Крупная мордочка мелкого беса

Что ты там шуршишь, прячешься за стульями, выглядываешь из-под кровати? То прикинешься тряпкой, лентой, веткой, то по полу катаешься, то обернешься собачкой, столбом пыли на улице, то спрячешься за не существующим в те времена интернет-ником.

Недотыкомка. Странное существо. То ли пень, то ли волк. Это про тебя еще до всякого Сологуба Пушкин писал. Бесы у него, Александра Сергеича, возникают тоже из пыли, только снежной.

Удивительно, как много вообще в русской литературе бесов. Вот и тут: откололся и мелкий бес от «Бесов» Достоевского, вылез из другого его же романа «Идиот» (помните, там было в третьей части, в главе пятой, чудовищное насекомое, о котором говорит Ипполит в своей исповеди?):

«Я заснул, (…) и видел, что я в одной комнате (но не в моей). (…) в этой комнате я заметил одно ужасное животное, какое-то чудовище. Оно было вроде скорпиона, но не скорпион, а гаже и гораздо ужаснее (…), оно коричневое и скорлупчатое, пресмыкающийся гад длиной вершка в четыре, у головы толщиной в два пальца, к хвосту постепенно тоньше, так что самый кончик хвоста толщиной не больше десятой доли вершка».

Мы читаем «Мелкого беса» Сологуба, и нам мерещатся не только недотыкомки, но и разные типы Передоновых. Вот Смердяков, вот человек из подполья Достоевского, а вот чеховский учитель Беликов (Передонов ведь тоже учитель). Но Ардалион Борисович куда страшнее. Беликов боится, «как бы чего не вышло», Передонов же хочет, чтобы что-нибудь как раз, наоборот, вышло. Например, порка.

…Сама идея романа пришла в голову Сологубу, когда он узнал из газет историю одного черниговского инспектора гимназий, некоего Китченко, реального, по-видимому, «тронутого маньяка». Тот любил сечь. Было у него такое нетайное наслаждение. «Вопль и плач детей оглашал все здание гимназии. <…> итого 34 ученика ежедневно наказывались розгами. Насладившись истязанием детей в гимназии, Китченко отправлялся в общую ученическую квартиру; здесь повторялась та же история».

Но Ардалион Передонов пошел дальше своего прототипа: он приходит даже в дом своего ученика, чтобы по настоянию матери высечь сына. «Мерзавец», – скажет потом ему поруганный розгой мальчик, когда однажды догонит его на улице, проследив от самой гимназии. Тень мальчика, у которого не нашлось своего Гамлета (да и какой у мальчика может быть Гамлет?).
Кстати, о тени.

В воспоминаниях о Китченко есть один чудовищный эпизод. Однажды на общую ученическую квартиру поступил новый ученик, учащийся 2‑го класса Джогин. «Розовый, кругленький и красивый мальчик – кровь с молоком и отлично выдержанный. Китченко придрался к нему уже на третий день поступления и так высек, что, когда наказанный явился обратно, лица на нем не было; несколько дней мальчик плакал с утра до вечера, ночи не спал от страха. (…) После этого случая Китченко так привязался к Джогину, что сек его за каждую мелочь, что к концу первого года от Джогина осталась только тень, – полнота и розовый цвет лица были съедены Китченко. Когда в начале июля приехала мать Джогина и увидела своего сына, с нею сделался обморок; она так рыдала, глядя на него, что все ученики прослезились. Это была такая сцена, которая на всю жизнь осталась в памяти присутствовавших, все дети понимали и разделяли ужас матери. И никто из родителей не жаловался на этого мучителя!»

…Шуршит, шуршит недотыкомка по углам и под кроватью, хихикает, хрюкает, прячется и снова показывает свою серую мордочку, безликая, гадкая, юркая.

Потом они вырвутся, все эти бесы, в кульминации романа, в апофеозе «передоновщины», в главе про маскарад, где завистливые пьяные гости стали срывать маску с победительницы (на самом деле переодетого мальчика, что тоже важно): дьявольское наваждение, звериные маски, мелкие бесы, страшный сон Татьяны из «Евгения Онегина».

Но откуда взялся он сам, этот Передонов? Точнее, его фамилия.

Считается, фамилия эта образована от латинского глагола perdo, имеющего значение: губить, уничтожать, убивать, расстраивать, разрушать, портить, разорять, помрачать, тратить, проигрывать, терять. Только неблагозвучно это все на наш русский лад, вот и появляется между «р» и «д» хитрая узкая мордочка гласного звука. Появляется и подмигивает.

Хе-хе.

Дмитрий ВОДЕННИКОВ, поэт, эссеист