«Тот, кто всегда был против»

10 сентября 2022 года могло бы исполниться 58 лет Игорю Федоровичу (Егору) Летову. Советский и российский музыкант, певец, звукорежиссер, художник и поэт, основатель, лидер и единственный постоянный участник группы «Гражданская оборона» отличался замкнутостью и склонностью к индивидуализму. Родной Омск не любил, даже концертов здесь старался не давать, а омичи чтут его память. Активным самопиаром не занимался, но стал известен далеко за пределами Сибири. Всегда был в оппозиции, а муниципальная власть официально одобряет возведение стены его памяти. Пик популярности встретил в 80-90‑е годы прошлого века, но в родном городе имеет предостаточно фанатов, рожденных в 2000‑х. В чем тут подвох? Давайте разбираться.

Обыкновенное чудо

– К Игорю Федоровичу (Егору) Летову в Омске относились как к простому человеку и гражданину, даже на улице могли не признать, – говорит Руслан С., омский экскурсовод. – 10 сентября, в день рождения музыканта, 19 февраля, в день его смерти, проводятся памятные мероприятия. Иногда люди приезжают издалека, даже с Дальнего Востока. Отец Егора, Федор Летов, – ветеран Великой Отечественной, военный связист, участник формирований гражданской обороны, куда относятся, например, специалисты МЧС.

– Отсюда происходит и название группы?

– И да и нет. Надо у самого Игоря Федоровича спрашивать, – загадочно отвечает Руслан. – А лучше не надо. Если вспомнить слова отца, Федора Дмитриевича, то можно определить такую парадигму.

– Когда Игорь с ребятами сказали, что назвались «Гражданская оборона», я спросил: «В насмешку мне?», – вспоминает Федор Летов. – Ребята заверили: «Мы имеем в виду социальную защиту определенных социальных групп». Но было видно, что в моем предположении есть доля правды.

Могила Летова небольшая, но ухоженная, расписанная цитатами из его творчества. Периодически, говорит Руслан, приходится подчищать постороннюю символику, к примеру неонацистскую.

Бабушка Игоря Федоровича происходила из знатного рода. Мать была медицинским работником. Отец, как у 80% представителей андеграунда, – военным.

– Многих людей музыка Летова спасала, я один из них, – делится Руслан.

Творческое наследие Игоря Федоровича хранится в архиве Омского рока. Как рассказывает Сергей Синицын, главный «архивариус», с Егором они были знакомы, даже дружили. Его преследовала мистика девяток, это число встречалось в судьбах его родителей, друзей, подруги и соратницы Янки Дягилевой, да и сам он умер 19 февраля.

Чкаловск, район Омска, где проживал Егор Летов, – интересное место. Главная магистраль поселка – Космический проспект, в 1956 году завод «Полет» начал производить первый реактивный самолет Ту-104. Для испытаний нужна была взлетно-посадочная полоса. Когда за окружной дорогой построили новый аэропорт Северный, территория старого заводского аэродрома оказалась свободна и ее отдали под жилой микрорайон. Старая взлетная полоса со временем превратилась в широкую магистраль, а вдоль нее в начале 60-х стали строить жилые дома, школы и магазины.

Квартира семьи лидера «Гражданской обороны» сейчас закрыта. Его брат Сергей Федорович передал ключи от жилья заведующей подъездом, а та стала пускать людей, которые воровали семейные ценности, поэтому было принято решение – посторонним вход воспрещен. Одно время у Летова проживала Яна Станиславовна (Янка) Дягилева, советская рок-певица, участница панк-рок-групп «Гражданская оборона», «Великие Октябри», представительница сибирского андеграунда конца 1980-х годов. Именно о ней известный российский музыкант, поэт, композитор Дмитрий Ревякин, выразился так: «Странная девушка, замкнутая в себе, но очень творческая. Энергия от нее идет космическая». Часть этой энергии передалась и Егору Летову. Творчество его условно разделяется на три периода: молодежно-бунтарский, радикальный (политический – в сотрудничестве с НБП, КПРФ) и зрелый, философский.

В быту Игорь Федорович ничем особо не выделялся. К компьютеру относился на «вы». Рассказывал: «Как возьмусь за мышь, все начинает зависать». Никогда не отказывал соседям в автографах. В еде был неприхотлив. Летушка, как его называли товарищи, любил колбасу на белом хлебе и печенье «Дунькина радость» к чаю. Учился Егор Летов недалеко от дома, в школе №45, которую благополучно окончил в 1982 году. Был освобожден от физкультуры – сердце слабое. «Из его одноклассников и педагогов большинство разъехались или поумирали, поэтому историй из его школьных лет особо не услышишь», – говорит Руслан.

