На чтение: ≈ 13 мин.В прошлом году, по официальным данным, 17 детей погибли, 600 пострадали от отравлений в лагерях – не концентрационных, заметьте! Уже в начале июня в одном из омских санаториев 7-летнего мальчика насмерть придавило железной лестницей.
На третьей неделе пребывания меня выгнали из спортивного лагеря. Я была примерной пионеркой, активисткой и даже капитаном команды. Тем не менее, когда команда собралась ночью на кладбище и обдумывала, как бы пробежать мимо дежурного, я, быстро связав простыни, ринулась по ним из окна третьего этажа в надежде оторваться от товарищей в сторону дома. Всего-то 15 километров марш-броска! Правда, высота пугала. Потому чуть пониже второго этажа дернулась и полетела вниз на бреющем. По дороге заехала ногой в окно. Понятно, что после такого грохота уже никто никуда не бежал – кроме тренеров, конечно. В лагерь меня больше не взяли, и олимпийской чемпионкой я не стала. К счастью. Ну не могла я терпеть ощущение запертости со всех сторон и ежесекундное общение с командой. Это потом, уже в университетской общаге, я поняла: когда трудно, надо думать – так будет всегда, и потихоньку привыкнешь. Тем более что может быть и хуже!
По-моему, это ужасно. Психология несчастного человека, у которого жизнь бьет ключом, и все по голове. Став мамой, возненавидела тезис: надо готовить ребенка к трудностям. Зачем? Пусть живет радостно и готовится к еще большему счастью! Тогда и трудности пережить будет легче. Тем более что они такие разнообразные – все на себе не опробуешь. Я, кстати, не одна такая ущербная, к лагерной жизни не способная. Прочитала у Полины Дашковой, что ее в пионерском лагере угнетало то же ощущение несвободы. Кроме нас с известной писательницей есть еще сотня детей, сбежавших в прошлом году только с первой смены. И это мало – раньше, пока серьезно не взялись за безопасность, было намного больше. За лето 2010-го, к примеру, по данным Павла Астахова, 5 тысяч «бегунов»!
Лагерь, на мой взгляд, – детдом в миниатюре. Сойдет, когда нет другого выхода. Некоторые дети чувствуют себя там вполне комфортно. По-моему, те, которым некомфортно с родителями, и обе стороны мечтают отдохнуть друг от друга. Потому что еще хуже, чем несвобода, ощущение не то чтобы одиночества в толпе, а абсолютной, вселенской чуждости. Если ты привык к нему дома, то тебе и в лагере хорошо. А моей 10-летней дочери ежедневно надо многое рассказать, спросить о важном. И мне важно ей разъяснить – так я понимаю составление алгоритма действий для профилактики трудностей. Осенью меня положили в больницу, и Ангелину пришлось сдать в санаторий. Причем с ровесницей-приятельницей. Приятельница за год побывала в пяти местах детского отдыха, так что чувствовала себя как рыба в воде. Правда, это пришло не сразу. Первый раз она оказалась в комнате со старшими девочками, которые тут же принялись к ней придираться. Катя пожаловалась воспитательнице, но после беседы все началось с новой силой. Попросила маму ее забрать, и та была сурова: «Привыкай к трудностям!» Катя привыкла. Теперь не ждет, пока над ней начнут издеваться, а делает это первой. Но вначале четко вычисляет лидера в компании и становится его правой рукой, с ним бороться не пытаясь. Наверное, жить ей будет легче, чем моей Ангелине, воспитанной на принципе «относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе», и не понимающей, за что ей делают гадости. Но почему-то я не хочу, чтобы она была похожей на Катю. Десять дней, пока я лежала в больнице, дочь героически сообщала, что у нее все хорошо. «Не хотела волновать, тебе и так тяжело было», – сказала, рыдая, когда я после выписки примчалась к ней. Хотя никакого алгоритма на этот счет у нас не было.
Все это, конечно, высокие материи, как скажет тяжело работающая мама, не имеющая возможности отдыхать с ребенком вместе. Есть и более земные. В прошлом году, по официальным данным, 17 детей погибли, 600 пострадали от отравлений в лагерях – не концентрационных, заметьте! Уже в начале июня в одном из омских санаториев 7-летнего мальчика насмерть придавило железной лестницей. Роспотребнадзор, конечно, все проверял. Но игровой комплекс на детской площадке установили позже. И плохо – рабочие, как всегда, неквалифицированные. Даже в санатории, где отдыхают за немалые деньги – путевка туда стоит примерно столько же, сколько поездка в Турцию. А какие трудяги в лагерях, на временной работе со смешной зарплатой? Такие, как плотник-педофил из нашумевшего в прошлого году «Таежного» под Красноярском? Прежде чем доверить ребенка чужим, я бы проверила все лично. Но я-то бы проверила, поскольку журналист, а родителей на территорию не пускают!
