Все те же мы?

Лето – пора не только отпусков и путешествий, но и долгожданных встреч. В том числе с однокурсниками. А когда еще встречаться друг с другом учителям, если не в летние каникулы? Чего педагоги ждут от этих встреч и могут ли они на них обсуждать насущные проблемы и обмениваться опытом? На эти вопросы отвечают наши авторы.

Нина КОПТЮГ, Новосибирск, кандидат филологических наук:

Учителя – люди общительные

Я училась в Москве, живу и работаю в Новосибирске. Просто так поехать в столицу на встречу курса (5, 10, 15 лет выпуска) сначала не было возможности, а с подругами я виделась, приезжая в летние каникулы в столицу навестить своих родителей. Потом добавилась еще одна печальная причина, определившая нежелание посещать такие события. Три мои студенческие подруги ушли из жизни рано по причине страшной болезни. На меня на несколько лет перешла иная функция: быть тетей, встречаться с их юными детьми, рассказывать об их мамах в молодые годы, показывать фотографии, вспоминать все смешное и радостное. Осталась одна подруга, с которой мы по-прежнему регулярно общаемся, обсуждаем детей и внуков, да просто говорим о жизни. Конечно, никуда не ушли и наши вечные педагогические темы. Студенты, ученики, дисциплина и мотивация не зависят от географии. Равно как и зарплата, необходимость прирабатывать, семейные заботы. Встречаясь иногда с бывшими однокурсниками по другим причинам, мы всегда узнаем друг друга, и беседа идет без проблем, как будто и не было прошедших десятилетий.

Мне кажется, важны не только и не столько «юбилейные» мероприятия каждые пять или десять лет, сколько способность не терять связи со своим прошлым, жить в настоящем и смотреть в будущее.

Когда праздновалось трехсотлетие со дня рождения М.В.Ломоносова (2011 год), очень активные выпускники МГУ разных лет, приехавшие в Сибирь, в научный центр в конце 1950‑х – начале 1960‑х, сумели собрать нас, около 400 человек, чтобы создать нечто свое к славному юбилею. Выяснилось, что среди физиков, химиков, математиков, биологов я единственный филолог-зарубежник, по сравнению с остальными относительно молодая и к тому же имеющая большое количество публикаций, да и с ИКТ на «ты». Мне предложили стать неофициальным редактором, вычитывать то, что написано, и ходить по инстанциям. Постепенно родилась книга «Выпускники МГУ в Новосибирском научном центре СО РАН» (Сибирское отделение РАН). Я также подготовила презентацию к празднику в Доме ученых Академгородка.

В силу профессии мы, преподаватели, постоянно находимся среди молодежи, среди детей. Это накладывает на нас своеобразный отпечаток, мы умеем общаться с младшими поколениями, знаем меняющийся жаргон, представляем себе современные интересы, даже если не все улавливаем и не во всем хорошо разбираемся. «Это Дэвид Боуи?» – «Нет, это Стинг!» Конечно, преподавая иностранный язык, мы часто используем нехитрый педагогический прием. Сделаем вид, что чего-то не знаем, и ученики или студенты наперебой кидаются нам все объяснять. Простой способ активировать нужную лексику.

Ностальгии по юности у меня нет, наверное, потому что нет ощущения пожилого возраста. Меня же узнают на улице бывшие ученики и студенты, значит, все в порядке.

Лиля ВЕЛИЧКО, учитель русского языка и литературы:

Возьмемся за руки, друзья!

Зачем я ходила на эту встречу? Знала ведь, чувствовала, что ничего хорошего не выйдет. И все-таки пошла, гонимая чувством долга. Обещала однокурсницам, которые взялись за организацию, что поддержу любую инициативу. Не стоило, конечно…

…С предыдущей нашей встречи прошло 12 лет. Два года назад не получилось собраться к круглой дате, 30‑летию выпуска, – ковид помешал. Та встреча прошла очень хорошо, задорно, весело. Все наши были на подъеме, возраст как раз самый боевой, энергичный. В основном, конечно, вспоминали былое, о сегодняшнем дне почти не говорили. Разве что мельком – у кого где дети учатся или куда поступают. Чествовали преподавателей: в 2010‑м еще многие из них были живы и откликнулись на приглашение с радостью. Ну и сама организация была на высоте. Все было продумано: и презентация, и песни, и тосты.

