“Я лишь едва заметный робкий штрих…”

В московском Музее русского импрессионизма до 1 апреля продолжается выставка Сергея Арсеньевича Виноградова (1869-1938) “Нарисованная жизнь”.

Переходя от картины к картине, я вспоминал поэта, судьба которого так похожа на судьбу Сергея Виноградова.

Он тоже был, что называется, малым мастером, поэтом далеко не первого ряда. У нас в России в первом ряду поэзии — только гении. А Николай Белоцветов занимал своё место:

На незаконченной Твоей картине
Я лишь едва заметный робкий штрих,
Простой мазок, одна из многих линий,
Но Ты в трудах нуждаешься моих.
Настанет день, когда я нужен буду
Для Твоего огромного холста,
И без меня не совершится чудо,
И не обожествится красота.

Подробнее о Николае Николаевиче Белоцветове (1892-1950) можно прочесть в моей статье. Он, как и Сергей Виноградов, происходил из священнической семьи, после революции некоторое время жил в Латвии, где его дядя Сергей Алексеевич Белоцветов был редактором популярного в среде русской эмиграции литературно-художественного журнала “Перезвоны”, оформлением которого занимался Сергей Виноградов вместе с известными художниками Николаем Петровичем Богдановым-Бельским и Мстиславом Валериановичем Добужинским.

Сергей Арсеньевич Виноградов к тому времени был уже действительным членом Академии художеств, а когда-то в юности он одновременно с почти ровесницей Марией Якунчиковой посещал рисовальные вечера Василия Дмитриевича Поленова.

В Латвии он прослыл “певцом Латгалии” — её восточной части, где жил близ города Резекне.

Для него это было время тоски по родине, но он много работал, преподавал, путешествовал, писал воспоминания, публиковал заметки о любимой своей прежней московской жизни.

Он был многогранен: живописец и график (начинал как передвижник, затем перешёл к декоративно-пленэрной манере, к импрессионизму), преподаватель, знаток искусства и консультант в этой сфере, активный участник творческих объединений и выставок, мемуарист.

Он оставил воспоминания о дружбе и общении с Константином Коровиным, Фёдором Шаляпиным, Валентином Серовым, Исааком Левитаном, братьями Морозовыми, семьёй Мамонтовых, Львом Толстым.

Сергей Виноградов помогал своими рекомендациями собирать коллекции отечественной и западной живописи Михаилу и Ивану Морозовым, которые теперь украшают залы Третьяковской галереи, Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, Эрмитажа.

Художник дружил с младшим сыном Саввы Мамонтова Всеволодом и его семьёй, часто и подолгу гостил у них в имении Головинка Тульской губернии.

Он создал большое количество усадебных пейзажей, одна из картин под названием “Летом” в 1908 году была удостоена золотой медали в Мюнхене.

И оставил воспоминания об этих местах: “Головинка — красивейшая усадьба, поэтическая, дворянское гнездо со всем укладом настоящего барства. Перед домом чудесный цветник, много роз, за которыми помимо садовника ухаживала красивейшая из женщин, сама хозяйка — сама похожая на розу. <…> Имение совсем небогатое, но как раз хватало, чтобы поддерживать довольную и красивую жизнь, и это лучше богатства. <…> Как воодушевляла Головинка милая! Как хотел я передать в картинах её поэзию, её радостность. Работал я настойчиво, с большим волнением. Написал много, много вещей там. <…> И как же не любить мне её родную, мою красавицу. И как не вспоминать с трепетом в сердце о былом счастье!”.

Ходил Сергей Виноградов в имение Сухотиных Кочеты, где любил гостить в доме зятя Лев Толстой.

В 1910 году Сергей Арсеньевич сделал два карандашных портрета писателя. Лев Николаевич любил играть с ним в винт.

“Как-то пришёл из соседних „Кочетов“, вёрст за шесть, где он жил у дочери, Лев Толстой. Написал в тетради: “Был в Головинке, но никого не застал, жаль. Лев Толстой”. Уж как же мы тужили! Нужно же было случиться, что все разбрелись, а ведь народу по обыкновению в усадьбе было много, а тут одни слуги остались только в доме…”

Умер Сергей Виноградов в начале 1938 года в Риге, не дожив до очередных потрясений XX века.

Николай Белоцветов пережил и эти потрясения, и умер в Германии в болезни и бедности.

А через яркие и радостные картины выставки “Нарисованная жизнь” проглядывает та самая грусть из стихотворения Белоцветова:

Грусть, широкая как Волга…
Все мы смертны. Ну, так что ж!..
Слишком горестно и долго
Всё о смерти ты поёшь.
Посмотри, как над равниной
Занимается заря!
Посмотри, как журавлиный
Пояс кружится, паря!
Счастлив будь, как эти птицы!
Вместе с ними улети!..
Хорошо порой грустится,
Хорошо дремать в пути.
Хорошо играть в мажоре,
Хорошо любить и сметь.
Да, но как же наше горе?..
Да, но как же, как же смерть?..