Неактуальный Чернышевский – это стереотип

Недавно попалась в руки книга Чернышевского «Что делать?». Культовая книга прошлого, XIX и XX столетия. Для нас, людей советского поколения, книга для обязательного изучения в школе (сейчас ее в программе нет). Новые люди в романе Чернышевского – непременные темы школьных сочинений. Должна признаться, я и мои одноклассники избегали писать сочинение на эти темы. Роман не нравился, а мои одноклассницы почему-то называли Веру Павловну «синий чулок». Кстати, Чернышевский и сам употребил эти слова.

Решила перечитать. И зачиталась. Да, конечно, это не Достоевский или Тургенев, но и не то чтиво, которым сейчас завалены книжные прилавки. Вся школьная трактовка романа в одночасье рухнула. Во-первых, роман понравился. Детективное начало, бытовые коллизии, борьба героев за свою судьбу, страстная любовь, счастливая развязка. Характеры, судьбы. Социальные проблемы, с которыми сталкиваются и которые пытаются решать герои романа, сегодня очень понятны, более того, как мне кажется, они актуальны и сейчас.

Лопухов и Кирсанов, «обыкновенные порядочные люди нового поколения»,  очень симпатичны своей любовью к труду, знаниям, человечностью. Они занимались пропагандой, но были люди дельные. Новые люди – враги праздности и бедности. Они оба медики, к тому же замечательные работники, деятельные люди. Вообще весь роман – это гимн труду, инициативе, предприимчивости, разве не актуально это сегодня?! Человек сам творец своей судьбы, утверждает автор. Он за равенство и независимость мужчин и женщин. Вера Павловна в душе протестует, что женщинам закрыты пути к деятельности, они ограничены семейным кругом, а образованным девушкам выбора нет, путь один – идти в гувернантки. Чтобы обрести независимость, она решила заняться медициной и поступить в академию: «Через несколько лет я уже буду в самом деле стоять на своих ногах». Чернышевский добавляет: «Полного счастья нет без независимости. Бедные женщины, как немногие из вас имеют это счастие!»

«Раскрепощенная» Вера Павловна оказалась хорошим предпринимателем: основала одну швейную мастерскую, создала полсотни рабочих мест, потом вторую, а потом открыла модный магазин на Невском! И ни конкуренты их не давят, ни налоги, ни аренда. Эта странная Вера Павловна работала наравне со всеми, получала зарплату как рядовая закройщица (мещанки умели шить!), а прибыль делила между всеми поровну. Сегодня предприниматели так не делают, да и при социализме такого не бывало. Социализма тут нет, чем больше зарабатывает мастерская, тем больше получает каждый. А потом еще устроила лекции в мастерской, загородные прогулки, танцы, вечера и т. д., все в фурьеристском духе. Вера Павловна не только деловая, но и своенравная. Конечно, с возрастом она располнеет: по утрам любит долго нежиться в постели, в постели же пьет чай со сливками (почти одни сливки), любит сладкое. Кушает много и с удовольствием. Чернышевский лишает ее романтического ореола, показывая обыкновенным человеком со слабостями.

Ее первый муж Лопухов ради нее оставил медицину перед самым окончанием академии, пошел в управляющие к капиталисту и стал отменным менеджером, а впоследствии предпринимателем. Его лучший друг Кирсанов, ученый медик, подложил-таки ему свинью – полюбил Веру Павловну, которая поняла, что мужа не любила, а любила Кирсанова. В общем, образовался пресловутый треугольник. Развязался он странно, по Высоцкому: «Друг всегда уступить готов место в шлюпке и круг. Ну а случится, что он влюблен, а я на его пути – уйду с дороги, таков закон, третий долен уйти». Лопухов, чтобы не мешать, инсценирует самоубийство и исчезает.

Это как-то мало правдоподобно, литературно. В ту же эпоху другие «новые люди» иначе решали эту проблему. Герцен, узнав об измене жены с его другом немецким поэтом Гервегом (дружили семьями, жили под одной крышей), писал Огареву: «Вызову его на дуэль и пристрелю как собаку» («Былое и думы»).

Но Чернышевский все выстроил иначе – его «новые люди» исключительно благородны и самоотверженны.

Дальше о романе рассуждать не будем – читайте сами. Поговорим об авторе. Его самого иногда несправедливо отождествляли с одним из героев романа, «скучным» для Веры Павловны жутковатым Рахметовым (все его побаивались). Сейчас он уже не кажется «высшей натурой». Много таких из породы революционеров промелькнуло в истории XIX – ХХ века. Переделывать мир, бороться с оружием в руках – их сверхидея. Таков, например, Че Гевара, команданте кубинской революции. Быть министром, работать, налаживать мирное развитие он не захотел. Такие вновь берутся за оружие и не успокаиваются, пока их не убьют. После этого они становятся героями, входят в историю как профессиональные революционеры (придумали же профессию). Характерно, что сам Че Гевара заметил: «После революции работу делают не революционеры. Ее делают технократы и бюрократы. А они контрреволюционеры». Близко знавшая Гевару сестра Фиделя Кастро Хуанита написала о нем в своей книге: «Для него не имели значения ни суд, ни следствие. Он сразу начинал расстреливать, потому что был человеком без сердца».

