Практика относительности

В субботнем номере одной из многотиражных молодежных газет страна прочитала душераздирающую статью о неком судебном процессе. Рассказав о всех перипетиях происшедшего, автор неожиданно в самом конце подкатила общественному мнению настоящую бомбу, не только обвинив одного из участников истории в корысти и безнравственности, но и приписав ему порок, из тех, что недавно считались из ряда вон выходящими, преследовались по закону, а нынче как преступление не рассматриваются. Обвинив и приписав, журналистка без тени сомнения назвала имя «порочного».

Громкое дело

Сначала было дело. Дело о квартире, на которую претендовали двое: один – директор школы, другой – некий молодой человек, о занятиях которого широкой публике неизвестно. Не буду вдаваться в перипетии судебного дела, оно, как и все дела о недвижимости, переполнено всяческими нюансами, разобраться в которых сразу не удается. Да и ни к чему читателю вникать во все эти квартирные дрязги – для него это не суть важно. Гораздо важнее то, как одна история перешла в совсем иную. На первом судебном процессе, который закончился год назад, судья пришел к выводу, что один из спорящих виновен, и приговорил его по статье 330 УК ч.1 к исправительным работам сроком на два года с удержанием в доход государства двадцати процентов заработка. Но директор, чей иск был почти удовлетворен, не согласился с судебным решением: по его инициативе, вернее, по заявлению было назначено новое рассмотрение, которое закончилось вынесением более жесткого приговора – подсудимому дали три года с отбыванием срока в колонии общего режима. Приговор, судя по всему, был для осужденного неожиданным. Ну в самом деле, ты идешь спорить в суд по гражданскому делу, а тебя помещают за решетку по делу уголовному. Но, по мнению опытных адвокатов, судья был прав и даже либерален, поскольку подсудимому дали срок ниже всех предусмотренных за такой вид правонарушения. Однако осужденный придерживался другого мнения, а потому пошел в атаку, причем весьма неожиданную для всех.

Потенциально осужденный, но еще не отбывающий срок гражданин громогласно обратил внимание судей на необычность рассматриваемого дела. Необычность, по его мнению, заключалась в том, – что, по существу, рассматривается дело о разделе имущества супругов, бывших в гражданском браке и расставшихся, естественно, без оформления развода. На вопрос ошеломленного судьи, кто же тут семья и супруги, подсудимый показал на себя и директора. И дальше последовал монолог, который удивил даже видавшего виды судью.

Темные пятна на голубой Луне

История проста как мир. Мальчик, приехавший в столицу с Севера, где оставил жену и ребенка, поступил учиться. Студенческая жизнь трудна, денег не хватает, московские студенты подрабатывают, благо есть такая возможность в большом столичном городе. Но этот студент пошел совсем по-другому пути: вошел в московское сообщество гомосексуалистов так легко и просто, как будто только этим и занимался всю сознательную жизнь. Партнер, ставший ему то ли мужем, то ли женой, кинулся помогать своему любимому, познакомил его с директором одной из московских школ, а тот, во-первых, устроил студента на работу в свою школу, во-вторых, нашел тому жену-москвичку, которая согласилась прописать молодожена на своей жилплощади. Вроде бы все сложилось хорошо, и новоявленный москвич мог устраивать свою жизнь дальше, но на суде он вдруг заявил, что отношения между ним и директором были не простыми, а гомосексуальными. Доказать, что связи не было, всегда чрезвычайно трудно, ибо нет того, кто бы держал свечку.

Родительское собрание с участием учеников

Суббота и воскресенье стали днями жарких дискуссий во многих семьях, чьи дети учились в указанной школе с углубленным изучением английского языка. Специально говорю о том, что это спецшкола, чтобы подчеркнуть специфику контингента родителей и учеников. Это люди интеллигентные, как правило, папы и мамы работают в весьма престижных организациях, обладают немалыми связями, хорошим материальным положением и весьма широкими либеральными взглядами. На повестке дня был один вопрос: что делать? В поисках ответа родительский коллектив, как и коллектив учащихся, разделился на две части. Отвечая на мои вопросы, родители ставили одно условие: мы говорим, но наши фамилии вы не упоминаете; то ли не хотели возможных неприятностей для детей, то ли не хотели засвечивать себя. В чем же заключалась позиция родителей?

