Уроки уроков патриотизма

Продолжение. Начало в №1, 2

А вот и фрагмент рецензии: «Описывая открывающиеся перед Синцовым пейзажи родной земли, Константин Михайлович Симонов использует прием А (в предложении 11), который наряду с таким синтаксическим средством, как Б (в предложениях 11, 15, 17), помогает понять чувства героя. Глубину испытываемых Синцовым чувств передает троп (В) («от острого и болезненного чувства родной земли» в предложении 13) и лексические средства выразительности (Г) («врезалась в память» в предложении 7 и «разрывалось сердце» в предложении 13)».

Список терминов:
1) сравнение;
2) антонимы;
3) эпитет;
4) синонимы;
5) ряд однородных членов предложения;
6) парцелляция;
7) противопоставление;
8) анафора;
9) фразеологизмы.

А теперь скажите: прибавляет ли даже правильное называние этих терминов к пониманию прочитанного? Прибавляет – 4 первичных балла. Но какое отношение все это имеет к Константину Симонову? К нам? Ко мне? Термин тут нужен сам по себе. Дело в том, что термин всеобъемлющ, практически безграничен, поэтому он нивелирует свое бытие в данном конкретном случае. Все сводится к общему. А в тексте слово самоценно, индивидуально, конкретно. И постижение прочитанного – это путь не к термину, а вот к этому слову, проникновение в него.

На Льва Толстого произвел большое впечатление эпитет в стихотворении Тютчева «И паутины тонкий волос // Блестит на праздной борозде». Проверяя однажды цитаты, я набрал эти строки в Интернете и попал на вопрос учителя, как понимают пятиклассники данный эпитет. «Эта борозда лентяйка, она не хочет работать», – сказал один мальчик. «Эта борозда заслуженно отдыхает после тяжелого, но столь нужного труда», – ответила девочка. Вот это и есть анализ – путь к смыслу.

То же самое происходит и в ЕГЭ по литературе. Во введении к сборнику типовых экзаменационных вариантов ЕГЭ по литературе написано, что в части первой все подчинено задаче широкого содержательного (!) охвата литературного материала. Художественный текст предлагается для анализа. Судите сами: все примеры, которые я сейчас приведу, никакого отношения к постижению художественного текста не имеют. Они ведут не к произведению, а от него в область широких теоретических дефиниций. Для любого такого вопроса можно использовать любое произведение.

Тревоги матери Штольца переданы через ее мысли про себя. Каким термином обозначается развернутое высказывание персонажа?
Как называется средство художественной характеристики художественного героя, строящееся на описании его внешности?
Каким термином обозначается стилистический прием, основанный на повторении одинаковых согласных звуков?
Как называется выразительная подробность, заключающая в себе глубокий смысл и играющая важную роль в произведении? Значительная часть фрагмента представляет собой разговор между Печориным и девушкой. Каким термином называют подобную форму художественной речи?

Я только в двух примерах сохранил ссылку на конкретное произведение. Но они не важны. Для определения диалога можно привести тысячи примеров. А для понятия деталь – еще больше. Но за терминами не стоит смысл этого, данного произведения.

Простите, что повторяю то, о чем уже говорил. Во введении к пособию для подготовки к ЕГЭ по литературе 2020 года, где 30 вариантов, сказано: «Принципы отбора содержания и разработки КИМов по литературе соответствуют цели получения (далее курсив мой. – Л.А.) объективных и достоверных сведений о готовности выпускника к продолжению образования в учреждениях среднего специального и высшего профессионального образования гуманитарной направленности».

У меня в подъезде живут супруги-музыканты. Они преподают в высшем музыкальном учебном заведении. Я их спрашиваю, когда в музыкальной школе дают понятие о до, ре, ми, фа, соль, ля, си. Они отвечают, что в музыкальной школе этого не делают. Оказывается, что все это входит в программу подготовительного отделения к музыкальной школе. А у нас готовность к высшим учебным заведениям проверяют по вопросам детского сада. А между тем за вопрос такого характера можно получить 12 первичных баллов. Но это то же самое, что при поступлении в консерваторию спрашивать про до, ре, ми…

В 4‑м номере журнала «Русское слово» за 1859 год была напечатана статья выдающегося русского педагога Василия Ивановича Водовозова «Существует ли теория словесности и при каких условиях возможно ее существование». Статья была напечатана на основе личного опыта автора, тогда старшего преподавателя русского языка и словесности Первой Петербургской гимназии. Было же время, когда статьи о методике преподавания писали работающие в гимназии учителя! Статье этой 161 год. А все рассказано про нас с вами.

Судите сами:
«Факты! Факты! Дайте нам фактов! – говорит современность. – И это требование нигде так не основательно, как в теории литературы, которая столь долго писалась одним воздухом умозрения… Дети заучивают наизусть туманные или витиеватые фразы и совершенно справедливо говорят: «Несносная, скучная теория!» Странное дело! Все убеждены, что словесность должна быть самым занимательным из всех предметов, а на деле выходит, что нет ничего труднее, как найти занимательность в преподаваемой у нас словесности.

Самая поэзия служит только к истомлению памяти, и стишки, которые дают заучивать, часто остаются одни горестные воспоминания о вовсе не поэтических нолях и единицах…
Скажут, что, объясняя предметы подобным образом, мы не в состоянии будем пройти назначенного программой. Против этого мы не спорим: там, где вся забота не об основательном изучении предмета, в выполнении той или иной программы, пускай чтение и остается одной программой.

