Наталья Савельева, Москва: «Вся Россия – наш сад», – писал сто лет назад Антон Павлович Чехов. Нет теперь тех садов. Вся наша Россия – хромая лошадь.

Между двумя столицами – Петербургом и Москвой, в центре России, нет дорог, нет лекарств, нет населенных пунктов. Только леса да топи. В районе Бологого и грунтовки есть не везде… Но никого это не удивляет.

Две эти трагедии произошли три года назад, в начале зимы. Крушение «Невского экспресса» и пожар на дискотеке в пермском ночном клубе «Хромая лошадь».

Очень много вопросов возникло у меня тогда в связи с этими событиями. До сих пор я не получила ответа на них. О пожаре говорили гораздо чаще, чем о крушении поезда. После первой трагедии траур не объявляли. Логичней и правильней, на мой взгляд, было бы скорбеть по двум трагедиям.

Отрадно, что пострадавших на пожаре оперативно доставили в Челябинск и в центральные больницы, что в пути оказывали квалифицированную помощь. Так сообщали тогда СМИ. Но почему же раненых при крушении поезда перевозили в основном в Боровичи и Валдай, хотя обе столицы гораздо ближе к ним, чем от Перми? И еще. Знаю от знакомых, очевидцев событий, как спасали людей в Лыкошино. Чтобы достать несчастных, оказавшихся под перевернутыми вагонами, им ампутировали руки и ноги без наркоза и обезболивания! Дело не в изощренном садизме. У врачей, доставленных вертолетами из ближних больниц, просто не было обезболивающих средств. Опять же, не по халатности. В провинциальных больницах, кто не знает, давно нет почти никаких лекарств.

В репортажах о трагедиях множество раз говорилось о числе погибших, о нарушениях правил пожарной безопасности – в пермском случае, и о злом умысле – в связи с «Невским экспрессом». Впрочем, промелькнула еще версия о техногенной катастрофе из-за несовместимости суперсовременного поезда и изношенных рельсов старенькой дороги. Но ни у кого не возник вопрос:  доколе железная дорога, соединяющая две столицы, будет находиться в состоянии вечного ремонта? Когда появятся рядом с ней автомобильные трассы, я не говорю хорошие, но хотя бы не грунтовые, с выбоинами и лужами? А ведь в районе Бологого и грунтовки есть не везде…

В войну фашисты упорно бомбили Бологое, но не смогли захватить эту стратегическую станцию из-за героического сопротивления советских войск. Новгородскую область оккупировали. Местность между бологовским районом и новгородскими землями – как раз там и находится перегон Алешинка-Угловка – враги одолеть не смогли по причине весьма прозаической. Леса и топи были непроходимыми. Сейчас, спустя 70 лет, они также непроходимы. Поверить в это трудно. Но у меня дом в деревне Липское, в 15 километрах от места крушения.

До войны в деревне существовала школа. Был клуб с танцами и показом кинофильмов. Мои односельчане работали в совхозе, санатории, на железной дороге. Теперь  ни совхоза, ни школы, ни клуба, ни санатория – ничего нет. Наш сельский магазинчик закрыли и растащили по бревнышку. Продуктовые машины бывают. Мы ждем их часами, караулим по очереди. А не будет никого на развилке под старой березой – проскочит машина мимо.

До стационарного магазина 9 километров. Если пешком туда и обратно – 18. Мне за десять лет жизни в Липском только однажды удалось одолеть такой путь. Но я городская, дачница. А каково деревенским? Правда, появились две машины у соседей. А без машины никуда, никак, зимой особенно.

Раз в неделю приходит почтальон из Лыкошино, пешком или на лыжах. Приносит пенсии, газеты, редкие теперь письма. Но волков много развелось – опасно! А летом все больше медведей и кабанов – уже и за малиной, и за грибами вольно не сходишь.

Соседка моя московская удивляется: «А что же сразу после аварии в ближние деревни за помощью не побежали?» Да нет там вблизи деревень, вот в чем дело! И в новостях все передавали, что 18 человек из списка пассажиров поезда не найдены, наверно, их родные с места трагедии увезли на машинах. Только дорог никаких тоже нет. Не представляю, как там приземлились вертолеты.

И опять  никого не смущает почему-то:  между столицами, в центре России,  нет дорог, нет лекарств, нет населенных пунктов! Только леса да топи…

Ничему, видно, не научила советская еще трагедия. На том же (!) перегоне сошел с рельсов поезд. Один вагон сразу погрузился в трясину, утонули все. Это были дети, возвращавшиеся из пионерского лагеря.

Вот и мчался роскошный экспресс, мчался на большой скорости – мимо топей, нищих деревень, сгоревших изб и деревьев… Мимо, мимо… И вдруг – внезапная остановка. Очевидцы ужаснулись. А что увидела Россия, что поняли руководители ее?

На мой взгляд, трагедия с мирным поездом, в котором ехали разные люди, страшнее и непонятней пермской, если, конечно, такое сравнение уместно. Да, в ночном клубе жертв больше. Да, халатность преступна. Но мне еще тяжелее оттого, что около 400 человек, молодых и вполне зрелых, отправились проводить свой досуг в сомнительное заведение с сомнительным названием. Моя знакомая, педагог из соседнего с Пермью городка, написала, что почти все посетители «Хромой лошади» были нетрезвыми и потому не смогли сразу понять, сколь велика опасность. Нелепая смерть десятков людей, оборвавшиеся жизни – ответит ли кто-нибудь за это?

«Вся Россия – наш сад», – писал сто лет назад Антон Павлович Чехов. Нет теперь тех садов. Вся наша Россия – хромая лошадь.