Одни считают, что директор должен быть немедленно уволен и не бросать тень на школу, на педагогов, которые честно и хорошо, можно даже сказать, самоотверженно работают на благо детей. Они думают, что если директор останется, то теперь, когда все знают «о тайных пороках», каждый его шаг или поступок будет рассматриваться через призму этого знания и атмосфера в школе для всех будет просто невыносимой. Другие родители говорят о том, что личная жизнь – дело личное. Один пьет, другой имеет дело с проститутками, третий занимается в охотку мордобоем, но если на работу они приходят в пристойном виде и отлично справляются со своими делами, то кому какое дело до того, кто и как проводит свой досуг. Причем родители старшеклассников за своих детей не боятся, потому что убеждены в том, что дети у них умные, трезвомыслящие и склонить их к нетрадиционным сексуальным отношениям невозможно. Для этих родителей главное – чтобы их детям дали спокойно закончить школу, к школе и к директору они относятся с уважением, директор им никаких оснований для каких-то обвинений или подозрений не давал и не дает. В конце концов, говорят они, за десять с лишним лет, пока директор работает директором, все дети нормально заканчивали обучение, поступали в вузы и никаких разговоров повзрослевшие ребята, уйдя из школы, не вели. Значит, ничего и не было.

Дети, курившие у школы, на мои вопросы ответили однозначно: «Все это фигня, просто человек кому-то сильно насолил, вот они и мстят ему. Мы за нашего директора будем заступаться и отстоим его. В конце концов и педагоги имеют право на личную жизнь, пусть они что хотят, то и делают, никого это не касается. Нас он не трогал, не приставал, мы даже понятия не имели о том, какие у него пристрастия. А вот журналист, который нашу школу и директора ославил на весь свет, должен ответить!» Отстаивают доброе имя директора дети весьма своеобразно: они рассылают письма в газеты, например, десятиклассница Юля написала в «УГ»: «Наш директор – человек, преданный своей профессии, он очень многое сделал для развития школы, подобрал замечательный коллектив учителей, с любовью обустроил школу и классы. Школа активно принимала участие в различных олимпиадах, как в окружных, так и городских, нередко занимала первые места в различных соревнованиях. И все это благодаря директору, его трудам и стараниям. Следует также упомянуть, что он – кандидат психологических наук, удостоен звания «Заслуженный учитель РФ». Признаюсь, именно это письмо и стало причиной моего расследования.

Учителя от разговора со мной старались уклониться: «Знаете, это такое тонкое дело, давайте подождем, пока ситуация прояснится!». Сегодня уже готов иск педагогического коллектива к газете в дополнение к иску директора, который после публикации слег и был помещен в больницу, куда, естественно, посторонних не пускают, поэтому, к сожалению, поговорить с ним мне не удалось.

Педагогический совет

В понедельник утром пресс-секретарь Департамента образования Александр Гаврилов передал Л.П. Кезиной субботнюю газету с вышедшей статьей. Любовь Петровна испытала состояние шока и на традиционной планерке обратилась с вопросом к начальнику Восточного окружного управления образования Виктору Круглякову с вопросом, а знает ли он что-либо об этой истории? Кругляков директора знал, об истории – нет. Кезина поручила разобраться и принять меры. Я попросила Любовь Петровну прокомментировать это поручение. Вот что она сказала в ответ:

– Доброе имя директор должен отстаивать в суде, добиваясь опровержения в газете. Подобные дела чрезвычайно тонкие и сложные, особенно когда речь идет о тех, кто имеет хорошие семьи, детей, прекрасно исполняет свои профессиональные обязанности, не дает ни малейшего повода усомниться в его или ее нетрадиционной сексуальной ориентации. Да и какое мы имеем право лезть в душу, в личную жизнь учителя?! Иное дело – моральный облик учителя, директора, который должен отвечать высоким требованиям. Я считаю, что Виктор Михайлович Кругляков должен разобраться в происшедшем и принять меры. Какие? Тут нужно хорошенько подумать!

