Шестилетки за партами

Родителей будущих школьников по отношению к образованию своих детей можно разделить на два вида. Одни заглядывают далеко в будущее и твердо стоят на том, чтобы их детей начинали учить как можно раньше и принимали в первый класс с 5‑6 лет. Ведь их дети благодаря родительским заботам развиваются быстро и по своему интеллектуальному уровню уже могут учиться в школе. Если подождать, то за год они могут просто потерять интерес к учебе, потому что уже сейчас знают больше других первоклассников. Отцы и матери беспокоятся о том, чтобы учителя не прозевали будущих гениев.

Родители другой категории высшей ценностью считают здоровье и счастливое детство своих чад, жалеют своих малышей, оберегают от лишних забот, от всякого переутомления, хотят продлить для них беззаботные дошкольные годы. А во время учебы ребенка они обычно снисходительны к его прилежанию и считают своим долгом давать ему всякие поблажки.

В советское время в первый класс детей принимали с 7‑8 лет, и большинство из них ни читать, ни писать не умели. Если взять другие страны, то, к примеру, у китайцев малыши растут, как цветы, их лелеют и оберегают, но с шести лет их жизнь определяют дисциплина и труд, каким и является учеба. Шестилетки идут в первый класс, уже умея прочитать определенное число иероглифов, а некоторые из них написать, что требуется при приеме. В Германии дети начинают учиться также в 6 лет. Но при этом тщательно проверяется психологическая готовность ребенка – может ли он сконцентрироваться на каком-то предмете на 20 минут, пересказать, что говорил учитель, различать цвета и геометрические фигуры. Проверяют также, как он выносит физические и психологические нагрузки. Если ребенок не выдерживает такие испытания, предлагают прийти только через год. Это почти как и у нас.

Вообще споры о том, в каком возрасте, раньше или позже, надо начинать школьное обучение детей, ведутся с давних времен и, возможно, никогда не закончатся. Каждое сообщество, каждое государство устанавливает свои сроки – иногда по традиции, иногда по рекомендациям педагогической науки. Но споры продолжаются. У нас в стране по этому вопросу также нет единого мнения. Отсюда возникают коллизии, когда родители настаивают на зачислении в первый класс шестилетнего ребенка, а администрация школы им отказывает.

Следует сказать, что у нас принимают в начальную школу по достижении детьми возраста от шести лет и шести месяцев до восьми лет, по заявлению родителей разрешается прием детей в более раннем или более позднем возрасте. Многие ученые считают, что дети раньше шести с половиной лет не готовы физиологически, психологически к учебе в школе и не будут чувствовать себя комфортно вне привычной домашней обстановки.

Обсуждая эту тему, предоставим слово педагогу и психологу.

Маргарита КУРГАНОВА

Не всегда успешно то, что поспешно

Михаил ЯСНОВ, кандидат психологических наук, Тульская область:

– Ученые, психологи, педагоги никак не могут прийти к единому мнению, в каком возрасте ребенка можно взять в первый класс. По закону определено так: в семь или шесть с половиной лет и до восьми. Однако есть родители, которые настаивают, а то и требуют, чтобы их дети, хорошо подготовленные, умеющие читать, пошли учиться в школу, даже если им и шести лет еще нет.

Обычные аргументы недовольных родителей: «Моя дочка уже читает не хуже первоклассников, может писать, считает до 20, изучает английский». Им приходится доказывать, что интеллектуальная подготовка – это не самое главное.

Приведу пример. Одна мама как-то вместе с сыном буквально ворвалась в мой кабинет. Она возмущалась, что ее Илюшу, которому шесть лет будет только в октябре, не хотят принимать в первый класс: «Я знаю, что по закону мне могут отказать, но ведь можно сделать исключение. Ребенок развит не по годам. В детском саду ему скучно».

