За чей счет банкет?

Экономисты и другие грамотные в финансовом отношении граждане знают: чем больше контролирующих организаций, тем выше себестоимость продукта или услуги. Прямая зависимость прослеживается в любой сфере, образовательная не исключение. Бесплатная услуга, или, как написано в Конституции, неотъемлемое право любого гражданина страны, пройдя через горнило многочисленных подзаконных актов, правильность исполнения которых контролируют надзорные органы, на глазах изумленных родителей легко превращается… в услугу платную и даже, особенно в образовательных учреждениях повышенного статуса, весьма дорогую. Дорогую настолько, что далеко не все россияне могут ее себе позволить.

Вот интересно, что качество услуг и продуктов от количества надзирающих напрямую не зависит, хотя, казалось бы, по идее должно быть наоборот: бдительность контролеров должна если не гарантировать высочайшее качество, то уж точно способствовать его повышению. Но это лишь в теории и в отчетах, которые, как известно, не краснеют. На практике все не так благостно. И хоть я не ностальгирую по советским временам, все же не могу не признать мудрость фразы, хорошо известной людям старшего поколения: «Совесть – лучший контролер». Его, к сожалению, не сможет заменить многотысячная армия штатных надзирателей, хоть золотом их осыпь. Там же, где с совестью, ничего не требующей на свое содержание, все в порядке, качество всегда на высоте. Но сейчас речь не об этом.
Речь о негласных и вполне официальных поборах – как ежегодных, так и вступительных взносах с родителей. Несмотря на все запреты, школы продолжают собирать с родителей деньги, чтобы выжить в море надзирающих акул.
Суммы ежегодных взносов в фонд школы (они теперь называются добровольными благотворительными пожертвованиями) разнятся в зависимости от региона, численности школы, ее статуса и даже амбиций директора, но взимаются практически повсеместно. В Нижнем Новгороде, например, они колеблются от 1000 до 12000 рублей в год. Верхний предел может быть выше названной суммы, а вот ниже точно не бывает. Вступительные взносы (чаще всего в первый класс или в другой класс начальной школы) имеют место в престижных, пользующихся ажиотажным спросом заведениях. «Входной налог» платят родители, которым не удалось оформить временную прописку на микроучастке и кто не имеет тесных (лучше всего родственных) связей с администрацией города или региона. Временная прописка сильно упрощает и удешевляет процесс зачисления. В нашем городе вполне можно найти хозяев квартир, согласных на 15 тысяч за три месяца квазипрописки. Есть немало семей, готовых выложить такую сумму. «Когда решается будущее ребенка, грех стоять за ценой» – так рассуждают имущие родители. На подобную самоотверженность и рассчитывают организаторы попечительских фондов. Поэтому берут деньги, как бы делая одолжение: «Ну раз уж вы так настаиваете…»
Министр просвещения не так давно публично высказала недоумение по поводу сильно разросшихся штатов школьных администраций. Современная ситуация возмущает не только руководителя ведомства. Многим такое положение дел кажется ненормальным: там, где раньше справлялись два завуча, сегодня не покладая рук почти до полного изнеможения трудятся 8‑10 заместителей. Пишу без всякой иронии. Все мы знаем, что нагрузка на заместителей и завучей возросла многократно, и это вызвано беспримерной активностью многочисленных проверяющих от разных ведомств. Чтобы обеспечить каждое ведомство необходимой статистикой, заместители должны с утра до ночи работать – собирать для надзирателей, так сказать, «нектар», без которого «меда» чиновного не добыть. Самоотверженный труд школьной администрации щедро оплачивается из бюджетных, а чаще из внебюджетных средств, и понятно почему: иначе люди не согласятся взваливать на себя тяжкий груз ответственности. Между тем штатное расписание мало изменилось за последние двадцать лет: число заместителей директора по-прежнему зависит от общего количества учащихся. Если численность от 100 до 500 человек, по штату положен 1 заместитель, если от 500 до 1000 – два и так далее. Но поищите сегодня школу, даже небольшую, с одним заместителем! Двое – минимум даже в сельских малокомплектных школах. А в больших городских? Так вот, из фонда оплаты труда школьного бюджета оплачиваются ставки только основных (тех, кто оформлен по тарификации), все остальные получают заместительские надбавки из средств попечительских фондов. Школьному работнику ведь все равно, откуда берут деньги, главное, чтобы они поступали регулярно и в полном объеме. Получается круговорот денежных средств в природе: чиновникам нужно имитировать бурную деятельность, иначе общество от них откажется и перестанет платить жалованье. Для имитации полезной деятельности нужно получать данные с мест и организовать за образовательным процессом тотальный контроль. За сбор сведений ответственны администраторы, которые тоже не будут работать просто так, им, как и надзирателям, нужна зарплата. Но где взять деньги? Школьный бюджет не резиновый, поэтому нужны попечительские фонды.
