Заложники

14 июля Президент РФ В.В.Путин подписал очередной указ о снижении бюрократической нагрузки на учителей. Из 11 обсуждавшихся документов, обязательных для отчетности, в указе осталось пять. Вот бы возрадоваться, если бы не знать, что никакого послабления для учителей не планировалось изначально, как и повышения заработной платы. Предусматривалось накануне Года наставника и педагога изобразить кипучую деятельность во благо педагогического сообщества. И все СМИ раструбили эту радостную весть: бюрократия побеждена одним росчерком пера президента.

Где же подвох, спросите вы? Во-первых, в этом же указе, где черным по белому написано, что региональные власти вправе дополнить обязательный для отчетности список по своему усмотрению. Так обещанные пять отчетов снова превратятся в 15-25, это уж кому как повезет, потому что еще никем не замечено, чтобы федеральные и региональные чиновники на самом деле пеклись о дебюрократизации учительского труда. Во-вторых, нужные цифры в отчетах – главный показатель эффективного управления, а чиновник сам себе не враг, и поэтому от бюрократической волокиты отказываться никто не собирается. Однако критика чиновничьих методов воздействия на учителей заставляет министерство искать новые рычаги «эффективного управления». Думаю, за изобретение существующей сегодня аттестации педагогических работников кто-нибудь наверху получил «крестик в петлицу», потому что это один из самых действенных способов держать миллионное учительское сообщество на поводке и выжимать из него все ресурсы, не вкладывая денежных средств.

Чтобы убедиться в справедливости этих утверждений, достаточно посмотреть на Порядок проведения аттестации (приказ Минобрнауки РФ от 7 апреля 2014 года №276). Все предписанные аттестующимся критерии никоим образом не стимулируют повышать качество образования, но демонстрируют приоритеты министерства и обязуют изображать рост всех нужных чиновнику показателей.

Ни для кого не секрет, что аттестация – это один из крючков, который позволяет подсадить учителя на отчетность, скажем так, «добровольную». Хотите аттестоваться на категорию? Тогда вот вам школьный рейтинг учителей: чьи дети кидают дальше, бегут дольше, прыгают выше? («М-м-м, Марьиванна, ваших учеников среди победителей нет? А как аттестоваться собираетесь? Портфолио ваше на сайте есть? Нету?! Так вы, Марьиванна, и работать, видимо, не хотите, рейтинг ваш ниже плинтуса: статей не публиковали, в конкурсах не участвовали, детей к конференциям не готовили, опытом на республиканском уровне не делились. Ноль без палочки, в общем, а не учитель. Идите работайте и отчитывайтесь, как положено».)

Первый пункт требований к аттестующемуся на первую квалификационную категорию педагогу предписывает наличие стабильных положительных результатов освоения образовательных программ, а на высшую – динамику этих показателей.

Совершенно очевидно, что обычный класс средней общеобразовательной школы, где дети не прошли никакого предварительного отбора, примерно на одну треть и более будет состоять из учеников, не способных освоить программу без индивидуальной работы. Весь этот индивидуальный подход, требуемый всеми министерствами и ведомствами, на самом деле не имеет под собой никакой опоры – ни материальной, ни кадровой. Можно, конечно, на уроке, где сидят 30 учеников, одному дать исследовательское задание, а другому – срисовать картинку из учебника, но никакого отношения к освоению программы всеми детьми это иметь не будет. Не случайно, как только ОГЭ сели писать под видеокамеры, от 10 до 50% учащихся общеобразовательных школ оказались не способными преодолеть нужный порог. Чтобы улучшить качество отечественного образования, необходимо уменьшить количество детей в классах, обеспечить кадрами (а не уставшими бабушками на двух ставках, затыкающими кадровые провалы), адаптировать программы под слабых учеников, оплачивать индивидуальную работу с отстающими детьми – и не разово, а в системе. Сегодня во многих школах вопрос о качестве вообще не стоит, первостепенная задача – прикрыть кадровый дефицит хоть кем-нибудь, чтобы было кому прийти на урок, заполнить журнал, дать детям задание.

Может ли при таких условиях явиться миру реальный положительный результат? Разумеется, нет. А из чего должна взяться динамика показателей, совсем неясно. Где это видано, чтобы результаты, к примеру, по русскому языку и математике в обычном восьмом классе были лучше, чем в пятом? Какая-то технология способна отменить переходный возраст со всеми вытекающими оттуда последствиями? Вкладываться материально в качество образования наверху не хотят, и учитель по-прежнему остается единственным, на кого можно возложить ответственность за все показатели, из кого можно выжать нужную цифру.

