На чтение: ≈ 15 мин.Его первый разговор с залом состоялся, как ни странно, не в родном Питере, Екатеринбурге или Кургане, где приходилось подолгу работать, а в англоязычной Америке, где и говорить-то пришлось через переводчика. Может быть, поэтому и не страшно было, а интересно и весело.
Руководителю симфонического оркестра со строгим названием «Классика» следовало общаться с публикой на языке музыки – так он привык, этому учился едва ли не с младенчества. Во всяком случае в 6 лет Александр Канторов со своей скрипкой уже участвовал в торжественных праздничных концертах. Его выпускали сразу после Натальи Дудинской.
Но студенческая Америка, куда он приехал на гастроли со своим оркестром в начале девяностых, только начинала знакомиться с Россией. Оркестр путешествовал по университетам разных штатов, и всюду их буквально засыпали вопросами. Раскованные, непосредственные студенты от записок быстро переходили к открытому диалогу. Острота их интереса, эмоциональность, дружелюбие мгновенно передавались музыкантам. На этом общем подъеме они играли страстно, романтично, по-новому. «Как вы думаете, – спрашивали слушатели, – если бы сам Чайковский услышал сейчас ваше исполнение, ему понравилось бы?» «Нет!» – отвечал без промедления Канторов. И увлеченно рассказывал о том, что поражало его самого в характере знаменитого соотечественника. Как застенчив был в жизни великий классик. Как, случалось, придя в гости, стеснялся позвонить у двери и уходил в смущении. Чайковский исполнял свои произведения сухо, строго, словно бы не желая демонстрировать прилюдно те чувства, которые бушевали в его музыке. Прямые ответы русского дирижера студентам нравились. Его продолжали расспрашивать, и от встречи к встрече музыкант Канторов все охотнее втягивался в устное открытое общение. Он чувствовал, что эти диалоги вместе с музыкой создают особую атмосферу, углубляют взаимопонимание. В итоге губернатор штата Мэн подарил ему памятную медаль с автографом Рональда Рейгана и сказал, что со времен Леонарда Бернстайна никто из музыкантов так не общался с молодежью.
Я держу в руках эту медаль – на одной стороне изображение Белого дома, на другой – традиционный орел, подпись президента – и, кажется, хорошо представляю себе тот восторг и подъем, который должен был испытать человек, сумевший вместе с оркестром заворожить огромные, сложные аудитории, подчинить, повлиять на них своей музыкой. Возможно ли что-то похожее дома, в родном Петербурге? Может ли здесь симфонический концерт вызвать у молодых людей настоящую бурю эмоций?
Сравнение с Бернстайном возвращает нас к середине прошлого века. Триумфальные выступления этого музыканта за дирижерским пультом симфонического оркестра Нью-Йоркской филармонии в Москве, Ленинграде, Киеве в 1959 году запомнились очень надолго. Он поразил публику тогда и как блестящий пианист-виртуоз. Но больше всего известен в нашей стране Бернстайн как автор музыки к «Вестсайдской истории», которая и по сей день звучит в концертах, спектаклях, передачах радио. Меньше известен другой талант маэстро – его уникальная способность устанавливать контакт с любой аудиторией во время устных выступлений. Умение говорить о музыке. Находить такие остроумные, неожиданные ходы и сравнения, благодаря которым становятся понятны и увлекательны рассуждения о самых сложных музыкальных произведениях. Эти устные выступления записывались, перерабатывались, превращались в книжки. Две из них у нас переведены и многократно переиздавались. Но та атмосфера, которую удавалось создавать в момент общения, живая музыка, которая звучала, неповторимы.
Несколько раз мне случалось присутствовать на уроках и выступлениях Дмитрия Борисовича Кабалевского. Он тоже любил и умел разговаривать со своими слушателями. Преимущественно с детьми. Думаю, что в записи такое общение передать просто невозможно. Личное обаяние композитора, магия его голоса, жеста, интонации, поддержанные залом, начисто пропадают при любой попытке скопировать, повторить, подражать, а тем более превратить в методику. Тут та же тайна, которая всегда окружает настоящий талант, живое вдохновение.
Любительская видеозапись концертов оркестра «Классика» в Америке тоже мало что объясняет. Но настроение зрителей видно отчетливо. Совсем юные, почти подростки, негры и белые, рядом пожилые… И все озарены общей радостью, все восхищаются, рукоплещут, и дирижер, торжествующий на гребне общего подъема, вдруг салютует из спортивного пистолета, усиливая триумфальный финал ударных инструментов.
Моцарт и Чайковский, захватывающие юную публику не меньше, чем модные современные ритмы? Не здесь ли может начаться для многих из них дорога к серьезному отношению к классике?
После поездки по Америке Канторов все чаще стал замечать, что у нас на концерты классической музыки ходят одни и те же люди. Что коренные петербуржцы, сидящие за рулем, в ответ на просьбу подвезти до Большого зала филармонии частенько спрашивают, где это. Вроде бы ничего нового: язык симфоний всегда был доступен далеко не каждому, как и наслаждение, которое можно получить в зале филармонии. Стоит ли обращать на это внимание? Но Александр Яковлевич уже пережил счастье полного взаимопонимания именно с молодежной пестрой публикой. Он знал, что может повлиять на аудиторию самую неподготовленную. И потому решился на поступок неординарный, даже странноватый для дирижера, руководящего большим профессиональным коллективом. Он взялся просвещать тех, кто не ходит на симфонические концерты, а скорее, напротив, выключает радио, если объявляется концерт классической музыки. Вступил в диалог с молодыми людьми, которых привело на встречу с ним даже не любопытство, как в Америке, а скучная обязанность, учебное расписание. Канторов начал общаться со студентами.