Оргштатные мероприятия

Я тут же отправилась в Восточное окружное управление образования, к его начальнику Виктору Михайловичу Круглякову. Интервью по этому поводу Виктор Михайлович не давал никому, но для «Учительской газеты» сделал исключение, за что ему большое спасибо. Вот что рассказал Кругляков:

– У меня к директору как к директору никаких претензий нет – это основная и принципиальная позиция, кроме того, я ему благодарен за то, какую замечательную школу он создал.

Я знаю этого педагога давно, мы с ним работали в одно время учителями истории в одном районе, встречались на разных совещаниях, семинарах, на разных методических мероприятиях. В 1990 году он возглавил школу (в очень тяжелом рабочем районе) с углубленным изучением английского языка, сделал ее очень серьезной и по форме, и по содержанию, одной из лучших в Восточном округе. На ее базе мы неоднократно проводили различные «круглые столы», семинары, открытые уроки. История, опубликованная в газете, меня буквально повергла в шок. Ничего подобного я не знал, ничего криминального в поведении директора не замечал, никакой информации об этом никогда и ни от кого не получал.

После выхода статьи и после поручения Любови Петровны разобраться в этой истории я пригласил директора к себе и честно изложил свою позицию. Суть ее заключалась в том, что я предложил ему написать заявление об увольнении, потому что в той неприятной ситуации, которая сложилась, можно поступить по-разному, но такой выход – наиболее оптимальный для него самого. Тем более что помимо школы есть еще общественная среда, общественное мнение, которое, к сожалению, после такой эмоциональной статьи не на стороне директора, и это нужно учитывать. Я допускаю, я даже уверен, что эта статья, написанная очень эмоционально, носит клеветнический характер, никакой фактуры в ней нет, она довольно тенденциозна, но чтобы не ставить под удар коллектив, чтобы пресечь попытки вовлечения в этот конфликт педагогов, родителей и, самое главное, детей (а это вполне вероятно), директору лучше всего на время уйти с должности. Я гарантировал директору, что полгода не возьму на его место другого человека, что назначу исполняющим обязанности того человека, которого назовет он сам, что я помогу ему с подбором адвоката и оплачу его услуги, что я компенсирую те материальные издержки, которые понесет временно уволенный за то время, пока будет идти судебное разбирательство. Задача директора – отстоять свою честь в суде, добиться судебного решения и соответствующих опровергающих публикаций в СМИ. После этого он может быть уверен, что я его восстановлю на работе и он продолжит руководство школой в прежней должности. Коллективу директор должен был, на мой взгляд, сказать так: «Я восстановлю свое честное имя и вернусь, это решение я принял сам, никто меня не гонит». Разговор наш длился десять минут, и мы расстались в полном согласии.

На следующий день в Восточное управление приехала та, кого директор хотел увидеть на месте исполняющего обязанности, и привезла его заявление об уходе с работы по собственному желанию с 8 декабря 2003 года. Кругляков с кандидатурой и.о. согласился, заявление завизировал и отдал в отдел кадров. При этом Виктор Михайлович попросил коллектив морально поддержать директора, для которого случившееся стало сильным ударом. История на первом этапе казалась завершенной, начинался иной, судебный этап, этап борьбы директора за свое честное имя. Но проконсультировавшись с юристами, директор на следующее утро уже сам приехал в Восточное окружное управление образования и забрал заявление. После чего его снова пригласил к себе Виктор Михайлович Кругляков.

– По закону директор имел право поступить так, но я сказал ему, что считаю это решение в данной ситуации неправильным. В ответ услышал: «Я ночь не спал, думал о том, что делать, спрашивал, должен ли я идти на поводу у тех, кто сводит со мной некие счеты. Понимаете, меня поддерживают учителя, родители, дети, если я уйду, то не состоятся выборы в нашем районе, а это уже дело политическое». Я честно говоря, ничего из этого не понял, но представил себе, какая каша сейчас заварится. Увольнять сами мы его не будем, чтобы не создавать прецедента для скандалов. Я связался с главой района Ново-Косино, у него на приеме уже побывали родители, которые выступают в защиту директора. Думаю, настоящий мужчина поступил бы иначе, не стал бы подставлять коллектив школы, предотвратил бы такие походы родителей.