Освоение учебных программ – это еще не все. Бюрократическая отчетность предполагает многоступенчатость, на самом верху чиновничьего олимпа надо демонстрировать высокие результаты мониторингов, освоение новых технологий, показывать эффективность инноваций, на вершине этой пирамиды должно развеваться знамя побед во всевозможных олимпиадах и конкурсах. И ответственность за каждую ступень восхождения на эту звездную гору министерство взвалило на учителя, прописав в Положении об аттестации соответствующие критерии.

По логике вещей предписанные аттесту­ющимся учителям требования должны вызывать море негодования: они противоречат здравому смыслу, а заодно и трудовому договору, то есть обязанностям работника. Например, в трудовом договоре сказано, что человек принят на работу учителем определенного предмета с нагрузкой, положим, 27 учебных часов в неделю и именно за эти часы будет получать зарплату. Что отсюда следует? Что учитель преподает конкретный предмет, 27 раз в неделю готовится к урокам, входит в класс и старательно, педагогически ответственно и методически выверенно доносит до сознания своих учеников все, что положено донести согласно рабочей программе. Честно и добросовестно выполняет свои обязанности и даже творчески – с задоринкой, игровыми моментами, аналитическими приемчиками. Ну и тетрадки по ночам – все, как принято в школе. За выполнение этих своих обязанностей (свыше одной ставки, между прочим) получает тысяч так двадцать в месяц. А на аттестацию вдруг предъяви стабильность и динамику, методические статьи и конкурсы, победителей олимпиад и трансляцию инновационной деятельности.

Хочется воскликнуть: «Братцы, помилосердствуйте!» Где в трудовом договоре это сказано, что ты обязан ковать олимпиадников, выполнять работу методиста и выступать в роли соискателя конкурсных грантов? Что делать на уроке с олимпиадными заданиями, например, математику, у которого в классе половина учащихся не могут освоить программу на базовом уровне? Вот только не надо сказок про методическое совершенствование, никакая образовательная технология не способна изменить мозг и психику учеников так, чтобы у разных по уровню развития и здоровья детей были одинаковые возможности для учебы, как это преподносится методистами.

Как в этом случае при кадровом голоде и без повышения заработной платы чиновникам достичь желаемых показателей? Вот как раз аттестация и помогла примирить в сознании учителей настоящие и мнимые обязанности, механизмы запуска системы продуманы до мелочей и работают безотказно, поэтому индивидуальная работа с отстающими и одаренными учениками легла на учителя, причем бесплатно. Не можешь научить на уроке – учи после уроков, это твоя ответственность и обязанность. Таким образом проблема индивидуального подхода на уровне страны оказалась частично решена без финансовых вливаний, только административным давлением и аттестационными требованиями, куда внесли внеурочную научную и творческую деятельность, подогревая педагогическое сообщество разговорами о величии учителя.

Так учитель оказался заложником аттестации и вынужден вкалывать с утра до ночи «за трудодни», а эффективные менеджеры получили возможность экономить на учительском труде как в масштабах школы, так и в масштабах страны. Поэтому «отправить их в школу на практику», как советуют учителя, нет никакой необходимости, чиновники до сих пор справлялись со своей задачей блестяще.

Искусство управления позволяет удерживать учителей на аттестационной игле безошибочно, и «соковыжималка» работает в полную силу.

Во-первых, для этого существует смехотворный оклад – ниже МРОТ. Хочешь зарплату повыше – аттестуйся. От наличия квалификационной категории нищенской зарплата быть не перестанет, конечно, но в нужде каждая копейка дорога.

Во-вторых, возложили ответственность на администрацию школ: директоров обязали отчитываться о количестве проходящих аттестацию учителей, процент аттестующихся, разу­меется, должен расти, а не снижаться. Сравнение школ по этим показателям заставляет директоров давить на учителей, которые по каким-либо причинам не хотят попадать под колесо аттестации. Если учитель сопротивляется, администрация может пустить в ход все имеющиеся инструменты психологического давления, начиная от порицания и заканчивая угрозами. Как в школах используется аттестация на соответствие занимаемой должности для борьбы с неугодными учителями, писали уже не раз.

В-третьих, немаловажную роль в принуждении к процедуре играет психологический аспект, который тоже используется управленцами в своих интересах. Учитывая, что каждый человек нуждается в положительном мнении о себе, чиновник предложил аттестацию как достижение, способное поднять статус учителя в обществе. И мы согласились: загнанному учителю, кругом ущемленному в правах, необходимо спасать свою самооценку хотя бы квалификационной категорией, она дает веру в то, что нам есть чем гордиться.

И пока мы безропотно подчиняемся и играем по правилам чиновников – за мизерную зарплату боремся за нужные цифры для министерских отчетов, – аттестация так и будет безотказным способом порабощения, в каком бы виде она ни существовала.

Анна ИНЮТИНА, учитель, член профсоюза «Учитель», Ижевск, Удмуртская Республика