Вадим Мелешко, Москва: Может ли у ребёнка быть несколько матерей?.

“Мамы разные нужны. Мамы всякие важны!” Эти строки из детского стихотворения Сергея Михалкова, которые мы всю жизнь воспринимали без какого-либо подтекста, теперь приобретают дополнительный смысл. Недавно в новостях…

…прошла информация, которая большинству граждан, далёких от серьёзных биологических изысканий, может показаться странной: “Британский парламент после продолжительных дебатов разрешил проводить искусственное оплодотворение с использованием образцов ДНК трех человек”.

ТРЁХ?! Это как понять? То есть, помимо папы и мамы здесь будет кто-то третий?! В каком смысле? На что вы намекаете

Куда катится этот мир!..

Чтобы прояснить ситуацию, попробуем разобраться в этом, используя базовый курс биологии в объёме средней школы.

Каждая из “обычных” – соматических – клеток нашего организма содержит в своём ядре диплоидный (двойной) набор хромосом. У человека их количество равно 46-ти (23 пары). Из них 2 пары – это половые хромосомы (

XX

у женщин и

XY

у мужчин). Однако помимо соматических, у нас есть ещё и половые клетки с гаплоидным (половинным) набором хромосом. Как можно легко догадаться, в процессе слияния половых клеток (гамет), известных более как яйцеклетки и сперматозоиды, образуются оплодотворённые клетки (зиготы), несущие признаки как мужского, так и женского организма.

Казалось бы, всё просто: есть “мама”, есть “папа”, и есть “ребёнок” – плод любви, в котором присутствует поровну родительских генов. И никакому третьему тут не место по определению, ибо этот третий способен лишь вытеснить второго, что есть блуд порицаемый.

Но не всё так просто в этом мире…

На самом деле, наследственная информация в клетках нашего организма, помимо ДНК хромосом, может содержаться ещё и в ДНК митохондрий – структур, входящих в состав клеток и отвечающих за её энергетическое обеспечение. Существует теория, что митохондрии – потомки симбиотических бактерий, которые в незапамятные времена вошли в состав древней праклетки и обеспечили ей полноценное функционирование, получив взамен “стол и кров”. (В пользу этой версии говорит тот факт, что ДНК митохондрий имеет кольцеобразную форму, как и у бактерий. Но это частности.)

Из этого факта следует очень важный вывод: наследственную информацию мы можем получать “по двум разным каналам” – через ДНК клеточного ядра и ДНК митохондрий. А это, увы, касается не только полезной, но и вредной информации, то есть, наследственных заболеваний.

Среди недугов, в которых “виновны” митохондриальные ДНК, достаточно серьёзные болезни – синдром Кернс-Сейра, наследственная оптическая нейропатия  Лебера, синдром MELAS, миоклоническая эпилепсия, синдром Ли, нейропатия, атаксия, пигментный ретинит и птоз, мионейрогенетическая гастро-интестинальная энцефалопатия и т.д.

До поры “митохондриальные” заболевания не отделяли от “нуклеарных” (ядерных), поскольку сами митохондрии вне клеток существовать не могут, а значит, проблема передаются “в едином комплексе”.

Однако на определённом этапе развития науки и техники стали возможными внутриклеточные манипуляции, извлечение из ядра одной клетки генетического материала и пересадка его в ядро другой клетки.

Собственно, именно об этом и идёт речь в той самой новостной заметке, с которой мы начали. Фраза про “образцы ДНК трёх человек” подразумевает, что теперь женщина, носительница наследственных заболеваний митохондриальной природы, может рассчитывать на рождение полноценного ребёнка от своего законного супруга. Единственное условие – наличие донорской яйцеклетки взятой от другой, здоровой женщины. ДНК её ядра заменяют на другую, после чего клетку оплодотворяют. Образуется зигота, которая не содержит “вредоносного кода” митохондний, и из которой может появиться малыш, избавленный от наследственных заболеваний его матери.

Итак, мы разобрались, “кто эти трое”.

Но, если бы на этом всё закончилось, было бы не так интересно. А всё дело в том, что оплодотворение производят вне организма матери, грубо говоря, “в пробирке”. Речь идёт о так называемом экстракорпоральном оплодотворении (технологии ЭКО). Не будем вдаваться в подробности, важно понять следующее: вне организма человека мы получаем зиготу, которой предстоит делиться и развиваться. Но происходить это может лишь в матке. Вопрос – чьей именно. А это может быть и хозяйка ДНК, и хозяйка донорской яйцеклетки, и вообще посторонняя женщина, которая согласилась выносить плод. Получается, у ребёнка, родившегося в ходе всех этих манипуляций, будет один генетический отец, две генетические матери (одна – “нуклеарная”, другая – “митохондриальная”) и одна суррогатная (“женщина-инкубатор”). Про возможное наличие в дальнейшем матерей-кормилиц мы пока умолчим, чтобы не усложнять и без того запутанную схему.

Подобная картина ломает все сложившиеся тысячелетиями стереотипы относительно того, кто есть кто в семье. Как писал в своей повести “Профессор Донда” писатель-фантаст Станислав Лем, “прогресс науки аннулировал старый принцип римского права: \”Mater semper serta est\”. Иными словами, если людей почти всегда волновал лишь вопрос отцовства, а мать была известна “по факту рождения ребёнка”, то теперь лишь генетики способны дать ответ, кто есть кто для малыша в этой сложной схеме возникновения новой жизни.

Вопрос – сможем ли мы смириться с этой данностью, готовы ли мы принять её?

К сожалению, как показывает практика, на сегодняшний момент в мире существует огромное количество противников таких технологий вмешательства в естественный ход событий. Выражаясь проще – люди готовы смириться с тем, что они либо вообще не будут иметь потомства (хотя наука им готова помочь решить эту проблему), либо их дети будут обречены страдать теми же заболеваниями, что и их родители, ибо это “их крест, божья кара, испытание”, от которого грешно отказываться.

Если бы дело касалось индивидуального выбора, то всё было бы очень просто: один человек заявляет, что он смирился с судьбой и ни на что более не претендует, другой согласен рискнуть и с помощью науки победить суровую судьбу, третий готов пожертвовать своим организмом, предоставив учёным экспериментировать над собой ради общего блага.

Но даже в странах, где либеральные ценности возведены в ранг культа, существуют силы, которые решают, что людям нужно, а что нет. В той же Великобритании, например, против законопроекта, разрешающего операции по искусственному оплодотворению с использованием ДНК трех человек, выступили более 100 парламентариев, католическая церковь и правозащитная организация Human Genetics Alert. По их мнению, наука ещё не обладает достаточными данными о последствиях таких операций, а значит, под угрозой  будущее, как самих детей, так и окружающей среды, с которой эти дети будут контактировать.

Что же касается ЭКО, то и здесь проблем хватает. В частности, Русская православная церковь заявляет, что она, в принципе, не против этой технологии, которая помогает бесплодным матерям обрести семейное счастье. Однако РПЦ очень обеспокоена судьбой эмбрионов, полученных в ходе “зачатия в пробирке”, ибо часть из них должна быть утилизирована (то есть уничтожена). Также священники переживают за судьбу и нравственное здоровье суррогатных матерей, которым, фактически, предлагают за деньги родить и отдать ребёнка, с чем РПЦ никогда не смирится.

Но жизнь идёт своим чередом. И если раньше о всём описанном выше люди даже помыслить не могли, то теперь это реальность, которую мы должны либо принять, либо…

Впрочем, что-то подсказывает, что принять рано или поздно, всё равно, придётся.

Вопрос – сможем ли мы смириться с этой данностью, готовы ли мы принять её