В боковом поле зрения

Все мы люди, все мы любим, когда нам льстят и говорят что-нибудь приятное. На этом строится любая пропаганда, которая подтверждает лишь то, во что публика готова охотно верить: мы живем в лучшей стране, все и всегда делаем правильно, проблемы нам создают происки врагов, слава нам, позор им и так далее. И мало кому нравится, когда ему указывают на промахи и заблуждения и тем более предупреждают о последствиях этих промахов. Как говорила героиня Светланы Крючковой в известном фильме: «А кому нужна твоя правда? Зачем она, какая правда? Что мне 30, а я на 35 выгляжу? Что работу свою ненавижу, мужа не люблю? Вот правда. Так зачем она мне нужна?» Отрицание неприятной правды может выражаться по-разному. Как известно, словам троянской царевны Кассандры просто не верили, их, можно сказать, игнорировали. Но если бы Кассандра жила среди нас, то первое же ее предсказание снискало бы ей репутацию русофоба и ярлык иноагента.

Говорить то, что люди слышать не хотят, вытаскивать их из морока убаюкивающего самообмана – значит вызывать на себя огонь раздражения, часто весьма сильного. Для этого требуется очень большое мужество. Лев Рубинштейн (интервью с ним читайте в первом номере «УГ» за 2022 год. – Прим. ред.) – один из немногих писателей и публицистов, кто им в полной мере обладает. Книга «Время политики» – сборник эссе на самые остроактуальные темы – очередное тому подтверждение.

Лев Рубинштейн ведет полемику с пропагандой и общим мнением в весьма резких выражениях. Как человек, который видит, что одни люди утверждают, что дважды два – двадцать два, а другие с этим легко соглашаются: «Нормальным обществом я называю то, где многочисленные и неизбежные проблемы, глупости, подлости, ложь называются проблемами, глупостями, подлостями и ложью, и они не становятся объектами национальной гордости и признаками самобытности. Удивительно: норма при всей ее кажущейся обыденности и доступности оказывается в наших пределах практически недостижимой. Поэтому ее все время приходится подменять то «величием», то «суверенностью», то и вовсе какими-нибудь славными традициями».

Автора больше интересуют не те, кто утверждает, что дважды два – двадцать два, а те, кто согласно кивает в ответ. Что их заставляет это делать? Само название – «Время политики» – вызов пресловутой аполитичности, которую автор приравнивает к приспособленчеству и соглашательству: «… в наши дни аполитичность стала распространенной, можно даже сказать, массовой формой самого отъявленного конформизма». Кроме демонстративного равнодушия к вопросам политики общей апатии способствует давно укоренившаяся и ставшая частью национальной картины мира убежденность в том, что «ничего нельзя сделать». Лев Рубинштейн предупреждает: «Дергаться напрасно, это правда. И даже, прямо скажем, опасно. Но еще опаснее не дергаться».

Он рассматривает культивиру­емые сегодня мифы и вскрывает их основную функцию – косметическую. Снимая слой грима, писатель в конечном счете обнажает ту сущность, которая под ним скрывалась: «В наши дни и в нашем пространстве… речь идет о… консерватизме, который является лишь ласковым эвфемизмом менее нежного понятия «мракобесие», «Существует современный мир. Но существует и антисовременный мир. В наших широтах его иногда называют «Русским миром» или «особым путем».

Писатель как будто пересаживает зрителя из удобного кресла, с которого, правда, видно только край сцены, на табуретку, крайне неудобную, но зато стоящую прямо в центре партера. Это позволяет увидеть, как, например, выглядят наши усилия по отстаиванию самобытности внутри большого спектакля: «Кто-то же должен в самом-то деле дать отпор наглому напору мировой цивилизации! …Кто-то же должен сопротивляться ненавистной, разрушительной Норме! Кто-то ж должен сучковатым бревном улечься поперек истории. Так пусть это будем мы, если все другие такие продажные изнеженные слабаки!»

В книге много сказано о таком симптоме общественной болезни, как поиск и разоблачение «врагов» и «предателей»: «Очень часто в отношении многих из тех, кто по разным причинам покинул пределы государства и переехал жить в пределы другого, наши местные верноподданные казенные патриоты любят употреблять глагол «удрать» или «сбежать». …Из нормальных государств не бегут. Бегут из плена, из тюрьмы, из концлагеря, из замка Иф. С чем из перечисленного приятнее ассоциировать свою и мою страну этим дремучим существам, за многие столетия так и не выросшим из допотопных родоплеменных представлений о мире и человеке? Убегают те, кого удерживают насильно».

Отдельная большая тема книги – инструменты пропаганды и манипулирования массовым сознанием: «Нельзя сказать, что цензура есть. По крайней мере, ту статью российской Конституции, где сказано прямо, что она запрещена законом, никто официально не отменял. Но и – с другой стороны – зачем ее отменять, если ее легко можно ввести под другим именем. Например, назвать ее «мерами по борьбе с экстремизмом». Цензура есть, но ее нет. Ее нет, но она есть».

Миф опасен тем, что всем кажется, что он открывает дорогу в одном направлении, а на самом деле направление оказывается совсем иным, а дорога приводит вовсе не туда, куда все шли. Удивительно, что все это уже повторялось в нашей истории несколько раз на протяжении сравнительно короткого промежутка времени, но мы упорно заходим на новый круг: «…мы рискуем привыкнуть. Привыкнуть к беззаконию как к норме, к абсурду как к норме, к тотальной лжи как к норме, к насилию и жестокости как к норме».

Повторялись и закручивание гаек, и борьба с внутренними врагами, которые тоже заканчивались всегда одинаково – социальным взрывом: «Честно признаюсь: в школе я довольно плохо учился по физике. …Если бы я учился чуть лучше, то знал бы, например, о том, что ни в коем случае нельзя одновременно плотно закупоривать стеклянный сосуд и нагревать его на спиртовке».

Люди слышат только то, что хотят услышать, и видят то, что хотят увидеть. Поэтому вряд ли Льву Рубинштейну удастся убедить кого-то из зрителей центральных каналов телевидения в своей правоте. Они в его сторону просто не посмотрят. Но все-таки у нас всех есть еще и боковое зрение. А оно охватывает не только тех, кто создает фантомные миры, но и выступления Льва Рубинштейна, которые благодаря этому боковому зрению играют роль нити, связывающей общество с реальностью.

Лев Рубинштейн. Время политики. – СПб. : Издательство Ивана Лимбаха, 2021.