За шагом – шаг!

Пустынно и дико выметенное ветрами Анатолийское нагорье. Лишь конусы потухших вулканов напоминают о былой силе стихий. Впрочем, и сегодня они часто проявляют свое буйство. Происходит это, как правило, неожиданно. «Гром среди ясного неба» – это как будто о здешней погоде сказано. Белое мирное облачко в мгновение может превратиться в черную грозовую тучу, которая стремительно расползается во все стороны.

Проливной дождь, холодная колкая изморозь, снег, град – все что угодно может в любую минуту накрыть путника. Ему ничего не остается, как активно действовать, спасать себя от стихийной напасти. Если туча сзади догоняет тебя, то есть смысл быстрее шагать или интенсивнее крутить педали (в моем случае), чтобы достигнуть спасительного перевального изгиба дороги. Если тебя все же настиг ливень, то тем более не стоит расслабляться. Во-первых, быстрое движение хоть как-то согревает, во-вторых, дорожная судьба может смилостивиться и подкинуть какое-нибудь укрытие. Со мной так было не раз. И в горах, и в пустыне, и в лесных дебрях…

«Человек что ни день, то трудодень», – говорят в народе. То есть как бы обязан, добывая хлеб насущный, проводить свою жизнь в трудах и заботах. Причины могут быть разные, но порой нами овладевают апатия, скука, уныние, равнодушие ко всему и всем. Все валится из рук, ничего (абсолютно ничего!) не хочется делать. Не знаешь, чем себя занять, куда податься, как переломить настроение. А главное – даже в душевных тайниках не предполагается наличие хоть чего-нибудь дельного ни для ума, ни для сердца, ни для тела. Озадачивает и даже пугает именно это – ничегонехотение – и как результат его ничегонеделание. Однако при этом естество, которое когда-то превратило лесные стаи приматов в городские стада людей, никуда не девается, оно требует своего, скребется в душу, не дает покоя ни голове, ни ногам.

В этом случае и для головы, и для ног, и, естественно, для души одним из верных спасительных средств может стать дорога. Охота к перемене мест возбудит другие «охоты», воскресит другие желания. Прежде всего главное – дальше жить и дальше двигаться по жизни. Не важно, кстати, какой и в каком направлении. Эта мысль однажды очень отчетливо и наглядно выкристаллизировалась во время велосипедного аллюра по Европе. Довольно бодро, без особого напряга я пересек слякотные Аппенины и уткнулся в солнечное Средиземноморье. Дальше от Генуи до Барселоны путь мой пролег вдоль морского побережья. На всем протяжении бросалась в глаза его пестрота – над молами и пляжами, бухточками и портами, барами и павильонами развевались разноцветные флаги. Я катил велосипед по твердой прибойной кромке, надоедало – перебирался на велосипедную дорожку, послушно повторяющую изгибы берега, рядом с ней пролегала автомобильная дорога, иногда сворачивал и петлял по прохладным узким улочкам. Дорог в Европе много, и они разные. Для всех и каждого. Только не ленись, выбери вовремя свой путь, определи свое направление и свой аллюр. Я поначалу удивлялся кривизне местных асфальтовых протяжений в маленьких городках и поселках. Потом понял, что они так проложены, чтобы, во-первых, сгладить неровности, а во-вторых (и это, возможно, главное), пройти рядом с порогом любого дворца, любой хижины. Здесь все имеют возможность покинуть насиженное место, выбрать свою дорогу и, двигаясь по ней, осознать и утвердить себя. На европейских дорожных протяжениях велосипед – самое простое, доступное и популярное транспортное средство. Слово это придумали французы. Означает оно «быстрые ноги». Однако не только работают они. Велосипед здесь и насущная физическая необходимость, и удовольствие, и некая даже эстетическая составляющая жизни. Прежде всего жизни в постоянном движении.

До того как велосипед стал моим главным путешественным транспортным средством, я регулярно совершал пешие походы. Поднимаясь к водопаду в районе крымской пещеры Кизил-Коба, я оступился и сильно ушиб колено. Весьма болезненное. Настроение упало. Сразу стало не до красот. Каждый шаг давался с трудом. Подумал даже вернуться назад к остановке и хотя бы часть маршрута проделать на автобусе. Но, опираясь на палку, с трудом и частыми перекурами все-таки поднялся на яйлу. Здесь стало немного легче. Однако и тут я шагал и прислушивался к боли в колене. Если до этого я передвигался, не задумываясь, с помощью чего и как я это делаю, и мысль легко и свободно то рыскала по закоулкам памяти, то, воспаряя к облакам, теперь весь я, с головы до пят, был сосредоточен на очередном шаге. Сначала было немного обидно, что физические и мысленные усилия тратятся на то, чего обычно люди не замечают. Однако, когда я таким образом одолел десяток километров, вдруг пришло понимание того, что расстояния, которые я покрываю шагами, – это и есть моя работа, мое основное дело. Каждый шаг – дело, как у каменщика кирпич, у скрипача – движение смычка, у кузнеца – удар молота. Не оступиться, а ступить – прямо, твердо, на всю ступню, уверенно. Вот цель. И мысли только об этом. И сердце бьется в такт шагам, только их ритму подчиняется.

