Визитная карточка

Двадцать шесть классных мам и один классный папа.

Зачем в школе появились социальные педагоги?

Продолжение. Начало в ##20-25, 27-29

Сначала эту должность они ввели у себя и только потом узнали, что первооткрывателями идеи не являются, в США, например, институт социальных педагогов существует давно. В нашей стране такой традиции нет, приезжающие в Королев коллеги незнакомому словосочетанию до сих пор удивляются: социальный педагог – это кто?

В Российской школе отвечают: “Это люди, на которых держится добрая половина нашего успеха” и продолжают: “Если считать, что школа только учит ребенка, без такого педагога можно обойтись: если иметь в виду, что учебное заведение – дом для растущего человека, как можно обойтись без социального педагога?”

Споры о названии этой штатной единицы в Российской школе до сих пор периодически вспыхивают: уж больно функциональное имя! В стилистике этого учебного заведения органичнее прозвучало бы что-нибудь душевное, типа “социальная мама”, на худой конец – если уж совсем припасть к национальным истокам – “классная дама”.

Но вся эта лирика не для бухгалтерии. Лирику под тарификацию не подведешь: не то что без будущей пенсии, но и без сегодняшней зарплаты человека можно оставить. Потому из самых прагматических соображений остановились на спокойном и понятном названии. Да и народная мудрость, в том числе на этот счет, утверждает: хоть горшком назови, только в печь не ставь.

Кто же он – социальный педагог? Это воспитатель, у которого нет других обязанностей, кроме общения с ребенком, помощи ему в решении многочисленных проблем, которые возникают у школьников плюс к учебе. Кроме того, социальный педагог – это “контактер” с администрацией, педагогами и обществом – взрослый, устанавливающий эти контакты от имени детей и для детей.

Осознав необходимость присутствия в школе таких людей, необходимо было найти их. Здесь не могло быть формального соответствия, изначально предполагалось попадание в десятку. И тут Гусевой в который раз улыбнулась судьба. Хотя вначале ни ей самой, ни новоявленным социальным педагогам так не казалось. Казалось, катастрофа: пять лет назад одно за одним закрывались в Калининграде, как и во всей России, предприятия, и люди оказывались не у дел. Да какие люди! Наукоемкий Калининград провожал в никуда цвет собственной интеллигенции – конструкторов, инженеров, технологов. Еще вчера они, “небожители”, трудились на космос. Сегодня, упав с тех самых высот, болезненно расставались с иллюзиями и пытались встать на ноги.

Мало что открывалось в те годы в их городе. Кроме торговых палаток да Российской школы, пожалуй, ничего. Так что особого выбора не было. 50% социальных педагогов в учебном центре – эти самые люди. Отсутствие у них педагогического диплома не смущало руководителя Российской школы. Вся нехитрая мораль, на которой предполагалось построить дальнейшие взаимоотношения новообращенного педагога и его питомцев, формулировалась так: для начала взрослый должен быть просто интересным человеком, личностью, чтобы было интересно жить ему самому и тем, кто с ним рядом. Главной служебной обязанностью этих педагогов было единственное – любить детей, все остальное к этому прикладывалось.

Функциональные обязанности казались расплывчатыми и неконкретными. Поэтому, когда требовались дальнейшие уточнения, генеральный директор спрашивала: “Помните, как вы работали с собственными детьми? Ведите себя точно так же: искренне, логично и просто”.

“Педагог вообще не подготовлен быть другом ребенка, – продолжала Гусева. – Так что будем писать новую педагогику вместе”. Все складывалось по-житейски естественно, что само по себе лучший способ многих решений.

Лариса Дмитриевна пришла в Российскую школу из детсада, того самого, с которого начинался учебный центр. По всей логике эта женщина не должна была принять Российскую школу. Из-за нее Бобылева, 30 лет проработавшая воспитателем в детском саду, ближе к пенсии осталась без работы. Но Лариса Дмитриевна, человек умеющий считать не только от себя, поняла, что рождается новое, хорошее дело, и первая среди “аборигенов” сказала: “Я с вами”.

Из дома, который поблизости, носила строителям чай, участвовала в первых собеседованиях с будущими учениками и все больше влюблялась в идею добра, которая лейтмотивом звучала во всех начинаниях педколлектива. Сменив профессию, став социальным педагогом, Бобылева мало что изменила в своем рабочем почерке: так же нянчилась с новыми ребятами, так же защищала их и так же обожала. Она никогда не читала мораль, просто спрашивала ученика: “А ты хотел бы, чтобы с тобой поступили так же?”