Много лет государственный симфонический оркестр «Классика» для своих репетиций арендует зал педагогического университета имени А.А.Герцена. Здесь и начались впервые в России «неформальные встречи» музыкантов со студентами. В основном с первокурсниками. Сложился целый цикл концертов под названием «Введение в классику», во время которых слушатели могут свободно общаться с дирижером. На первый концерт, как уже говорилось, нужно идти обязательно. В зале объединяются студенты с разных факультетов строго по расписанию.
Наивно было бы говорить о каких-то конкретных результатах теперь уже многолетнего содружества симфонического оркестра с крупнейшим вузом, как невозможно подсчитывать «километры стихов» и «килограммы чувств». Но кое-что можно понять, перечитывая записки слушателей, полученные во время выступлений. У Канторова скопились, пожалуй, уже и не сотни, а тысячи этих посланий. В них много настроения – от веселой дерзости и непременного желания поиронизировать до сентиментальных размышлений. Есть и серьезное: «Я первый раз вживую слушаю оркестр и могу сказать: очень впечатляет», «Большое спасибо! Ваша музыка очищает!». Перечитав, сколько хватает терпения, десятки записок, можно сказать, что благодарность и заинтересованность – результат самый очевидный. Ректор РГПУ имени А.А.Герцена Г.А.Бордовский считает, что если бы даже и не было этих письменных свидетельств, «Введение в классику» для такого вуза, как педагогический, – просто подарок. Он первым горячо поддержал инициативу Канторова. Больше того, несколько лет назад они предложили губернатору В.А.Яковлеву уникальную систему музыкального просвещения для первокурсников всех вузов «культурной столицы». Оркестр «Классика» вполне мог бы справиться с этой задачей, а педагогический университет соглашался предоставить свой зал. К сожалению, у городской администрации их идея поддержки не получила.
Зато сам Канторов к 300-летию города устроил еще одно необычное выступление. Арендовал на свои личные деньги самый престижный концертный зал и предложил всем близлежащим школам в учебное время (что необыкновенно важно!) привести младших ребят на бесплатный концерт. Санкт-Петербургский симфонический оркестр «Классика» специально для детей исполнял в это утро симфоническую сказку С.С.Прокофьева «Петя и Волк» с соблюдением всех примечаний автора, предполагавшего как раз живое общение с залом.
Вот когда мне пришлось пожалеть, что внучка учится уже в шестом классе! На концерт она не попала по возрасту. А собственный опыт изучения музыки на уроках в гимназии у нее весьма печален, хотя и разнообразен. Сначала их пытались научить нотной грамоте, затем стали требовать письменные изложения биографий разных композиторов. Каждую неделю – новое имя. Вслед за Чайковским почему-то Теодоракис. А биографию одного французского композитора мы так и не нашли. Ни в интернете, ни в специальных справочниках. Всей семьей искали. Родители других детей, менее дисциплинированные и терпеливые, потребовали объяснений у администрации гимназии. В результате все мы в складчину купили абонемент, по которому в класс раз в месяц стали приходить разные музыканты Городской детской филармонии с беседами и выступлениями. Иногда эти встречи бывали удачными, чаще – не очень. Класс – это класс, и поддерживать дисциплину в нем умеют далеко не все музыканты. Пойти на урок в концертный зал «Октябрьский», расположенный рядом со школой, услышать там настоящий большой симфонический оркестр – это же праздник! Дети, которым посчастливилось в нем участвовать, были просто в восторге. Во-первых, потому, что их увели из школы от надоевших звонков и уроков. Во-вторых, «веселый дирижер» затеял с ними необычную игру. Он не просто знакомил их с разными музыкальными инструментами (как это предусмотрено у Прокофьева), но даже поручал некоторым во время исполнения по знаку дирижерской палочки ударить, например, «молотом по наковальне». Он шутил и позволял залу немного расслабиться, потому что продолжался этот концерт полтора часа без перерыва. И все полтора часа три с половиной тысячи детей, плененные необычной музыкой, подчинялись дирижеру охотно и радостно. В российской программе «Вести», вышедшей в тот день, юные слушатели сообщали всей стране, что симфоническая музыка им теперь очень интересна. И похоже, что это не понятная вежливость или «ожидаемые слова». Восторженные лица и непосредственная реакция зала, зафиксированные телекамерами, – свидетельства достаточно объективные. Известно, как важны детские впечатления. Иные из них определяют потом серьезные увлечения…
Теперь у Канторова есть новый проект просветительской деятельности. В него включаются не только все первокурсники, но и все младшие школьники. По будням в утренние часы, когда пустуют театры и концертные залы, здесь вполне могли бы проходить встречи музыкантов оркестра «Классика» с детьми и молодежью. Подчеркнем – не в школах и вузах, а именно в залах, где есть соответствующая акустика, атмосфера, где живут тайна и магия искусств, где можно завораживать, очаровывать. Помните студенческую записку: «Ваша музыка очищает!»? Неужели и теперь в мэрии города к этому проекту отнесутся равнодушно?
Нина ПИЖУРИНА
Выбор читателей
Комментарии