Мне интересно жить и работать. Юлия СВЕЖАКОВА

Юлия Свежакова дебютировала в московском ТЮЗе в «Грозе». Катерина Свежаковой сразу же стала сенсацией. Ее героиня, девочка с косичками, которая буквально вибрировала от мощного религиозного напряжения, сумела вписаться в гармоничную структуру спектакля, сверкающую множеством смыслов и «аргументов». И как итог – приз за лучший дебют премия «Хрустальная Турандот», приз симпатий газеты «Комсомольская правда» в номинации «Лучшая драматическая роль». Через пять лет Юлия была отмечена «Чайкой» за роль Анны Сергеевны в спектакле «Дама с собачкой», затем в составе исполнителей получила «Золотую маску» за «Даму с собачкой» как за лучший спектакль года. Актриса вполне достойно сыграла и свою первую кинороль в картине Валерия Огородникова «Барак», в настоящее время ее можно увидеть в различных сериалах. Нашу беседу мы начали все-таки с ее театральных работ.

– Юля, можно узнать, как вы шли к своей Катерине?

– Эту роль режиссер ТЮЗа Генриетта Наумовна Яновская доверила мне, когда я только пришла сюда в 1995 году после окончания театрального института. Для меня это было полной неожиданностью. Катерину я всегда представляла почему-то высокой, черной и непременно с косой: такой классической героиней Островского. В отличие от меня мои партнеры по спектаклю были уже опытными актерами, они хорошо знали «язык» Яновской, понимая ее буквально с полуслова. Поэтому на репетициях мне было очень сложно, я просто чувствовала себя иностранкой: словно я говорила на своем, детском еще языке, а они все – на взрослом. Особенно тяжело мне достался финальный монолог Катерины. Его мне надо было произнести в состоянии, которое Генриетта Наумовна называет «выше боли», то есть передать последнюю степень отчаяния моей героини. И на прогоне спектакля неожиданно выяснилось, что у меня пропал голос. А прогон отменять нельзя, через два-три дня должна была состояться премьера. И я играла свою роль с закрытым ртом, а меня озвучивала Генриетта Наумовна. Это надо было видеть, слышать, как она из зала голосом «проживала» Катерину. Я поняла, что должна сделать все для того, чтобы не подвести и восстановить свой голос. К премьере я уже была здорова.

– Говорят, что очень известный актер, сыграв князя Мышкина в «Идиоте», потом был вынужден восстанавливать свое психическое здоровье. Вы не боялись, что Катерина тоже подействует на вас подобным образом?

– Я переживала различные сложные кризисные ситуации – во время репетиций, перед самым выпуском спектакля, когда сутки напролет жила только своей ролью, Катерина во мне постоянно присутствовала. Это мне очень мешало. Доходило до того, что каждый вечер, ложась спать, говорила себе: «Я не Катерина, я – Юля Свежакова, артистка, играющая ее роль».

– Как вы считаете, Генриетте Яновской как главному режиссеру с вами работать легко?

– Думаю, что очень нелегко. Но, наверное, это и хорошо, потому что считаю: каждый режиссер вместе с артистом должен расти, чему способствует постоянный внутренний поиск. Если ему с актером будет легко и удобно, то этого движения вперед не произойдет. В театре я уже почти десять лет, но мне по-прежнему здесь интересно все. За каждым словом Генриетты Наумовны, например, ощущается огромный жизненный объем, который она глаза в глаза пытается передать молодым артистам, она умеет очень точно подвести актера к цели. Наверное, ей сначала было сложно до меня достучаться, я закрывалась, как бы изнутри защищалась. Ведь в институте не учат той степени личностной и эмоциональной открытости, которой она добивается.

– В каком институте вы учились?

– Я закончила РАТИ (бывший ГИТИС), училась на курсе Владимира Наумовича Левертова. Как и многие актеры, студенткой стала только со второй попытки. Но считаю это судьбой, потому что попала к такому педагогу, о котором можно только мечтать.

– Откуда приехали покорять Москву?

– Родилась в Оренбурге, а потом наша семья переехала в Кирово-Чепецк. Мама там работала режиссером в самодеятельном любительском театре-студии. Когда я первый год не поступила в институт, то, вернувшись домой, набрала в студию группу ребят-старшеклассников, буквально с улицы, и поставила спектакль «Остров сокровищ». Они все называли меня по имени и отчеству, и когда я слышала обращение Юлия Юрьевна, то еле сдерживала улыбку: я же была старше их на какой-то год или два.