Я, естественно, обещал во всем разобраться. Сначала мы побеседовали с Илюшей. Мальчик бойко считал до 15, написал несколько печатных букв. Прочитал название детской книги, которую я ему показал. Прочел наизусть стихотворение Тютчева «Сияет солнце, воды блещут». Речь у него хорошая, но вот букву «р» не выговаривает. Я показал ему кубик и шарик, спросил, в чем их отличие (в первом классе от ребенка требуется различать предметы по форме). Илюша не сумел ответить.

Затем мы побеседовали с мамой. Пока мы разговаривали, мальчик по моей просьбе рисовал на листе бумаги карандашом. Мне нужно было проверить, сколько времени он может заниматься одним и тем же делом. Ведь в школе придется сидеть 45 минут, не отвлекаясь. Илюшу хватило только на несколько минут.

Оставив рисунок, мальчик стал ходить по кабинету, рассматривая разные предметы, скоро и это ему надоело. Тогда он подошел к двери и стал вертеть ее ручку. Наконец и это наскучило. Илюша подбежал к матери и начал тянуть ее домой.

Я узнал от мамы, что ее сын может просидеть на одном месте не больше 20 минут. В конце я спросил у мальчика, хочет ли он в школу. Такого желания у него не было, он ответил: «Не знаю». Мама объяснила, что Илюша ожидал, что здесь с ним тоже будут играть, как в детском саду.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что Илюша еще не научился себя обслуживать, ему помогают надеть куртку, застегнуть молнию, а также обуться. Видя, что я недоволен услышанным и увиденным, мама мальчика сказала: «Это дело наживное, пойдет в школу, быстро научится себя обслуживать». Я объяснил ей, что самообслуживание – это тоже показатель готовности к учебе.

Мой вердикт был неожиданным для матери. Мальчик по уровню своего психического и социального развития в свои неполные шесть лет пока не готов учиться в первом классе. Так называемый филиппинский тест убедил маму в том, что директор школы был прав, не подписав ее заявление о приеме сына в первый класс. Филиппинский тест показывает степень зрелости организма ребенка, что связано с уровнем готовности его нервной системы и способности головного мозга воспринимать и осмысливать полученную информацию. Тест состоит в следующем: надо попросить ребенка правой рукой, проведя ею над головой, дотянуться до левого уха. Малыш в 4‑5 лет, да и в 6 (за редким исключением) не сможет этого сделать: у него короткие ручки. Только к семи годам происходит «скачок роста» – вытягивается позвоночник, удлиняются руки и ноги. Тест точно устанавливает биологический возраст ребенка. Как и следовало ожидать, Илюша этот тест не смог пройти. Мама тогда согласилась, что ребенка необходимо еще на год оставить в детском саду. Зато в будущем он точно поступит и будет отличником, потому что за это время расширит свои знания.

Немало фактов можно привести, когда все-таки взяли ребенка, которому, скажем, даже до шести лет не хватает одного-двух месяцев. Такой скороспелый первоклассник на уроке обычно скучает, невнимателен. Устает писать буквы, а раз устала рука, значит, устал и мозг. В итоге даже если и было у малыша желание учиться, оно пропадает. И все это может наложить отпечаток на дальнейшую учебу.

Следует пояснить, что если ребенок пошел в первый класс и через месяц-второй родители поняли, что ему трудно привыкнуть к новой обстановке, к требованиям учителя, трудно сосредоточиться на уроке, то можно забрать документы и привести его в школу через год. Он не второгодник, как считают некоторые, просто было предварительное знакомство со школой.

Сразу во второй

Ксения СТРЕЛЬЦОВА, учитель начальных классов, Мытищи:

– Так получилось, что я первые годы после окончания педагогического вуза несколько лет работала в детском саду воспитателем. С проблемами одаренных шестилеток ознакомилась именно в это время. В нынешнюю пору не по годам развитых детей становится все больше и больше. Я работала в очень хорошем детском саду и потом в престижной гимназии. Особенно поражали детсадовские питомцы, которых дома будто сразу готовили к поступлению в лицей. Один мальчик в свои пять лет не только хорошо читал и считал до двадцати, но и умел складывать простые числа, знал, что такое треугольник, квадрат, круг, овал, читал наизусть стихи. Мне казалось, что этого ребенка сразу нужно было посадить во второй класс. Однако его не взяли даже в первый, сказав, что мальчик не готов ни психологически, ни физиологически, ни социально.

