Свободолюбец в Политбюро

За всю советскую историю у нас в высших эшелонах власти было очень мало людей, которые, понимая значение образования для судьбы страны, так много бы уделяли внимания проблемам школы. В это число входил многолетний член Политбюро ЦК КПСС Михаил Суслов. Вспомним последний при жизни Сталина XIX съезд партии (он состоялся осенью 1952 года). Констатировав выполнение одной из важнейших задач советского государства – введение в Советском Союзе всеобщего семилетнего обучения, Суслов от имени руководства партии обозначил тогда новые цели: переход ко всеобщему среднему образованию (на первом этапе – в крупных городах) и далее – широкое осуществление политехнического обучения в школе. А уже при раннем Брежневе именно Суслов инициировал создание Министерства просвещения. 21 ноября исполняется 120 лет со дня рождения Михаила Суслова.

В политических, научных и литературных кругах до сих пор нет единого мнения о роли Михаила Суслова в судьбе нашей страны. Одни считают, что Суслов много лет занимался в основном чистой пропагандой, причем без особых успехов, и никогда по большому счету ни на что не влиял. Эту позицию высказал, в частности, в 2016 году в одном из интервью доктор исторических наук генерал-лейтенант Александр Зданович, который по прежней многолетней службе в органах госбезопасности вроде бы должен был быть хорошо осведомлен о делах советской партийной верхушки брежневской эпохи.

Однако не раз звучали и такие оценки, будто это Суслов в 1960-1970-е годы реально управлял страной, а Брежнев был всего лишь номинальной фигурой. Но так ли это?

Достоверно известно, что Суслов входил в окружение трех лидеров страны: Иосифа Сталина, Никиты Хрущева и Леонида Брежнева. А кто еще, кроме него, смог остаться в руководстве страны при трех очень разных вождях? Разве что Анастас Микоян. Тому вообще удалось отметиться даже не при трех, а при четырех руководителях. Не зря о нем говорили: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». Он начинал при Ленине, а закончил политическую карьеру при другом Ильиче – Брежневе. Кстати, уже на пенсии Микоян взялся за мемуары, что очень сильно встревожило Кремль. На бывшего и весьма деятельного члена правящей верхушки было оказано беспрецедентное давление. И Микоян вынужден был сдаться и о многом в своих воспоминаниях умолчать. Правда, при этом он все равно не удержался от того, чтобы задним числом свести счеты с Сусловым и дать тому в целом весьма нелестную оценку.

К слову: другой кремлевский небожитель Вячеслав Молотов на склоне лет презрительно называл Суслова провинциалом в политике. Но правы ли были Микоян и Молотов? Все-таки провинциалы по тридцать с лишним лет крупными государствами и партиями не управляют.

Кстати, много лет занимавшийся политикой биолог Жорес Медведев утверждал, что Суслов являлся ни много ни мало секретным наследником Сталина.

А что сам Суслов? Его многолетнее присутствие на политическом олимпе страны отнюдь не означало, что он мог буквально все и совсем ни от кого и ни от чего не зависел. Хотя такие мифы и существовали. И чаще всего они распространялись почему-то на Западе. Та же Европа очень долго уверяла весь мир в могуществе Суслова. Пролистайте подшивки иностранной прессы.

Комментируя поездку Суслова в 1959 году в Англию, обозреватель лондонской газеты «Обсервер» Эдвард Крэнкшоу удивлялся, что в коридорах английской власти так и не разгадали, кто приезжал в их страну. «Мало кто, видимо, понял, – писал он, – что этот страстный коммунист… ныне является одним из двух или трех наиболее могущественных деятелей Советского Союза» («Обсервер», 1959, 22 марта).

В другой своей статье Крэнкшоу прямо назвал Суслова преемником Хрущева.

Иное дело, что сам Суслов к подобным оценкам Запада относился очень нервно. Он слишком хорошо знал закулисную жизнь Кремля и боялся, как бы публикации зарубежных изданий не вызвали у первых лиц нашей страны сомнения в его лояльности к ним и не дали повод сначала Хрущеву, а затем Брежневу предложить ему уйти в отставку.

Смотрите, как Суслов уже летом 1963 года повел себя на встрече с лидером английских лейбористов Вильсоном в Москве. Хотя чего ему было опасаться?! Ведь Вильсон в начале беседы всего лишь констатировал общеизвестный факт. Он сказал Суслову: «Вы несете ответственность за международные отношения вашей страны» (РГАНИ, ф. 81, оп. 1, д. 270, л. 106). Но Суслов тут же поправил своего собеседника. Он заявил: «У нас коллективное руководство».

В этом был весь Суслов. Он действительно никогда не претендовал на первую роль ни в коммунистической партии, ни в государстве. Может, потому что первые лица нередко становились жертвами разного рода заговоров, а вот вторые, как правило, выживали при всех режимах.

Но кого хотел обхитрить Суслов?! Вильсон, как и большинство других английских политиков, прекрасно понимал, что коллективное руководство в Советском Союзе – это блеф. Все у нас решали, как правило, несколько человек. И в этом узком кругу весомое место принадлежало как раз Суслову.

Это, кстати, отмечали и политики, и журналисты из других стран. Скажем, индийская печать весной 1961 года, освещая приезд делегации КПСС в Дели, подчеркивала, что Суслов – «самый важный руководитель Компартии Советского Союза после Хрущева» (цитирую по присланной в ЦК КПСС сводке сообщений индийской печати; РГАНИ, ф. 81, оп. 1, д. 296, л. 57).