Добрая, внимательная, отзывчивая сама, такими же она воспитывает и своих учеников. Закон сообщающихся сосудов – это не только закон физики, но также педагогики, социальной – особенно.

Понимая всю важность формирования корпуса соцпедагогов, Гусева не просто ждала претендентов, но искала их сама. Старательно перебирала в памяти знакомых по школе и комсомолу – тех, в ком видела нужное зерно. Уж как сватала свою одноклассницу Татьяну Константиновну Брандину, потому что видела в ней, инженере-конструкторе оборонного предприятия, спокойную и умную классную маму, которую та сама в себе пока не разглядела.

“Счастье – это когда тебя понимают” – и в новой жизни все так же актуально звучит признание ребенка из доброго фильма “Доживем до понедельника”. Без социального педагога у Школы радости меньше шансов соответствовать своему определению. Такие педагоги – защитники интересов детей, они помогают растущему человеку разобраться с собой, окружающими, обстоятельствами. Это важно даже психологически: учителя и ученики знают, что в школе есть конкретный взрослый, который хочет понять проблемы детей и ищет пути их решения. Что особенно важно, проблемы эти не только образовательные, но, главным образом, личностные. Все дружбы и ненависти, любови и обиды ребят в школе: социальный педагог заметит то, что не увидят даже родители. Родители с ребенком замкнуты в стенах собственного дома, откуда им знать, каков сын или дочь в классе, походе, в контакте с другими людьми?

Социальная педагогика – это адаптация человека в обществе. От успешности ведения этого “предмета” зависит, будут ли ребята коммуникабельными, порядочными, сумеют ли работать и захотят ли думать не только о себе. Становление характера растущего человека, формирование его привычек успешней проходит в присутствии взрослого – педагога, специально на это поставленного, а не воспитателя по совместительству. Как известно, когда у педагога множество функций, одну из них можно спокойно опустить…

Каждый из социальных педагогов завоевывает класс, чем может. Один организовал вместе с ребятами кукольный театр, другой изобретает, третий играет на гитаре. Еще одна “социальная мама”, когда ничего не клеилось, просто собрала весь класс и пригласила к себе на блины. Не привыкшие к подобным отношениям с педагогом, дети откликаются, идут навстречу. Завязывается первый узелок, а от него и все остальные “узоры” плетутся легче.

Уже замечена закономерность: каждый класс имеет лицо своего социального педагога. Вроде не звездный учитель Лариса Дмитриевна Бобылева и совсем не звездный ее 5-й “Г”, но душа директора предлицея спокойна за этот вроде бы самый слабенький класс. Слабенький – если говорить об успеваемости, а если о человеческих отношениях – может, один из самых надежных.

Но одной любовью сыт не будешь. Дети – народ слишком сложный, чтобы с ними все было гладко и солнечно. Потому социальные педагоги – главные собеседники школьных психологов. Совместно вырабатывают тактику поведения со всеми и конкретно с каждым, вплоть до перевода ученика в другой класс, если все ходы и выходы перепробовали, а контакта с учителем так и не сложилось. А поскольку, кроме психологии, существует физиология, Российская школа приглашает профессора из бывшего МОПИ, который читает для учителей увлекательный курс о возрастных особенностях школьников. Затем социальные педагоги решают конкретные прикладные задачи, вытекающие из всех этих теорий, на собственных семинарах. Естественно, год от года знаний и опыта прибавляется. Большинство социальных педагогов выросло с седьмого разряда до тринадцатого, что подтверждено специальными решениями аттестационной комиссии. Но одну проблему и эта уважаемая комиссия решить пока не в состоянии: никому в образовании не известная должность “социальный педагог” не входит в перечень предметов, за которые возможны специальные денежные надбавки. Так что зарабатывают социальные педагоги меньше, чем их коллеги, что несправедливо…

Проблемы возникают регулярно. Но что приятно, в Российской школе вышли на более высокий их уровень. Сегодня рассматривается вопрос: не целесообразнее ли социальному педагогу работать не просто с определенным возрастом, а переходить вместе с ребятами из гимназии в предлицей, а оттуда в лицей. Два таких прецедента уже есть; хороший результат как раз и навел на такую мысль. Но это пока эксперимент.

Сегодня, переходя из средней в старшую школу, ученики расстаются со своими “мамами”, как бы печально это ни было.