Вот ведь интересно: о поборах все знают, как знают и о суммах, выбиваемых с родителей в качестве «добровольного» взноса, но никто наверху не предпринимает никаких попыток изменить ситуацию, возмущающую часть родителей. Замечу, что лишь небольшую часть, потому что большинство мам и пап видят в ней определенное благо: «вход в школу» за деньги является некоей гарантией кастовой чистоты – при существующей системе в один класс попадают дети социально близких горожан. Дети бедноты, с рождения проживающие на микроучастке элитного образовательного учреждения, попадая в начальную школу на законных основаниях, нередко сами через определенное время уходят в учреждения попроще, ибо никому не хочется осознавать себя третьим сортом.
Власть это устраивает: имущим гражданам легче между собой договориться, поэтому в элитных школах меньше конфликтов, легче достигается взаимопонимание. Но больше всего власть довольна тем, что формальности соблюдены и за рамки закона процесс не выходит. Деньги ведь собирает не директор лично, а председатель попечительского фонда, доверенное лицо, формально к школе не имеющее отношения. Как расходуются средства попечительского фонда, можно не волноваться, по документам все опять же прекрасно и гладко, комар носа не подточит, не зря же в штат элитных школ или на баланс созданных при них попечительских фондов включены опытные бухгалтеры и юристы с высокими окладами. По уставу фонд свободен и независим, на практике же попечительский совет выполняет прямые указания школьного руководства. Именно директор решает, на что потратить деньги в первую очередь: поощрить хорошо работающих педагогов или сменить унитазы в туалете, покрасить стены в коридоре или обновить обстановку в своем кабинете. Но значительная доля средств фонда при любых аппетитах и запросах директора направляется на оплату труда заместителей. Иначе никакой, тем более элитной, школе не выжить. Признаюсь, меня смешат номера телефонов, вывешенные на видных местах в школьных вестибюлях. Особенно смешон номер «горячей антикоррупционной линии». Да, на это номер могут позвонить родители, которых принуждают сдать 400 рублей на новые занавески в актовый зал или на рабочие тетради (по закону они не относятся к категории учебников и не закупаются из бюджетных средств). Поэтому опытные директора никогда не требуют сдавать на что-то конкретное. «Благотворители» не должны знать, куда будут потрачены их «пожертвования». Они должны быть уверены, что деньги стопроцентно пойдут на благо школы и, значит, на благо их же детей, которые в школе проводят значительную часть своего времени.
У председателя попечительского фонда всегда наготове ответ недовольным родителям: «Если кто не согласен, то не сдавайте! Никого насильно не принуждаем. Благотворительность – дело сугубо добровольное. Но и не ждите, что после вашего отказа к ребенку сохранится лояльное и доброжелательное отношение». Последняя фраза обычно не произносится, но подразумевается. Все родители это понимают, поэтому и продолжается ежегодно одно и то же – «пла‘чу и плачу‘».