Со своей стороны мы думаем, что лучше пройти немного, да с теми подробностями, которые составляют в душе живое, вечное знание. Иначе наука будет состоять в одних оглавлениях да в тех коротеньких рецептах, выучивание которых на самом деле подобно впечатлению от принятой микстуры… Все говорят, что нужно практически знакомить с предметом, многие даже преимущественно занимаются в классах чтением писателей. Но тщедушное руководство лежит по-прежнему в виде книги или тетради на столе, и его непременно следует вызубрить к экзамену.

Таким образом, экзамен почти никогда не соответствует тому, чем занимается мыслящий преподаватель в классе. При нашей всеобщей болезненной страсти заучивать на память и лености мыслить я полагаю в настоящее время решительно необходимым не давать по теории никаких руководств или записей… Мы должны наконец понять, что для учащегося главная польза не в определениях, а в усвоении того, что под определениями заключается. Усвоив надлежащим образом содержание, он, может, даст и свое определение, которое будет не хуже помещенных в руководстве.

Вся цель науки – достигнуть наконец системы знаний: но пусть эта система будет не один мертвый остов, пусть воспитанник поймет ее, участвуя сам в ее построении. Я думаю, что нет ничего вреднее, как, набив голову определениями, беспрестанно закручивать ум в эту систему, подобно тюку с товарами».

Я за свою долгую жизнь много чего видел. Но доктора наук и профессора, который отстал от жизни на сто шестьдесят один год, вижу впервые. Да и про тюк с товаром хорошо сказано. Сто тысяч экземпляров по 360 рублей за один экземпляр. Это тот еще товар.

Но это все были цветочки. А вот и ягодки. Баллопромышленничество – это высокорентабельное производство. Посмотрите подсчеты, во сколько миллиардов обходятся родителям одни репетиторы.
Итак, часть вторая. «Напишите сочинение по прочитанному тексту. Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера – иллюстрации из прочитанного текста, которые, по вашему мнению, важны для понимания исходного текста. Сформулируйте позицию автора по проблеме исходного текста (согласие или несогласие) и обоснуйте ее».

Начнем с последнего. Я прочитал книгу Симонова о первых ста днях войны. Симонов при своей жизни ее так и не увидел. Я читал его письмо Леониду Брежневу, в котором писатель отстаивал эту книгу. И вот совсем недавно узнал, что Брежнев сказал об этой книге: «Вот на днях меня познакомили с новым произведением Константина Симонова. Оно, кажется, называется «Сто дней войны». В этой книге Симонов заводит нас в какие-то дебри». Это сказано на заседании Политбюро. А через несколько дней в ЦК КПСС поступит докладная записка начальника Главного политического управления Советской армии генерала армии А.Епишева, где о книге Симонова будет сказано, что она «недостойна советского писателя», потому то она «с озлоблением говорит о нашем обществе».

Сам я не отрываясь прочел эту книгу. И не заметил никакого расхождения между ней и романом «Живые и мертвые». Хотя что-то в ней сказано резче и откровеннее. Но теперь проблем у нас уже не будет. Через 80 лет 100000 выпускников наших школ скажут, согласны они или не согласны с тем, как писатель Симонов описал первые дни войны. Хотя Симонов написал об этом романе, а перед учеником полторы страницы из него, на основании которых он и будет судить о своем согласии или несогласии с автором.

Но в пособии тексты и А.П.Чехова, и Ю.В.Бондарева, и А.И.Куприна, и К.Г.Паустовского, и Л.Н.Толстого, и М.М.Пришвина, и Л.А.Чарской, и Б.Л.Пастернака, и Е.А.Евтушенко… И со всеми нужно соглашаться или не соглашаться. Но у всех наших учеников разумные учителя, которые предупреждены ФИПИ еще перед первым ЕГЭ, что на экзамене спорить, не соглашаться не нужно: «Смысл аргументации будет заключаться в том, чтобы в очередной раз показать важность, жизненность, нравственность, состоятельность, незыблемость доказываемой этической аксиомы».

Но тут вот в чем проблема: а ведь в жизни наш ученик встречается не только с незыблемыми аксиомами, не только с «нравственной состоятельностью». И школа должна его учить отстаивать свои убеждения, жизненную позицию. Верно. Но не на экзамене же. Но тогда давайте из 4 «к» уберем одно «к» – «критичность мышления». И, может быть, еще одно – «креативность».

Однажды на мониторинг (так называется репетиция ЕГЭ, их проводилось в самом начале по два-три в течение года) нам прислали текст М.Пришвина, в котором доказывалось, что подлинный талант всегда абсолютно бескорыстен. Приведу центральный эпизод этого текста:
«Я знал в былые времена одного башмачника, по имени Цыганок, в Марьиной Роще. Крыша в его доме развалилась (ему бы цену за работу поднять) – заложил прореху куском фанеры. Штаны на коленях поизносились – ничего, прикрыл фартуком. Но мастерство, мастерство какое! О мастерстве этого Цыганка легенды сложились. Среди москвичей ходили рассказы, будто приезжала к нему в Марьину Рощу из Парижа настоящая француженка, чтобы мастер сделал ей две пары башмаков. Сунет француженка одну пару в грязь, чтобы вид получился для таможенника ношеный и налогов платить не нужно было. Завернет другую пару в газету, свою же, парижскую, и по приезде очищает грязь, продает и окупает все издержки по поездке из Парижа в Москву».

Меня огорчили работы тех, кто полностью с этим текстом согласился. «Вот математик Перельман, отказавшийся от миллиона долларов. Вот он самый бескорыстный талант». «Талантливый человек должен думать о пользе для людей, а не о собственной выгоде». «Если ради славы и денег, то это не талант».

Лев АЙЗЕРМАН

Продолжение следует