Светлана Потапова, Великий Новгород: Кто виноват в том, что мы начали замечать национальность друг друга?.

– Наша школа прекрасная! – с гордостью сказала мама девочки. – У администрации принцип: не брать никого из «черных». Ни одного «черного» ребенка ни в одном классе нет! Цветовой эпитет, очевидно, обозначал смуглых соотечественников из южных регионов.

…Этим летом мы ездили в Крым по железной дороге. В почти трехдневном пути, естественно, общались с попутчиками. С мамой и папой девчушки 12 лет, питерцами, разговорились о воспитании детей.

Петербуржцы производили впечатление правильных, хороших людей. Говорят культурно. О ребенке своем заботятся, отдали в престижную школу, учат дополнительно английскому, теннису. Разговор радовал, пока мама девочки не произнесла следующее:

– Наша школа прекрасная! У администрации, кстати, принцип: не брать в школу никого из «черных». Ни одного «черного» ребенка ни в одном классе школы нет!

Цветовой эпитет, очевидно, обозначал смуглых соотечественников из южных регионов. У девочки, дочки категоричной мамаши, присутствовавшей при нашем разговоре, раскрашивание сверстников в черно-белые цвета, похоже, не вызвало никаких эмоций. Она спокойно играла на ноутбуке…

– У меня дочка в пятом классе, – подключилась к беседе одинокая попутчица лет сорока, из Великого Новгорода. – И, знаете, у нас с 1-го класса учатся два ребенка… южных. Марианна и Спартак. Марианна русский язык очень хорошо знает, учится на четыре и пять. А Спартак в русском не очень преуспевает. Смешные перлы он выдавал в начальной школе! Помню, учительница им задала поставить точку в нужном месте между двумя предложениями: «Солнце село за околицей заснул и я». Так наш Спартак точку поставил  так, что вышло, что не солнце село за околицей, а он сам за околицей заснул! Ну не знал ребенок, что такое околица…

Смех немного разрядил напряженность, повисшую в воздухе после слов категоричной мамы. А я задумалась о собственном детстве…

Я тоже училась в самой престижной школе своего города. В моем классе был мальчик по имени Гурам Маградзе. Учился он так себе, на троечки. Как и некоторые его русские одноклассники. Был очень добродушный, часто улыбался. Его полюбила самая красивая девочка класса Таня. Потом Танино внимание переключилось на кого-то другого. В нашем классе и всей нашей школе учились плохо и хорошо, влюблялись и ссорились, дружили и враждовали. Но при этом никто не раскрашивал мир в черно-белые цвета. И Гурик Маградзе был таким же, как все. А сложных фамилий в классе было много! Антон Бевзюк. Роман Чурлу. Теперь даже интересно, кем эти ребята были по национальности? Тогда такого вопроса даже не возникало…

Для школьной стенгазеты мы рисовали «пятнадцать республик-пятнадцать сестер». Или вырезали из старых журналов симпатичные пары в национальных костюмах: таджика и таджички, узбека и узбечки… Самыми симпатичными в этих парах были блондинки из Литвы, Латвии, Эстонии и Белоруссии и черноволосые парни уж не помню из каких республик Союза. Мы приблизительно знали флаги и гербы республик. Почти точно могли произнести все их названия. Наизусть могли прочитать стишок «у москвички две косички, у узбечки двадцать пять». Наши пацаны дружили с Гуриком Маградзе, потому что телевизор и взрослые говорили, что наша страна дружна и едина. Если все это назвать неэмоциональным словом «пропаганда», то она приносила нашей школе и нашему государству мир.

Попутчица из Новгорода продолжила для меня вечером историю про Спартака и Марианну.

– Это до пятого класса наши дети все дружили, – шепотом поведала мне она. – Раньше нашего Спартака Спартачком называли. Так и говорили дома родителям с улыбкой: «У нашего Спартачка опять двойка!». А потом дети вступили в переходный возраст. Больше стали понимать. Они видят, что на экранах в криминальных новостях каждый раз подчеркивается – разборка русских и южных. И Спартака ни Спартачком, ни «нашим» уже никто не называет. Дети стали дружить с теми одноклассниками, кто в силе, кто моден. Спартак из-за национальности стал изгоем. И Марианна тоже. Девочки и с ней дружить перестали. А одного еврейчика в классе совсем задразнили – фамилия выдала происхождение, а парень-то симпатичный! Дошло до того, что к нему не прикасается никто – представляете! Надеюсь на то, что переходный возраст пройдет, и наши дети изменятся. Как вы думаете?

А что мне сказать своей попутчице? Я ведь не политолог, не социолог – журналист. Я – зеркало того, что говорят и о чем думают люди.

Украина, Таджикистан, Узбекистан… Еще отражение в зеркале: вчера я видела, как в банк пришел смуглый рабочий в плохой одежде: отослать почти все заработанные на стройке гроши домой, семье. В одну из республик-бывших сестер.

Кто виноват в том, что мы начали замечать национальность друг друга? Что нас разъединило? То, что одни богаче, а другие беднее? Разные религии, пришедшие на смену единому атеизму? То, что СМИ муссируют тему межнациональной вражды?

Точно знаю, если в школах детей делят на черных и белых, «разборок» между представителями разных национальностей будет больше.

Возникают два вопроса, скажем так, чисто технических. Первый – обучение детей, плохо знающих русский язык, действительно, наверное, целесообразно вести в отдельных учебных заведениях или классах. Это нормально, и ущемления прав по национальному признаку я здесь не вижу. А второй вопрос очень любопытный. Как школы при наличии закона об образовании, конституции и прочих правовых документов ухитряются отказывать детям «не того цвета» в приеме? Кто знает, поделитесь!