересуюсь ее здоровьем. А она всегда на это отвечает одинаково:

– У оптимистов всегда прекрасное здоровье.

Лет пятнадцать назад Марина Николаевна получила травму позвоночника. А случилось это так. У Ларисы Аркадьевны был сосед, молодой здоровенный мужчина. Он давно просил отдать ему часть земельного участка. Когда Лариса Аркадьевна наотрез отказалась, сосед сломал забор, разделявший их, и стал заново ставить его, уже на полтора метра продвинув на участок Ларисы Аркадьевны. Марина Николаевна пошла к Василию, так звали мужчину, и вступилась за подругу, пригрозив судом. Василий толкнул Марину Николаевну, да так сильно, что она оступилась и упала в канаву с камнями. Ее увезла “скорая помощь”. Узнав об этом недели через три, я навестила Марину Николаевну в больнице. Ожидала увидеть прикованную к постели несчастную женщину, а она встретила меня в коридоре, правда, на костылях, но с неизменной лучезарной улыбкой. Но все же, заметив в моих глазах тревогу, Марина Николаевна сказала:

– Оптимисты всегда быстрее выздоравливают. Правда, врач мой не верил, смогу ли я садиться самостоятельно, а я встаю и домой уйду без костылей.

Прошло еще какое-то время, и я действительно встретила Марину Николаевну совершенно здоровой. Та же прямая спина, какая бывает только у балерин, та же летящая походка, несмотря на преклонный возраст, и та же лучезарная улыбка.

Как-то, когда Марина Николаевна была в гостях у своей подруги, у нее случился сердечный приступ. Лариса Аркадьевна вызвала “скорую”. Врач сделал укол. Марина Николаевна еще полежала минут сорок и поднялась.

– Ох, Лора, засиделась я у тебя, а вернее, задержалась, пора проветриться, пойду домой, там кошка некормленная с утра.

– Может, Виктора, соседа, попросить, чтобы на машине довез? – забеспокоилась Лариса Аркадьевна.

– Ну что ты, ходьбы-то минут пятнадцать, двадцать. Пойду, не беспокойся, Лора, позвоню тебе из дома, сообщу, что все в порядке.

Вот эта бодрость духа Марины Николаевны помогает жить им обеим. Они очень разные, эти удивительные старые женщины, но они нужны друг другу. Ларисе Аркадьевне нужен оптимизм Марины Николаевны, а та не может существовать без того, чтобы не чувствовать себя полезной, необходимой своей близкой подруге.

Маргарита КУРГАНОВА

пос. Болшево,

Московская область