А сколько другого интересного происходит без родительского надзора! Под Самарой вожатый-затейник девять лет развращал детей. Причем на глазах у администрации – организовывал конкурсы стриптиза, переодевал мальчиков в девочек, учил их щупать друг друга, сам, естественно, снимал на фото-видео. Не понравилось это продвинутым родителям, случайно прослышавшим о затейнике от детей. А воспитатели думали, что это весело! То ли потому что не в курсе новых веяний, то ли потому, что тоже, как правило, люди временные. К тому же сильно уставшие за учебный год. В школе вы знаете учителя, если что не так, пойдете и разберетесь. А в лагере, если в воспитателе есть что-то плохое, оно выскакивает без опаски – ну как ребенок расскажет? По телефону, если не отобрали? Через неделю, на свидании, когда вас не пустят дальше проходной? Сомневаюсь, что в лагерях трудятся лучшие и мудрые учителя. В лучшем случае приезжают измученные мамы-одиночки со своими чадами, за которым и будут приглядывать, передоверив остальных энергичным вожатым. Согласно 32 статье Закона «Об образовании» педагоги несут полную ответственность за жизнь и здоровье ребенка, пока он находится на территории лагеря. Но вожатый-то не педагог! Будущий – и то не всегда. Студентов и старшеклассников – таких же детей, только чуть постарше – готовят в школах вожатых. Но где, например, объяснили 17-летней студентке аграрного техникума, что в ее обязанности входит учить целоваться 14-летних мальчиков? Просто у них в деревне так принято. Именно по этой причине в прошлом году мама, сама педагог, забрала сына досрочно – пока продолжение не освоил. Шум не поднимала – не знала как, а главное, кого в итоге обвинят в неподобающем поведении. Можно ли пустить к детям человека после учебы на краткосрочных курсах? Зачем нам тогда университеты?
Но больше всего меня удивляет «наличие отсутствия» лагерных медиков. Как и школьных, впрочем. Они как бы есть, и их как бы нет. Нынче дочь в пришкольном лагере сильно поранила ногу, и рану ей обработала вахтерша, приговаривая: «Врачиху все одно не дождешься, что ей: начальство-то далеко, в поликлинике». Это в городе, где в крайнем случае можно вызвать скорую, а что делать за много километров от медицинской помощи? Начальнику лагеря, как и директору школы, медик не подчиняется – он же не педагогический работник. В прошлом году я неделю прожила на детском слете, собирая материал. Местного эскулапа видела два раза – при знакомстве и при отъезде, она из города с покупками возвращалась. Не с медикаментами. Областную межлагерную поликлинику, где медики работали на постоянной основе, разогнали в целях реорганизации. Отныне на работу в лагерный медкабинет тоже принимают временных людей – в основном тех, кто хочет отдохнуть на свежем воздухе.
Вот почему моя дочь в пришкольном лагере – там люди работают. Носит, правда, теперь с собой аптечку и мажет зеленкой всех желающих. Благо пришкольный лагерь в этом году – аж два сезона. С друзьями общается, свежим воздухом дышит, на дискотеках отрывается. И мама рядом. Никаких стрессов и оздоровление, как говорит Илья Дубин, директор Дпартамента образования Омска, по данным независимой медицинской экспертизы на 96 процентов! А в отпуск поедем вместе.
По-моему, именно этого не хватает лагерям – независимой экспертизы. Только родительской. Посторонним вход запрещен, но почему мамы и папы попали в их число? Увы, пока родители – люди, от которых детские лагеря охраняются успешнее всего. Почему нельзя организовать предварительное родительское собрание, провести желающих мам и пап по будущему месту отдыха их детей? Кроме того, есть сайты министерств и департаментов образования, так дайте там список сотрудников – полный, с характеристиками и регалиями! Мне очень понравилась система, подсмотренная в прошлом году в лагере Омской областной станции юных техников. Дети прибывают из разных районов со своим педагогом. Пусть он знает поначалу не всех и не про всех, но с большинством знаком. Как и родители с ним. Главное – ему возвращаться обратно в район, смотреть в глаза папам и мамам этих детей. Удивительно, но воспитанники станции юных техников – в основном мальчишки, причем не самые примерные, ведут себя в лагере как истинные «ботаники»! Потому что и делом заняты, и присмотр надежный. Родители могут приехать в любое время, на любое мероприятие, побывать в спальнях, обойти территорию. Сложно это? Для города практически невозможно? Ну тогда пустите в лагерь родителей, пусть они посмотрят на тех, кому доверяют своих детей. И не разок, при встрече, а познакомятся в работе! Беспокойные мамаши вроде меня всегда найдутся. Создадут комитет, ощупают заборы, попробуют еду, подежурят в отряде, понаблюдают за культурной программой и деятельностью сотрудников. Заодно и помогут. За единственную плату – безопасность своего ребенка.
Выбор читателей
Комментарии