После завершения учебы он уехал к брату в Подмосковье, где поступил в строительное ПТУ, но спустя год был отчислен за неуспеваемость. Вернувшись в Омск, Летов продолжил работать над проектом под названием «Посев», который основал в 1982 году, изменил прическу и имя. Поначалу в насмешку артист называл себя Егором Дохлым, но вторая часть псевдонима не прижилась. В те годы Егор Летов трудился на шинном и моторостроительном заводах Омска. В должности художника музыкант рисовал портреты Владимира Ленина и агитплакаты для коммунистических митингов и собраний, позже подрабатывал дворником и штукатуром.

В активном поиске себя

К Летову «в гости» порой приезжают из Питера, из Белоруссии, заглядывали из далекой Норвегии. Особенно популярен среди туристов Чкаловский лес. Там любил гулять музыкант: отдыхал, размышлял, сочинял песни.

– Лес любопытный, здесь порой собирается разного рода контингент – от простых отдыхающих до сектантов и совершающих жертвоприношения. Игорь Федорович сектантом не был, но по религиозным мотивам путешествовал, искал себя. Занимался медитацией, дыхательными упражнениями, трансцендентными практиками, интересовался религиозными практиками. В поздний, зрелый, период творчества принял христианство: носил нательный крест, прошел обряд самокрещения в Иордане, памятник с вселенским крестом первых христиан катакомбного периода тому подтверждение, – рассказывает Руслан.

– А как он попал в психиатрическую клинику?

– Есть две версии: мать одного из музыкантов сдала, или органам не понравилась его песня «Страна дураков». По рассказам оставшихся в живых соседей по подъезду, отец договорился, чтобы Егора раз в неделю отпускали домой помогать по хозяйству.

Но Игорь Федорович не был бы собой, если бы этот страшный опыт не использовал, для того чтобы стать, как он сам выражался, крепче «на невиданное количество каких-то единиц измерения «силы души». И не рассматривал его как стимул для творчества.

«В какой-то момент я понял: чтобы не сойти с ума, я должен творить. Я целый день ходил и сочинял; писал рассказы и стихи. Каждый день ко мне приходил «Манагер» Олег Судаков, которому я передавал через решетку все, что написал. Когда я до конца понял, что смерть рядом, это и дало мне силы выдержать. В этот момент я получил самый глобальный опыт в этой жизни. После этого я начал писать новые песни. Выйдя из психушки, я начал работать, получив твердое основание для всей дальнейшей деятельности. Возник цикл «Лед Под Ногами Майора», «Тоталитаризм», «Некрофилия», – описывал свое состояние в мемуарах музыкант.

Чем хуже, тем лучше?

– Наше первое знакомство с Летовым состоялось в 1985 году, – вспоминает Александр Беломоин, экс-солист и автор текстов панк-рок-группы «Кровавый утренник», а ныне участник коллектива «Очистные сооружения». – Рассказал мне о нем ныне покойный Николай Денисов «Масон» (Мэйсон) – директор первого омского рок-клуба. Дал номер телефона, созвонились, пошли к нему домой. Образ выпадал из стереотипов о рокерах. Стены у него дома были все обклеены черно-белыми фотографиями. Посидели, почитали друг другу стихи. У Летова была огромная коллекция пластинок – 90 или 100 штук, все фирменные. Уже по этому краткому описанию можно понять, насколько человек был проникнут музыкой и плевал на внешний вид: пластинка стоила от 80 и выше рублей. Слушал Егор разную музыку, The Doors, например. Была и коробочка с песнями Джимми Хендрикса, стоившая рублей 300 – двухмесячный средний заработок.

Записывались Летов с коллегами в 80-е годы по большей части дома и в «Студии творческого содружества» в ДК «Звездный».

– Летов Омск не любил, он быстро в Москву подался, а здесь я больше общался с группой «Пик Клаксон», дуэтом братьев Лищенко. Летова я вообще в последний раз видел живым в 1993-м, когда Денисов, председатель рок-клуба, погиб, – заключает Беломоин.

– А Летов любил детей? Были у него ученики?

– Не было учеников. А детей куда заводить… Даже если нет гастролей, сам образ жизни рок-музыканта как-то их не предполагает.