К счастью для него и его родителей, в соседнем детском саду оказался нулевой класс. Туда-то и устроили малыша. Он там отлично учился, а после нулевого его взяли сразу во второй класс, потому что программа нулевого соответствовала программе первого школьного. Но в отличие от школы здесь соблюдался детсадовский режим: была комната для дневного сна, проводились прогулки, устраивались игры. Даже сами уроки были насыщены элементами игры, методики которых разработали здесь же, в садике.

Кстати, в этом нулевом классе две трети шестилеток учились хорошо.

Вообще хороший детский сад, по моим наблюдениям, дает своим воспитанникам больше, нежели школа, для развития у будущего первоклас­сника творческих способностей, а также социализирует. К тому же, опять на мой взгляд, шестилетние дети в садике более свободны в своем поведении. Для них нет таких строгих правил, дисциплины, как в школе. Мы с малышами сочиняли сказки, рисовали с натуры в нашем дворе, играли в «угадайку», что хорошо развивает сообразительность. А еще очень важно, чтобы программа занятий в школе во многом была продолжением детсадовской. Это тем более необходимо, потому что сегодня даже 3‑4‑летние малыши дома больше заняты компьютерными играми, мультиками, а не знакомством с книгами, прежде всего со сказками, с познанием окружающего мира. Такие занятия, о которых я говорю, крайне нужны. К примеру, мы с детьми наблюдали, как сначала набухают, а потом распускаются почки, затем на ветках появляются маленькие листочки, как они растут. Для них что ни день, то были настоящие открытия. Удивительные, запоминающиеся.

Это тоже подготовка к школе, а также к будущей жизни. А еще малыши в детском саду проходят социализацию. Для них, по словам нашего ученого Льва Выготского, «начинается процесс врастания в человеческую культуру». Дети получают первый опыт общения с чужими взрослыми, со сверстниками, учатся взаимодействовать друг с другом, помогать друг другу. Это в какой-то степени репетиция будущей взрослой жизни. Этому же способствуют ролевые игры в семью, магазин, школу, больницу…

Раннему развитию ребенка прежде всего способствуют сами родители. Они наперегонки с другими мамами и папами загружают детей нередко сверх всякой меры интеллектуальными занятиями, прежде всего изучением иностранных языков, устраивают их в математические кружки, театральные студии и т. д.

Уже работая в школе, я поняла, что встречаются дети, которые и в семь лет не готовы воспринимать информацию на уроке. Уверена, что у такого ребенка еще рано отнимать беззаботное детство. В первом классе материал подается довольно интенсивно уже со второго полугодия, а некоторые ученики еще не готовы к восприятию нового. В детском саду психологи следят за детьми пограничного возраста, которым совсем немного остается до шести с половиной лет: дорос или еще не дорос ребенок до первого класса? И потом дают советы родителям.

Уже в школе я сама страдала вместе с детьми и их родителями, если мои милые шестилетки, только что пришедшие в первый класс, никак не могли прижиться в новом для них мире. Одна девочка, которой семь лет должно было исполниться только в ноябре, приносила с собой куклу, другие игрушки, пыталась играть на уроках. Когда же я отбирала их у нее, она начинала плакать, а я вместе с ней. Во втором полугодии девочка уже не играла, потому что знала, что ей не позволят, но часто просто отвлекалась, не могла сосредоточиться.

На основе своего опыта я пришла к выводу, что до семилетнего возраста большинство детей еще не готовы к учебе в школе. Пусть они могут прочитать наизусть «Сказку о рыбаке и рыбке» Пушкина, пишут слова, говорят на каком-то иностранном языке, все равно до семи лет они по своему мировосприятию остаются дошкольниками. И основное их занятие – игра.