«Стоячая вода гниет», – говорят в народе. Даже простое преодоление сравнительно малого расстояния с физическим напрягом дает столь необходимую телу и душе встряску, занятость голове. «Жизнь – это движение, движение – это жизнь». Это главная аксиома жизни, которую после Аристотеля на разные лады и с разными метафорическими вариациями повторяли и продолжают повторять десятки мыслителей. Если вдруг что-то не заладилось в жизни и ты вдруг уперся в мрачную глухую стену чужого и своего равнодушия, то никакие стенания и молитвы не помогут. Даже если это знаменитая Стена Плача. Суеверный люд (я однажды тоже поддался этому искушению) хоть и упирается в нее лбами, роняя при этом на древние камни скупые слезинки, но никому еще не удавалось лбом прошибить эту стену, которая, как и любая другая стена, слезам не верит. Однако спасительным средством может оказаться сам путь (для многих очень и очень неблизкий!) к этой стене. И в этом нет ничего удивительного. Телесный и душевный сдвиг независимо от обстоятельств и твоего хотения-нехотения в полной мере способна обеспечить дорога. Она постоянное движение тела, мыслей, сердца. В дороге заботы ни на секунду не покидают тебя. Даже если речь идет просто о преодолении пространства, то и этого с лихвой хватает, чтобы не падал живительный напряг, трудовой тонус. Дал Бог дорожный крест, даст и силы его нести, указала судьба дорогу, дала и силы ее преодолеть. Она и есть труд, она и есть твое дело.

У дороги нет крыльев, но она окрыляет, когда ты летишь с перевала и обозреваешь просторный и красивый, солнечный земной мир, нет оков, но она сковывает тело, мысли, душу, когда изо всех сил (кажется, что последних!) ползешь вверх, пре­одо­левая очередной хребет, нет кнута, но, когда убегаешь от грозовой тучи или вдруг сорвавшейся с цепи собаки, то мчишься быстрее ветра, нет и пряника, но когда видишь в пустыне оазис (он, правда, может оказаться миражом, как и пряник в жизни) или огонек в ночи, встряхиваешься, забываешь обо всех невзгодах и стремишься к ним, как на свидание к любимой. И на равнине, и в пустыне, и среди холмов, и здесь, в горах, это увлекательнейшая дорожная игра, в которой нет ни законов, ни правил, ни пределов, ни гарантий. Но самое главное – что во время этой игры скучать не приходится ни игрокам, ни зрителям.

Не каждое путешествие – телесная встряска, физический напряг. Часто (чаще всего!) они в узлах транспортных механизмов. В кресле самолета, в вагоне поезда, на палубе корабля ты ограничен в движениях, крепко пристегнут (в самолете или автомобиле в прямом смысле) к своему дорожному местожительству, прикован к нему, как каторжник к ядру. Эта телесная неподвижность, вынужденное замирание членов, утомляет и удручает, однако при этом мысль не дремлет, перенося тебя в конечную точку маршрута, где тело всласть разомнется. Не говоря уже о душе, в которой происходят всякие волнительные метаморфозы. Да и постоянно меняющийся, нередко в необычных формах и ракурсах, цветах, звуках, запахах и смысловой перелицовке, мир в окнах и иллюминаторах не дает скучать. Случается, что сама дорога несет тебя. Скажем, река, по которой ты плывешь вниз по течению. Ты вроде не прилагаешь усилий, не рвешь жилы и душу, продвигаясь к цели, бывает, даже замираешь, распростершись на дне лодки или на теплых досках плота. Но движение происходит. Движутся облака, меняются берега, а вместе с ними движутся и меняются твои мысли. В душе тоже происходят разные метаморфозы. Улавливаешь то, что может представлять для тебя опасность, – черное облако, плывущее бревно, буруны на перекате. Одновременно отмечаешь всякие полезные (пусть даже гипотетически) предметы, которые могут стать насущными в любой момент: баржа за мысом – стоит она или движется, белая струйка на темном фоне – береза это или дымок костра, заливчик – есть в нем рыба или нет. Взгляд выхватывает и просто интересные детали – сухое дерево, выводок утят, часовенку на взгорке, причудливое облако. Живешь любопытством, удивлением, очарованием. Плюс готовность к решительному и быстрому действию. Это и есть движение. По крайней мере, его четкий целенаправленный вектор.

Душевный застой и апатия мысли – это не о дороге. Не важно, вынужденно или естественно, но порой она рождает удивительные мысли. Живые, свежие, яркие, бодрящие и тело, и душу. Дорожная романтика бывает настолько проникновенна, а дорожные ритмы настолько энергичны и властны, что иногда даже эти мысли вдруг превращаются в рифмованные строки. «Среди леса, среди гор путь лежит мой в Сальвадор». Такой вот сложился стишок, пока я колесил по Гватемале. Пройденный путь – это километры, дорога, которую преодолел. А еще это прожитая жизнь. Как и чем ее измерить? Только ли шагами и километрами, часами и днями, покоренными вершинами и перевалами? Еще и рифмованными строками. «Кручу педали рьяно по трассам Юкатана». «Мексики мало, даешь Гватемалу без охов и гвалта и даже без сала». «Пью текилу, ем гаспачо, я сегодня мучо мачо». «Возле Манагуа тихо прилягу я, чтоб встать спозаранку и обнять никарагуанку». «Сплошная прана на берегу Параны». Это мои дорожные спутники. Рифма и ритмика стиха – длинная, бесконечная песня кочевника-акына, которая одухотворяет дорогу, обозначает ее судьбоносные вехи. Рифма возникает внезапно и беспричинно. После нее, как после весеннего дождя, чисто, ясно и свежо. Сначала это озарение, некий дар небес, потом сознательный духовный путь, выбор техники, своеобразный медиативный опыт. По крайней мере, так у меня случалось в дороге. Кое-что остается и после возвращения домой. Главное же – остается желание сделать следующий шаг, дальше бодро и уверенно шагать по жизни. А томление духа, скука, покой… Они только снятся.

Владимир СУПРУНЕНКО, фото автора