А нынешняя встреча, напротив, совсем не порадовала. За 12 лет, оказывается, так многое изменилось и в нас самих, и в стране, и в жизни вообще, что лучше бы нам было не видеться. И дело не во внешности, разумеется, не в том, что мы стали взрослее на 12 лет, с этой стороны как раз все не так плохо: ну пара лишних килограммов и чуть больше морщин на лице, все, в сущности, узнаваемы. Проблема в произошедших внутренних переменах, о которых мы, филологи, верящие в силу слова, обожествляющие его, почти не подозревали. Жили себе в иллюзиях, тешили себя надеждами на родство душ. Воспитанные русской и мировой классикой, на заре туманной юности прочитавшие запрещенные шедевры ХХ века, мы долгое время верили в объединяющую роль духовных ценностей. Хотя единства наверняка не было и тогда… Но если в 2010 году мы еще могли повторить вслед за Пушкиным «все те же мы…», то в 2022‑м – уже нет, язык бы не повернулся. Жизнь развела нас по разные стороны, и произошедшая встреча продемонстрировала это с большой убедительностью.

…Нет, самой острой темы мы, не сговариваясь, не касались. Каждый понимал риск и старательно, хоть и не без труда, обходил зыбкую почву. Но зыбь разлилась повсюду, куда ни глянь. И трудно в нее не вступить, какую тему ни начни. Мы следили за собой, контролировали каждую реплику. Напряжение чувствовалось всеми и мешало искреннему и непринужденному общению. Среди нас и в 2010 году были начальники (директора и заместители образовательных учреждений), теперь их стало значительно больше – такой возраст. Присутствовала на встрече и высокопоставленная сотрудница органов (начинала с КДН, а потом сделала карьеру в том же ведомстве). Была и депутатская жена. Понятно, что никто не рискнул вести в их присутствии компрометирующие разговоры.

Вспоминали студенческие годы в этот раз тоже мало, не было с нами наших преподавателей. Двое из них живы, но прийти на встречу проблемы со здоровьем не позволили. Старались меньше говорить даже о детях, и стало понятно, почему: если раньше все они были примерно в одинаковом положении – абитуриенты или старшеклассники, то за 12 прошедших лет кто-то из потомства добился значительных успехов, а кто-то остался на родительской шее без приличной работы и перспектив. У кого-то с нашего курса есть уже внуки, а у кого-то нет и детей, что объяснимо – с женского факультета университета большинство из нас перешли в женские школьные коллективы.

О чем же мы говорили? Учителя (а таких среди нас большинство) – о непомерной нагрузке, о запредельных требованиях, о курсах повышения, часто ненужных и бессмысленных. Кто-то делился опытом саботажа – как не стать жертвой излишнего административного рвения. Так, например, одна учительница с гордостью демонстрировала свой лайфхак – простенький кнопочный телефон, доказывая, что он спасает ее от необходимости 24/7 реагировать на бесконечную ленту распоряжений в школьных чатах Вайбера и Ватсапа. Сенсорный современный у нее тоже есть, но дома, его номер известен только самым близким. Начальству она его не показывает, уверяя, что у нее гаджетофобия, поэтому в школе на учительском столе для всеобщего обозрения только кнопочный. «Если что-то важное, звоните», – говорит она завучам. Они смиряются, ибо трудно требовать с учителя высшей категории, самого уважаемого и опытного словесника в школе, члена экспертной комиссии ЕГЭ, беспрекословного послушания. «Так тебя, дорогая, спасает не кнопочный телефон, а твой авторитет и дефицит педагогических кадров», – с улыбкой резюмировала рядом сидящая О., и все остальные с ней согласились. Потому что учителя нашей возрастной категории – единственная и последняя опора школы. И попробуй нас уволь – работать будет некому.