– Какие зарубежные рок-группы, коллективы 80-х, в том числе «ГрОб», слушали в качестве образцовых?

– Santana, Genesis, Led Zeppelin, King Crimson запойно слушали, что-то выделяли. Однако общаюсь с нынешней молодежью, Летова они знают, а про Оззи Осборна многие вообще не слышали.

– А в чем причина подобного интереса?

– Точно сказать не могу, но рискну предположить, что клюют на обсценную лексику. А я считаю, что мат должен быть уместен и использоваться в песнях разве что как предельное выражение экспрессии. Как мне кажется, ряды классики эта музыка не пополнит, но Летов очутился в нужном месте в нужный час. Тут пели песни про БАМ, комсомольские стройки, и вдруг альтернативная, совершенно ни на что не похожая музыка. «Чем хуже – тем лучше» – это его собственные слова. Важную роль могли сыграть его трудоспособность и целе­устремленность. Сейчас по России поищи – столько гениев! Но написать мало, надо, чтобы услышали. Надо продвигаться: ехать в Питер, Москву, за рубеж, терпеть лишения, ходить в обносках. Немногие талантливые люди готовы на это.

Омский оксюморон

Внимание к Летову в одном из сибирских райцентров – скорее парадокс, нежели закономерное развитие истории. Как отмечает Джеймс Александр Даркфорс, омский поэт, музыкант, публицист: «Во-первых, стоит начать с того, что Егор Летов никогда не выступал в Омске. Его концертные туры были устроены так, чтобы хорошим таким кругом обходить райцентр. У него были очень сложные отношения с городом (а город для Летова – это во многом живое пространство, многие говорят, что он бы в другом городе не смог сочинять песни). В Омске Летов жил, это верно. Но старался сделать так, чтобы его жизнь и фанаты не пересекались. Только в 2008 году, на похоронах, это произошло. При жизни даже в интервью не раз проскальзывало то, что Летову некомфортно было в толпе. Егор неоднократно устраивал такие финты ушами, которые были явно поперек массовой популярности, чего стоят распад «Гражданской обороны» в 1990 году и то, что он какое-то время решительно отказывался ездить в туры и избегал интервью, лишь в 1993 году вернувшись на сцену, когда начался «Русский Прорыв», с которым Летов резко разошелся к 1999 году, отказавшись впредь участвовать в любых политических акциях и движениях. В одном из интервью 1998-1999 годов (конкретно – Ольге Аксютиной) он сказал, что при приеме новых людей в группу выяснял, кого новичок уважает или не уважает, добавив к этому: «В группе остались те, кто никого не уважает». В этом же интервью он дал понять, что крайне негативно относится к любому «съему» у кого-либо, для него чуть ли не важнейшим в каком-либо проекте было то, что он оригинален, не стремится кому-то подражать. И как-то не верится, что такой человек был бы за то, чтобы из него делали икону чего бы то ни было, тем более со всеми мемориальными досками и прочими памятными знаками в городе, который он от силы использовал как место, где его не будет видно».

А вот сами омичи относятся к строптивому музыканту с уважением. В 2018 году исполнилось 10 лет со дня смерти, и в Омске, городе, где Егор родился, жил и работал над своими альбомами, художники решили создать место, посвященное ему. Так родился проект «Стена Егора Летова в Омске».

«Мы переписывались с Леной (Свешниковой, ставшей куратором проекта. – Прим. ред.), вспоминали первую стену Летова на опоре Юбилейного моста, которую сделали на 300-летие города и которую быстро закрасили (мэрия Омска сочла ее несанкционированной). Также я нашел фото стены в Москве, которую никто не трогает. А у нас почему-то это считается ненормально. И Лена говорит, что можно же договориться. И так наша переписка превратилась в омскую стену», – делится художник Рэм Рищенко.

Выходим на улицу Чохана Валиханова – омский Бродвей. Гуляет молодежь в черных косухах. Вместо модных ныне Хаски, Басты и Моргенштерна в наушниках и на гитарах «Гражданская оборона». Что это – просчет педагогов, отклик на протестные настроения общества, возрождение легенды, грамотный пиар-ход омских властей, плод андеграундной пропаганды? Домыслов и версий может быть сколько угодно. Думаю, Игорь Федорович был бы против. А вы как считаете, уважаемые читатели?

Алена ЮРЧЕНКО, Омская область