Насчет 9-го “А” в Российской школе мнение ребят и взрослых единодушно: они самые-самые, добрые, дружные, открытые. И всем известно, что первейшая благодарность за это – Татьяне Матвеевне Лимберской. Она с ними, тогда пятиклассниками, начинала этот класс. Его иногда еще называют президентским, потому что тут учится президент школы Дима Триль.

Дима был первым именинником у Татьяны Матвеевны. Она подарила ему открыточку и необычные цветочные семена со своего участка. Подарок Диме, как потом и всем его одноклассникам, был не случаен: педагог знала о его любви к грядкам. Цветок распустился самым первым, и уже в мае юный натуралист принес Лимберской свой цветущий подарок. Это у 5-го “А” стало традицией – дарить друг другу радость.

Это касалось не только детей. Под Новый год Татьяна Матвеевна отложила многие свои дела в пользу восемнадцати важных телефонных звонков. Это были звонки родителям. Ей захотелось сказать доброе слово об их замечательных детях – не всегда таковых на деле, но чаще действительно замечательных, потому что свои дети другими не бывают. Довольные родители тогда долго извинялись перед Татьяной Матвеевной: мол, они должны были поздравить и поблагодарить ее первыми.

Кстати, у Димы Триля и мама – будущий председатель родительского комитета школы – оказалась золото. Наталья Пантелеевна искренне говорит, что в воспитании доброй души сына нельзя недооценить взнос Татьяны Матвеевны. Наверное, Диме действительно повезло, две отличные мамы сразу – тут удача.

Этот милый мальчик никогда не обещал столь стремительной “карьеры”, ничем среди других детей не выделялся. Может, был чуть внимательней других: всегда заметит и грустные глаза одноклассницы, и спортивный успех друга, и новую стрижку социального педагога. И еще Дима – отличный хозяин: такой рукастый, заинтересованный мальчик, и столы в школе починить, и показать одноклассницам, как помыть пол, – это все Дима. Татьяна Матвеевна смеется: “Может, такой президент и стране нужен – хозяин, заботливый, а не говорливый человек?”

На глазах и отчасти под управлением класса и социального педагога этот домашний мальчик стал “общественным” хорошим другом всем в классе и особенно Коле. Потом его признали одним из лучших ди-джеев на дискотеках. На Рождество он вошел в историю школы как “дух” Пушкина – такая закадровая роль была в спектакле, который придумала и поставила социальный педагог Лимберская. Спектакли – в ее классе конек, начиная с самых первых “Трех поросят” и поныне, они хотели даже сделать свой класс профильным – театральным. Сами играют, сами рисуют декорации, сами шьют костюмы.

И наступило мучительное прощание. Оно было долгим. Сначала прощались на летних сборах, которыми непременно заканчивается учебный год в Российской школе. Для этих восьмиклассников тогда отменили отбой, и они долго прощались под свет свечей и гитару. Казалось, все сказали друг другу, наплакались, навспоминались.

Но оказалось, не все. Когда через пару утр Татьяна Матвеевна пришла в школу на педсовет, ее класс, в котором она хотела уже одна немного погрустить, оказался закрытым. Она взяла ключ, открыла дверь и ахнула. В конце мая в ее классе царил новый год: гирлянды из сердец, шары, цветы, нарядные дети, накрыты праздничные столы даже с шампанским. И во всю стену плакат: “Татьяна Матвеевна, мы не хотим с Вами расставаться!”

Через четыре года у этих выросших ребят было еще одно прощание. Расставались они, уже девятиклассники, с еще одной “классной мамой” Надеждой Борисовной Левашовой.

Последний урок в каждом классе – всегда дело фантазии детей и их социального педагога. 9-й “А” сделал урок-концерт, где ученики рассказывали самим себе и зрителям о пяти годах, прожитых здесь. Судя по тому, что концерт был двухчасовым, им запомнилось многое. Ребята сделали газету для учителей и про учителей; социальный педагог выпустила свою газету – для ребят. Из всех их тетрадей Левашова собрала последние странички, те, где обычно школьники упражняются в остроумии, ведут переписку друг с другом. Дружно они “умирали” от смеха.

Вообще рассказать особую “историю любви” можно о каждом из воспитателей. 26 классных мам и 1 классный папа Российской школы – это 27 интересных и разнообразных сюжетов о социальных педагогах и о социальной педагогике, которая к педагогике традиционной явно кое-что добавляет…