Педагогическая ошибка. Барби оказалась единственной кражей

Для меня воровство – несмываемый позор. Не важно, что человек украл – дешевую заколку со стразами или очень дорогой мобильный телефон, – все равно это кража, и такого знакомства нужно избегать, потому что тень ложится и на тебя.

Я долго переживала, и никто из моих родных и знакомых так и не узнал, что моя любимая дочка Олеся украла у подруги дорогую куклу, долго скрывала ее в своей комнате и ни за что не хотела расставаться с ней. Случилось это, когда Олесе было семь лет и она уже училась в школе. Как-то дочка играла во дворе со своей одноклассницей Леной из соседнего подъезда. Каждая принесла по большому пакету игрушек. Олеся придумала игру в прятки. Причем каждая сначала прячет свои игрушки, а потом ищет игрушки подруги. В разгар игры Лену позвала мама. Она торопила дочку, потому что они куда-то уезжали. Олеся помогала подружке собирать ее игрушки. Когда та уложила Барби на дно пакета, Олеся незаметно вынула ее и спрятала под скамейку. Лена собрала все и убежала. А моя дочка дождалась, когда они уехали всей семьей на машине, взяла Барби и принесла в дом.Дня через три Лена с родителями вернулись домой. И ее мама неожиданно зашла к нам и строго спросила Олесю, не видела ли она Ленину куклу: «Нет, – уверенно ответила Олеся. – Наверное, Лена ее так спрятала, что сначала не нашла, а когда уходила, не вспомнила». «Олеся тоже в тот день оставила своего любимого мишку, такие они у нас растеряхи», – защитила я свою дочку.Прошел месяц, а может быть, и больше. Я как-то позвала Олесю смотреть ее любимые мультики. Она отказалась. Меня это удивило. Захожу в детскую, чтобы посмотреть, чем она занята. На диване лежала кукла Барби, а Олеся стояла перед ней на коленях и пела ей колыбельную.Я тут же все поняла. Пойманная с поличным, Олеся мне во всем призналась. Я потребовала немедленно отнести куклу Лене и извиниться перед ней и ее мамой. Девочка рыдала, умоляла меня не заставлять ее отдавать Барби. При этом говорила, что они уже забыли о пропаже, а папа привез Лене другую – из США. На мое предложение купить такую же отвечала, что в Москве нет таких. (И это была правда, дело происходило в начале 90-х.)На другой день я пошла к учительнице дочери за советом. Та одобрила мой вариант: пойти к родителям Лены и попросить прощения. И тогда я, уверенная в своей правоте, настояла на таком способе наказания. Олеся вернулась подавленная, прошла в свою комнату, не взглянув на меня. Она горько плакала, отказывалась есть, перестала играть, на уроках не отвечала. Мне пришлось даже обращаться к психологу и нервопатологу. Прошли месяцы, прежде чем у нас в семье все наладилось. Только теперь я понимаю, что совершила большую педагогическую ошибку. Как бы я поступила теперь? Попросила Олесю или сама отнесла в пакете куклу и поставила его перед дверью (конечно, сначала убедившись, что дома кто-то есть), позвонила и отошла. Хочу сказать, что Барби была единственной кражей моей дочери. Больше мы об этом случае и не вспоминали.Тверь Воровство, как известно, страшный порок. Начинается оно с малого. У детей это мелкие кражи из дома. Уже один такой случай должен заставить родителей забеспокоиться. С подростками уже труднее. Они часто не слушают родителей, а слушают товарищей, которые могут провоцировать на плохой поступок, говоря: «Не хочешь что-то украсть, значит, ты трус, у тебя нет силы воли, нам такой в компании не нужен». По-мнению психологов, ребята могут воровать, чтобы привлечь внимание родителей, которые ими совсем не занимаются, не интересуются их увлечениями и потребностями. Для них даже наказание лучше, чем полное равнодушие отца или матери. Поэтому надо чаще общаться с детьми, знать, что их волнует, объяснять, как огорчают и ранят недостойные поступки сына или дочери.