– Чье влияние оказало на выбор вами профессии актрисы?

– Это было мамино влияние. С трех лет постоянно бывала у нее на репетициях, меня наши артисты нянчили, я спала за кулисами. В четыре года уже сама принимала участие в спектаклях. Так что этот выбор был для меня вполне осознанным.

– Родители по-прежнему в Кирово-Чепецке?

– Нет. Папа, который всю жизнь работал врачом, уже умер, а мама сейчас живет со мной в Москве, помогает растить моего сына Диму, которому уже двенадцать лет.

– Кроме ТЮЗа, у вас были и другие предложения?

– Один актер ТЮЗа, увидев меня в дипломном спектакле, предложил Яновской попробовать меня в «Иванове» в роли Шурочки. Уже во время репетиций мне стало ясно, что я хочу работать только в этом театре и только с этим режиссером. В роли Шурочки, правда, на сцену выйти так и не удалось. Но зато вскоре меня распределили на роль Катерины.

– Как вас встретили в труппе?

– Я для себя уяснила одну вещь: хочешь работать – работай, все остальное – суета, иначе надо просто уходить из театра. Это стало моим принципом.

– У вас спортивная, подтянутая фигура. Вы спортом занимались?

– Всегда любила художественную гимнастику, легкую атлетику, лыжи, коньки, занималась этим очень серьезно, потому что знала: если хочу стать актрисой, надо держать форму, к тому же спорт вырабатывает характер, помогает воспитывать волю. Все это помогает и в моей актерской профессии. Одно время, например, я занималась верховой ездой, и мне это очень пригодилось, когда снималась в фильме «Дети Арбата».

– Вы продолжаете играть и в спектакле «Черный монах», где занят, кстати, один из моих любимых актеров Сергей Маковецкий. Вы с ним сразу нашли общий язык?

– Сережа партнер просто замечательный. Меня в этот спектакль ввели, и он мне много помогал, поддерживал. Ввод для меня проходил непросто и болезненно, актеры уже сыгрались, между ними сложились уже определенные сценические отношения. Я же была «человеком со стороны». Поэтому, конечно, у меня были и «слезы», и «нервы». А он каждый раз говорил: «Спокойно, сегодня спектакль прошел хорошо, что ты суетишься, не суетись после спектакля, веди себя достойно». За это отношение я ему очень и очень благодарна, потому что услышать слова дружеской поддержки от, не побоюсь этого слова, суперзвезды, – дорогого стоит.

– Юля, а у вас были кумиры среди актеров?

– Не люблю слово «кумир», хотя и сама как-то номинировалась на премию «Кумир», на которую претендовали достаточно известные артисты. Но я была влюблена в Игоря Костолевского, Вячеслава Тихонова, Василия Ланового.

– Кого вы считаете своими учителями?

– Прежде всего маму, Владимира Наумовича Левертова, Генриетту Наумовну Яновскую, гениального, непредсказуемого режиссера Каму Гинкаса. Именно благодаря им совершились главные моменты в моей жизни.

– Вы верите в то, что с помощью искусства человек может стать лучше?

– Если бы я так не считала, то в театре бы не работала. Театр заставляет реагировать душу человека. Ему может нравиться или не нравиться форма, концепция спектакля, но то, что в нем обязательно что-то произойдет в душе, завибрируют какие-то струны, – это несомненно. В последнее время я испытываю такое странное чувство, когда выхожу на сцену и очень долго приходится зрителей «включать» в спектакль, «раскачивать» зал. Люди стали такими «защищенными», что трудно до них достучаться. Но когда это удается, ты чувствуешь себя по-настоящему счастливым.

– Вы не только театральная актриса, но еще и снимающаяся в кино. Сколько уже в вашей копилке киноролей?