И напоследок напишу о том, что на этой встрече взволновало больше всего. Мои однокурсницы-учителя единодушно признали, что на сто процентов клишированное эссе на ЕГЭ – путь тупиковый и гибельный. Что это преступление против литературно одаренных и нестандартно мыслящих детей. Что так называемое эссе не имеет ничего общего с развитием речи и никак не учит выпускников аргументированному изложению собственных мыслей. Многие признавались, что их мутит и тошнит от критериев, по которым приходится оценивать работы выпускников. Пустые, совершенно ничтожные опусы получают по этим критериям чуть ли не высшие баллы, а те, где пробиваются самостоятельная мысль и живое слово, – гораздо более низкие. Для людей, трепетно относящихся к литературе и много лет работающих с детьми, необходимость такого рода оценивания – изощреннейшая пытка. После трех-четырех дней работы в экспертных комиссиях многие просто болеют. Объяснить это нетрудно: внутренний протест, не имеющий выхода, сказывается на психосоматике.

…Вернувшись со встречи домой, я размышляла над услышанным. Мне хотелось спросить моих однокурсниц и коллег: если нас, понимающих профессионалов, так много, то можно же что-то сделать, чтобы ситуацию поменять? Или нет? Встретились, выпустили пар и разошлись, чтобы завтра продолжить исполнять чужую, навязанную кем-то волю.

Но зачем тогда мы так много хороших, правильных книг читали, если даже в своем деле, в профессии не готовы отстаивать свои убеждения? Сможем ли чему-то хорошему научить детей мы, безвольные, бесхарактерные, покорные и на все согласные? Наверное, лишь выученной беспомощности.

Мария СТОЛБОВАЯ, учитель математики, Ленинградская область:

Через игры – к творчеству!

Мне посчастливилось учиться в Санкт-Петербургском государственном университете на факультете прикладной математики – процессов управления (ПМ – ПУ). Девизом наших преподавателей было: «Прогресс не успевает за нами!» Они учили нас развивать мышление вне коробки, то есть мышление за пределами возможного.

И правда, наш факультет особенный. Мы смотрим на 20 лет вперед. Наши знания никогда не потеряют свою актуальность в современном быстро меня­ющемся мире. Мы умеем учиться, анализировать, прогнозировать. Мы умеем не только мечтать, но и созидать, открывать новое!

Наш факультет славится так называемой неделей факультета, которая проходила в апреле каждый год, на которой мы и встречались с однокурсниками. На неделе факультета можно было стать участником множества мероприятий. Например, «Неформальной конференции», где мы говорили с преподавателями обо всем на свете, «Акустики», где вместе пели любимые песни. Мы могли участвовать в математическом бое, говорить о науке, о новых достижениях человечества, слушать любимых и, не побоюсь этого слова, великих лекторов, играть в настольные игры. Ведь опять же, как считают наши преподаватели, через игры мы приходим к творчеству. Игра для нас, математиков, – это процесс, участники которого преследуют разные интересы. Каждый из нас, приходя на встречу выпускников, подразумевает иногда противоположные другому, иногда очень близкие, но все же различные цели. И нужно уметь вычислить оптимальное, наилучшее взаимодействие «игроков».

Лично для меня каждая подобная встреча – это новая история моего личностного роста в моей профессии. Да, я не новатор в науке, я не руководитель крупной компании, у меня нет своего бизнеса. Но, вдохновляясь достижениями своих однокурсников, я делюсь энтузиазмом со своими учениками. Привожу новые идеи! Рассказываю про увлекательные открытия! А самое интересное для моих учеников – слушать о том, что еще не открыто и не доказано, ведь каждый из ребят может стать в какой-то области первым!

Иногда мне кажется, что я, будучи учителем математики в школе, классным руководителем, но входя в круг высшей школы, выступаю посредником между ребятами и их будущим. Поэтому встречи нашего курса – это для меня, если можно так выразиться, игра, в ходе которой я должна понять, что нужно будет человечеству через 10‑20 лет, и подготовить к этому учеников.

Вера КОСТРОВА