Ничего в этом плане не изменилось и после того, как Хрущева в Кремле заменил Брежнев. Подтверждение тому – в регулярно поступавших на Старую площадь служебных вестниках ТАСС с материалами иностранной печати.

«Суслов – это не мелкая фигура, – убеждала в 1972 году своих читателей французская газета «Насьон». – Он является в Кремле выразителем правоверного марксизма как внутри коммунистического мира, так и за его пределами. Именно он следит за соблюдением доктрины всеми коммунистическими партиями, играет роль прокурора, осуждая уклонистов, также выдает свидетельства о хорошем поведении» (РГАНИ, ф. 81, оп. 1, д. 384, л. 100).

Не случайно все зарубежные поездки Суслова собирали аншлаги иностранных корреспондентов. Когда он в феврале 1980 года вылетел на очередной съезд Польской объединенной рабочей партии, тут же в Варшаву подтянулась огромная армия журналистов из всех ведущих стран мира. Как отмечала югославская газета «Политика», «пресса прибывала в Варшаву только для того, чтобы услышать, что скажет М.А.Суслов» (РГАНИ, ф. 81, оп. 1, д. 352, л. 85).

А вот в нашей стране Суслов даже для интеллектуалов очень долго продолжал оставаться непонятной фигурой. Он для многих так и остался чужим. И только спустя много лет после смерти Суслова некоторые бывшие лидеры патриотических групп поняли, что в оценках этой фигуры они сильно заблуждались.

«Теперь выяснилось, – писал в 2006 году историк Сергей Семанов, – что мы ошибались. Михаил Андреевич никаким русским патриотом, разумеется, не был, как истинный марксист-ленинец, но как твердый советский государственник полагал, и разумно, что патриотическое начало необходимо так или иначе поддерживать. Что он и делал». (Цитирую по сборнику: «К не нашим». – М., 2006. – С. 10.)

Так кто же прав? Чьим выводам стоит верить?

Вообще, за последние полвека кто только каких определений Суслову не давал. Самое распространенное мнение о Суслове такое: он был серым кардиналом. В 1992 году историки Рой Медведев и Дмитрий Ермаков даже так свою книгу о нем и назвали: «Серый кардинал». Хотя некоторые исследователи считали, что в таком случае правильнее было бы Суслова воспринимать как Ришелье при дворе генсека. А если учитывать и политические взгляды Суслова, то его смело можно было бы называть Победоносцевым Советского Союза (помните Константина Победоносцева, который яростно проповедовал православие, самодержавие и народность?).

Да, не все принимали Суслова, а уж тем более не все признавали его величие. Один из его могущественных недругов – бывший руководитель Украины Петр Шелест – был убежден: Суслов сам ничего не решал, что не мешало ему приносить немало вреда.

«…Суслов – человек в футляре; как будто все понимает, поддакивает, поддерживает, но ничего не решает» (П.Шелест. Да не судимы будете. – М., 2016. – С. 434).

Журналист Алексей Богомолов и историк и литератор Иосиф Тельман, чтобы принизить значение Суслова, в своих публикациях именовали его не иначе как человеком в калошах. А Суслов действительно очень часто ходил в калошах. Но не потому, что не признавал современную обувь. Он много лет находился под угрозой остаться туберкулезником, поэтому страшно боялся сырости, и в дождливую погоду только калоши его и спасали.

Еще дальше пошли авторы фильма, который был снят в конце нулевых годов питерскими телевизионщиками. Свою ленту они назвали так: «Михаил Суслов: человек без лица». Но сценарист Валерий Самсонов и режиссер Валерий Удовыдченков ошибались. Суслов имел свое лицо. И это доказал историк Юрий Аксютин. Правда, он тоже не обошелся без издевок. Одну из своих статей о Суслове Аксютин назвал «Кащей развитого социализма», использовав восточнославянскую мифологию в двух значениях. С одной стороны, это был намек на худобу Суслова при его относительно высоком росте. А с другой – историк, используя слово «кащей», давал понять, что и все идеи его героя о развитом социализме были худосочны. Оставим в стороне выводы Аксютина. Отметим другое: наличие у Суслова лица. А сущность этого лица заключалась, надо думать, прежде всего в вере в высокие идеалы социализма. Или это не так?

На этом фоне резко отличается оценка известного дипломата Владимира Семенова, который имел возможность много лет наблюдать за Сусловым как внутри советской политической кухни, так и извне. Важно отметить: он не только не входил в дружеский круг Суслова, а, напротив, в разное время с ним враждовал. Но когда Суслов умер, Семенов признал, во-первых, масштаб личности Суслова, а во-вторых, его роль в политике. Сославшись на мнения Запада, он назвал Суслова «делателем королей». Согласитесь, люди без интеллекта и без лица или глухие провинциалы в политике никогда не в состоянии «создавать царей».

Тут интересна точка зрения писателя Александра Солженицына. После участия в правительственном приеме на Ленинских горах 17 декабря 1962 года и знакомства с Сусловым он задался вопросом, с кем же он столкнулся: «Законсервированный в Политбюро свободолюбец? Главный идеолог партии!.. Неужели?» Потом прошли годы, но Солженицын так и не дал точных ответов на когда-то им самим поставленные себе вопросы.

Суслов, безусловно, был одним из самых мощных с конца 1940-х по 1982 год тяжеловесов советской политики. Но в чем конкретно проявлялась его весомость, этого до сих пор толком никто не изучил и не исследовал.

Вячеслав ОГРЫЗКО, литературовед, главный редактор интернет-портала «Литературная Россия»