– Да я их как-то не считала. Есть фильмы, где играю главные роли, а есть, где у меня небольшие эпизоды. Все началось с картины «Барак», где я сыграла роль Ольги Воронцовой. Моя героиня пережила ленинградскую блокаду, детский дом, это сильная, волевая личность. Играть ее было сложно, как, впрочем, все, что ты делаешь впервые: у меня до этого не было опыта съемок в кино. Незабываемой оказалась работа на канале «Культура» – телевизионный фильм «Сладкий сон мой». Здесь моим партнером оказался изумительный актер Николай Петрович Караченцов – человек-фейерверк. Я была буквально потрясена его искрящейся энергией. Очень хочется надеяться на то, что мне еще удастся встретиться с ним на съемочной площадке. В картине Николай Петрович играет роль мудрого врача-психотерапевта, к которому на прием попадает моя героиня. Она понимает, что в ее жизни он останется единственной настоящей любовью. В телесериал «Звездочет» я тоже попала после удачных проб. Здесь моя героиня Анна – разведчица, цельный, сильный, интересный человек. Вообще мне везет: что ни героиня, то самый настоящий подарок. К тому же эту картину целый месяц снимали в Праге. В «Звездочете» много трюков, так что мне пришлось вспомнить свою спортивную подготовку. По роли мне приходилось стрелять, водить машину, на ходу выскакивать из нее, вылезать на крышу машины и т.п. Конечно, самые ответственные, трудные трюки выполняли профессиональные каскадеры, но и мне тоже досталось, хотя ни в какие экстремальные ситуации я не попадала. Я очень прошу вас отметить продюсеров картины Анатолия и Оксану Сивушовых, которые сами с большим интересом относились к тому, как снимается фильм, практически постоянно находились на съемочной площадке.

– Что можете сказать о своем участии в «Детях Арбата»?

– Это самая настоящая песня в моей жизни. С режиссером картины Андреем Андреевичем Эшпаем мы познакомились, когда я еще снималась в «Звездочете». И едва я вернулась со съемок из Праги, только успела внести чемодан, как раздался телефонный звонок. Андрей Андреевич предложил мне небольшую роль в его картине. Я даже не стала спрашивать, какую он предлагает мне роль, кого надо будет играть, не стала говорить, что приехала с температурой. Только ответила: «Конечно, Андрей Андреевич, я согласна». «Тогда завтра надо выезжать на съемки», – услышала я. Назавтра я уже уехала в Нижний Новгород, где проходили съемки. И только здесь узнала, что мне придется играть роль учительницы, в которую влюбляется главный герой Саша Панкратов: его, кстати, по-моему, замечательно сыграл актер Евгений Цыганов. На съемках была необыкновенная атмосфера, все много шутили, смеялись, в то же время играли с полной отдачей.

– Вы сказали, что, слава Богу, в экстремальные ситуации не попадали. Ну а смешные случаи на съемках или в театре были?

– Конечно, были. На съемках «Звездочета» в Праге в сценах погони, например, когда сталкиваются машины, естественно, были заняты каскадеры. Вместо меня в машине сидел каскадер Саша, у которого была абсолютно лысая голова. Ему надели мой черный парик, и началась погоня. Миновав съемочную площадку, наши машины продолжали ехать по брусчатке. Полиция, увидев, что за красным «порше» гонится «скорая помощь», а водители размахивают в руках пистолетами, устроила за ними погоню. Заставив их остановиться и съехать на обочину, полицейские стали разбираться. Саша вышел из машины в черном парике, с пистолетом в руках и стал объяснять, что это, мол, артисты, снимается кино. Но говорил-то он на русском языке, которого полицейские не понимали. Саша снял парик, под которым оказалась совершенно лысая голова, продемонстрировал муляж пистолета. В конце концов все выяснилось, но ситуация была очень комичной.

– Не раздражает ли зависимость вашей профессии от внешности?

– Я сейчас так рада, что мне 33 года, что ощущаю себя сильной, независимой, готовой работать актрисой. Считаю, что возраст души не может неблагоприятно отражаться на внешности. Если человек внутренне интересен, то будет интересен и другим, в каком бы он возрасте ни находился. Я, например, восхищаюсь Евгенией Павловной Симоновой, которая не скрывает свой возраст. Она вызывает у меня чувство радости, преклонения перед ее талантом, она мне бесконечно интересна.

– Разрешите задать личный вопрос: вы замужем?

– Нет, не замужем. Моя семья сейчас – это сын Дима и мама. Дима – это настоящий маленький мужчина, который никогда не забудет сделать мне комплимент по любому поводу. Он бывает на моих спектаклях. Недавно, например, смотрел «Грозу». Потом мне сказал: «Мама, я смотрел и плакал». Он очень тонкий, интересный ребенок.

– Вы своему ребенку пожелали бы актерской судьбы?

– Думаю, что Дима сам выберет профессию, и я не буду препятствовать его выбору. Но, если честно, я бы не хотела, чтобы он стал актером.