Особенности педагогической защиты

Директору предлагают доказывать в суде, что журналистка была, мягко говоря, не права, а по сути дела, его оклеветала. Спрашивается, а почему он должен доказывать все это? Получается, что о тебе могут написать все что угодно, предоставив другим право разбираться, то ли ты украл, то ли у тебя украли? Завтра та же самая или какая-то другая газета напишет о нетрадиционной ориентации любого управленца из Департамента образования, и только на основании этого его или ее должны уволить, пока не докажет в суде, что все не так? Но если даже оправдается, то как ему или ей потом работать в таком уважаемом ведомстве? Следовательно, одна публикация все решит в жизни человека, который всю эту жизнь был на самом хорошем счету, получал звания, награды и, может быть, даже ордена? С другой стороны, что делать, если человек и в самом деле нетрадиционен в своей сексуальной ориентации? Ему что, укажут, где нельзя зарабатывать на хлеб, на жизнь, а где можно? Но какими законами очерчен тот круг, куда этому человеку можно заходить, а куда – ни под каким видом?

Можно делать вид, что ничего не происходит, но нельзя не признаться самим себе, что в нашей огромной стране около 10 процентов граждан нынче имеют нетрадиционную сексуальную ориентацию и они, безусловно, есть во всех общественных группах: и среди журналистов, и среди рабочих, и среди политиков, и среди законодателей, и среди педагогов тоже.

А теперь предположим, что директор и в самом деле имеет такую ориентацию (надеюсь, что он правильно поймет такое гипотетическое предположение и не расценит его ни как обвинение, ни как оскорбление). Возникают два серьезных вопроса. Первый – законно ли нахождение на руководящей должности такого управленца? Второй – насколько опасен такой педагог для учеников, тем более что произошло широкое публичное распространение информации, которую обычно не принято распространять, и ославленный может теперь не стесняться того, чего, предположим, стеснялся до того?

Педагог в законе

В поисках ответа на первый вопрос я отправилась в правовое управление Министерства образования РФ, где вместе с заместителем начальника управления Максимом Викторовичем Дулиновым мы внимательно перечитали все положения самых различных законов о труде, начав с Закона «Об образовании».

По Закону «Об образовании» работать в этой сфере может всякий, кто имеет соответствующий образовательный ценз, не имеет медицинских противопоказаний (туберкулез, нарушения речи в тяжелой степени, венерические заболевания и так далее), не имеет запрещения на эту деятельность судебных органов, а также неснятой или непогашенной судимости за умышленные особо тяжкие и тяжкие преступления. Преступлений директор не совершал, медицинских противопоказаний не имеет, никто ему педагогическую деятельность не запрещал. А образовательный ценз у кандидата психологических наук и заслуженного учителя, само собой, выше некуда. В свое время предполагалось, что будет перечень причин, которые бы запрещали деятельность тех или иных лиц, в том числе и в образовании, к Трудовому кодексу и к Закону РФ «Об образовании». Перечень тот должно было утвердить Правительство РФ, но до сих пор оно этого не сделало. Одно время собирались принять даже то ли закон, то ли поправки к закону, называющие те причины, которые препятствуют педагогической деятельности, однако и эти документы так и не появились.

Но директор школы – управленец, для него в законодательстве установлены особые правила освобождения от работы. Расторгнуть договор с директором можно или на общих основаниях по Трудовому кодексу, или по Закону «Об образовании» в случае повторного в течение года грубого нарушения устава образовательного учреждения, применения даже однократно методов воспитания, связанных с физическим или психическим насилием над личностью, появления на работе в состоянии алкогольного, наркотического, токсического опьянения.

юрист Дулинов сделал вывод: директор может работать директором школы на вполне законных основаниях. Другое дело, что его можно подвести под увольнение, инкриминировав то или иное нарушение, здесь все в руках вышестоящих органов. Никто не мешает им провести ту или иную проверку, сделать те или иные выводы, на основании этих выводов расстаться с директором. Но, учитывая историю с публикацией, появятся детали, осложняющие ситуацию, поэтому директор с определенной легкостью сможет выиграть в суде дело о восстановлении на работе.