Чернышевский близко не стоял рядом с Рахметовым. Человек выдающийся, серьезный ученый, страдалец за идею, он не был ни революционным демократом, ни экстремистом. Его философские воззрения были сложны, в их основе  гуманизм, человечность. Он понимал, что социальный взрыв возможен, но считал, что пользы от него не будет. Историки доказали, что Николай Гаврилович не разворачивал агитации, не писал прокламаций, за что был посажен в крепость, а затем отправлен на каторгу. Найден подлинник вменяемой ему в вину прокламации с призывом «К топору зовите Русь!». Она написана анархистом Бакуниным, в котором современники отмечали «способность жить на чужой счет и не делать различия между карманом чужим и своим», то есть лишенным благородства, в отличие от Чернышевского.

Кстати, именно в Петропавловской крепости, где он провел полтора года в ожидании суда в одиночной камере, и был написан роман, который был опубликован в «Современнике» в 3, 4 и 5-м номерах за 1863 год, до суда. В бесконечных снах Веры Павловны, в ее предпринимательстве, в речах героев Чернышевский изложил свои идеалы, как принято считать, утопические. Четвертый сон Веры Павловны – изображение фаланстера утописта Фурье, которым увлекался Чернышевский. И мечты о времени, «когда не будет злых людей, а все будут добрыми». По выражению Василия Васильевича Розанова, не высоко ценившего литературную деятельность Чернышевского: «Мыслей – чуть-чуть, пожеланий – пук молний». Мечты о всеобщей доброте мы считаем теперь благоглупостями, но разве философ не вправе мечтать о гармонии мира?

Кстати, Розанов в  книге «Уединенное» дал необыкновенно высокую оценку личности самого Чернышевского, который с его умом, познаниями и энергией мог бы принести огромную пользу России:

«Не использовать такую кипучую энергию, как у Чернышевского, для государственного строительства было преступлением, граничащим со злодеянием… С самого Петра I мы не наблюдаем еще натуры, у которой каждый час бы дышал, каждая минута жила, и каждый шаг обвеян «заботой об отечестве»… Каким образом наш вялый, безжизненный, не знающий, где найти «энергий» и «работников», государственный механизм не воспользовался этой «паровой машиной» или, вернее, «электрическим двигателем» – непостижимо… Я бы тем не менее как лицо и энергию поставил его не только во главе министерства, но во главе системы министерств, дав роль Сперанского и «незыблемость» Аракчеева… Такие лица рождаются веками; и бросить его в снег и глушь, в ели и болото… это черт знает что такое».

Роман Чернышевского был взят за образец нашей советской педагогикой. Педагогический идеал для Чернышевского – это всесторонне развитая личность, готовая к саморазвитию и самопожертвованию ради общественного блага. Такую задачу и ставили перед нами – воспитание нового человека. Был даже придуман кодекс строителя коммунизма.

Но как человека ни воспитывай, он все равно хочет жить хорошо. Высокие идеалы как-то мало сочетаются с жизненной реальностью. Мне запомнилась комсомолка Искра из кинофильма «Завтра была война» – идеалистка, впечатляюще сыгранная молодой актрисой (вы ее все хорошо помните, а не помните, посмотрите фильм еще раз, его периодически показывают). Так вот эта Искра, то есть актриса, подающая надежды, в 90-е годы оказалась не у дел, а надо было жить. Она взялась распродать залежавшуюся партию водки в одном супермаркете, и у нее получилось. В прежние времена это посчитали бы предосудительным, но сегодня торговая жилка ценится высоко. Искра начала промоутером и «вышла в люди» – стала руководящим менеджером по продажам.

Для таких девушек, как Искра, Вера Павловна была идеалом. Но Вера Павловна работала для себя и для людей, а Искра (то есть актриса) устраивала личное благополучие. Одна из книги, другая из жизни. Но я не стала бы их противопоставлять. Их роднит одно очень важное качество – энергия, инициатива, умение стоять на своих ногах.

Чернышевский считал человека венцом творения, изменчивым, деятельным существом. И утверждал: чем лучше будет жизнь, тем лучше будет и общество, и каждый человек в отдельности.

Я думаю, что вовсе исключать роман Чернышевского из круга чтения старшеклассников не стоит. Тем, кто любит книгу, а не только компьютер, я рекомендую этот роман как увлекательное чтение, заставляющее думать и действовать. Будущее светло и прекрасно – какой оптимизм! Пожелание молодым читателям – думайте, что это сказано о вас и о вашей дальнейшей жизни, а не о жизни отдаленных гипотетических поколений.

Фото Марии Голубевой