Грех, блуд или болезнь?

В поисках ответа на второй вопрос – опасен ли директор для своих учеников – я отправилась в Московский государственный психолого-педагогический университет. Но оказалось, что и психологам очень трудно ответить на заданный мною вопрос.

Федор Ефимович Василюк, декан одного из факультетов МГППУ, не был настроен на категоричные высказывания:

– Как психологи относятся к тому, что человек с нетрадиционной сексуальной ориентацией работает в системе образования, может ли это быть препятствием для выполнения им профессиональных обязанностей, для его профессиональной педагогической деятельности? Если он активный гомосексуалист, если он посягает на детей, то с ним все понятно – это прописано в законах и преследуется в судебном порядке. Что делать, если он никоим образом не проявляет своей ориентации? Это крайне трудный вопрос, ответить на него однозначно очень сложно, потому что вопрос один, но при ответе на него всплывает целый пласт философских, этических, культурологических вопросов. Мы можем рассматривать гомосексуалистов просто как меньшинство, для которого по неким морально-этическим взглядам предлагается запрет на профессию по принципу дискриминации конкретного меньшинства. Скажем, в Соединенных Штатах Америки эта проблема уже давно решена в пользу меньшинства, хотя есть и отдельные консервативные штаты, где категорически, в том числе и через суды, добиваются запрета на допуск такого педагога в школы. В Швеции, насколько я знаю, проблема тоже решена довольно строго: ты можешь себе позволять что угодно, но не в школе, но не с детьми, если же ты оказываешься вовлеченным в какой-то скандал по поводу своей сексуальной ориентации, с педагогической деятельностью можешь распрощаться. У нас в России этот вопрос не обсуждается даже гипотетически, по умолчанию считается, что у нас такой проблемы нет. Проблема возникает только тогда, когда речь идет о совращении, вовлечении и так далее.

Опасен или не опасен педагог-гомосексуалист для детей в школе? Это один аспект проблемы. Допустим, что нет, но это не значит, что проблема этим исчерпана. Эта тема требует обсуждения на другом уровне, с привлечением философов, культурологов, потому что здесь, в этом маленьком пунктике, по сути дела, сталкива.тся Восток и Запад, традиционализм и прогрессизм, нам предстоит ответить на очень трудный вопрос о гомосексуализме в принципе. В самом деле, что это: болезнь, свободный выбор личности или грех? Есть разные традиции воспринятия гомосексуализма, поэтому важно хотя бы поставить этот вопрос, потому что он принципиально важен для той же педагогики. Стараясь убрать директора с должности, управленцы руководствуются не тем, что он может быть опасен для учащихся, а неким табу, которое складывалось в обществе столетиями. Чтобы предположить, что будет дальше, надо выстроить сложный прогноз того, что может произойти со школьным коллективом, каким станет теперь образ директора, как в школьном коллективе будут строить в связи с происшедшим воспитательную работу, как будут проводить половое воспитание детей. Допустим, курс «Психологии семейных отношений» может приобрести совершенно неожиданный ракурс, ведь не исключено, что какой-то мальчик или какая-то девочка, для которых директор – любимый и уважаемый педагог, вдруг заявят о том, что хотят взять с него пример, поступать в жизни так же. Какой воспитательный и образовательный эффект возникнет в детском коллективе, какие выводы сделают ученики? Тут уже разговор не о том, опасен или не опасен директор, а о том, с кого сделают жизнь питомцы школы, в каком положении окажутся учителя. Иными словами, возникают круги проблем, которые нужно решать или хотя бы обсуждать. Прямого и четкого ответа дать пока нельзя, но надо все это обсуждать, проблематизировать.

Трудно не согласиться с Федором Василюком, что вопрос в этой истории остается открытым. Поэтому мы предлагаем читателям «Учительской газеты» принять участие в обсуждении, ибо хотим знать, что думают об этой истории (и не только о ней, но и обо всем, что ей сопутствует) педагоги, управленцы, родители, какие пути решения этой сложной и деликатной проблемы они видят и могут предложить. Поэтому точку в нашем расследовании мы не ставим. Ведь пока тут – сплошное многоточие…