Кладовая солнца. Главная особенность мещерских мшар – мхи

Земля качнулась вправо-влево, в прямом смысле стала уходить из-под ног. Я расставил их пошире, чтобы удержать равновесие, чего, впрочем, делать не стоило. Левый сапог стал стремительно погружаться в мох. Я с чавканьем выдернул его, в это время правая нога чуть ли не по колено ушла в болотную жижу. «Делай упор на заднюю ногу и держись моего следа, – махнул рукой проводник, поправляя рюкзак, и тут же подбодрил: – Не боись, тут все болотинки проходные…» Мне ничего не оставалось, как верить своему опытному спутнику, с которым мы отправились на добычу клюквы. И все же трудно было привыкнуть к тому, что под тобой все-таки не земная твердь, а моховая подстилка, которую почти в любом месте можно проткнуть палкой. А внизу черная, холодная, немая пучина…

У болота есть научное определение («избыточно увлажненный участок земной поверхности, заросший влаголюбивыми растениями»), и все же в отличие от леса, луга, степи, пустыни болотистую местность трудно объять умом, даже с помощью воображения невозможно понять странности этой «пятой стихии», развеять вьющиеся над ней туманы, тем более проникнуть во все болотные тайны. Остается только принять эту загадочную, однако вполне реальную земную среду. В том числе и обитания человека, который, несмотря на недобрую славу болот, активно пользуется его благами…У наших болот много ликов. Топь, трясина, мочажина, грязь – это далеко не полная характеристика болотных местностей. С какими только типами болот мне не приходилось сталкиваться во время странствий по российским просторам! На Ямале, где в молодости я почти сезон проработал рабочим в топографической партии, мы частенько смело перебредали «мерзлотные» болотинки. Застрять в них было негде – под ногами все время чувствовалась вечная мерзлота, по которой, даже если хлябь была по пояс (и такое случалось), шагалось, как по паркету. Иное дело зыбуны обского Васюганья, где тоже довелось побывать. В них бесследно исчезали не только люди, но и мощные трактора-болотники. На Смоленщине, куда бродяжья судьба занесла меня в поисках истока Днепра, мне встречались болота с рыжей водой. Местные их так и называли – ржавцы. Утверждали, что в этих местах на поверхность выходят окислы железа. А ночью там замечали блуждающие огоньки. Деревенские жители туда ходить боялись, говорили, что можно отравиться какими-то газами. Это все средняя полоса, север, однако болота есть и на юге.В моем родном плавневом краю за днепровскими порогами свои болотные особенности. Однажды поздней осенью, рыская по плавням в поисках вешенок, что растут на старых осокорях, я оказался в незнакомых болотистых дебрях, из которых выбрался уже в сумерках. На берегу в жарко натопленной сторожке знакомый егерь, приютивший меня, узнав про мои приключения, сказал: «Ты даром в те болотистые заблуды сунулся – пропасть там можно, шо мне чихнуть. Гнилые то места, мы тут их так и зовем – прогнои…»Самое же раннее знакомство с болотами, с которыми продолжаю «общаться» до сих пор, связано с Мещерой. Этот уникальный природный регион расположен в междуречье рек Москва, Ока и Клязьма. В самом названии мещерского края некоторые исследователи усматривают «водное» происхождение. Считается, что местность стала именоваться по названию финно-угорского племени, некогда проживавшего по берегам местных озер. Возможно, как у большинства народов, слово «мещера» переводилось просто как «человек». Основываясь же на том, что частица «ра» входит в состав многих гидронимов (например, Пахра, Истра, Пра, Ра – очень древнее название Волги), можно даже предположить: «мещера» – это «люди воды». По рекам и озерным комплексам с заболоченными берегами древние жители мещерского края передвигались на лодках-долбленках, которые здесь называют черными (сердцевину дерева выжигали). Удивительно, однако до сих пор местные рыбаки пользуются этими примитивными, но надежными плавательными средствами. Несколько «черных» лодок мне удалось сфотографировать возле моста через реку Ялму.В мещерском крае много лесов, лугов, озер, а особенно болот. Их называют кладовой солнца, энергия которого там спрессовывается в виде торфа. Именно его добыча и была до недавнего времени основной деятельностью жителей Шатурского района, где в поселке Туголесский Бор живет моя мама. Этот дальний уголок Подмосковья, куда уже давно протоптали дорожку столичные рыбаки, охотники, грибники и ягодники, является северо-западной окраиной Мещеры. Его иногда так и называют – Подмосковная Мещера, или Шатурская Мещера. Главный торфообразователь – мох сфагнум. Не случайно поэтому местные болотные массивы называют в крае мшавами или просто мхами. Селение Радовицкий Мох, например, получило свое название от обширного болотного массива («рада» – моховое болото, покрытое угнетенным хвойным лесом)….Внезапно поредевший лес, низкорослые кривые деревца, среди которых много сухих стволов, заросли багульника свидетельствуют о приближении окружающего Карасово озеро болота. Однако основной признак его земля, которая вдруг запружинила под ногами, черная маслянистая вода, которая тут же выступает на поверхность при каждом шаге. Мой спутник молча понесся вперед. Я не боюсь его потерять из виду. Тут уже открытая болотистая местность. Вереск, подбел, осока, пушица (ее называют мещерским хлопком) – вокруг типичная растительность мещерских мшар. Главная же их особенность – мхи. Они здесь разные. Одни мягкие, влажные, в которых нога утопает по щиколотку, а то и по колено, другие схватились разноцветной бородавчатой коркой, слегка пружинящей при каждом шаге, третьи, словно щетиной, покрыты густой травой, среди которой чернеют бобровые тропки, часто встречаются моховые полянки, аккуратно утыканные прутиками тростника. По всему болотистому безбрежью разбросаны одинокие маленькие сосенки и березки. Как они здесь на мхах держатся, непонятно, но растут, утверждают свое право быть полноценным членом болотного растительного семейства. Пробираясь по болоту, я стараюсь держаться поближе к этим деревцам. Вокруг них и «земля» покрепче, и в случае чего можно за ветку или даже за ствол ухватиться.Была б ухватка, прокормит лес и грядка. И, конечно же, болото. Много всякого ягодного, грибного и прочего добра найдет на болоте опытный сборщик. Издавна среди крестьян ценился болотный мох. Им затыкали пазы между бревнами, утепляли избы, сушили и использовали для различных подстилок, даже в люльки клали. Все солнечное тепло, которое мох вбирает в себя, он отдает ребенку. Сфагновым очесом, в котором хранили продукты, также пользовались как холодильником. Кстати, есть сведения, что в старину болотную воду, в которой кислая среда сфагнового торфа предотвращает гниение, нередко мореплаватели брали с собой в дальние походы….Обобрав клюквенную полянку, даже порыскав в зарослях тростника, мы двинулись дальше. Год на год не приходится, бывает, все ноги истопчешь, пока даже в знакомых, постоянно урожайных клюквенных местах не набредешь на «цельный» клюквенник. У каждого сборщика свои потаенные тропки к таким заветным мшавам. Иногда путь к ним отмечают «маяки» – пакеты, цветастые тряпочки, обрезки полиэтиленовых бутылок на ветках деревьев. В некоторых местах эти ориентиры, кстати, указывают на безопасные выходы из болота.Нередко, собирая клюкву, я вдруг чувствовал на себе чужой взгляд, даже ловил боковым зрением чье-то близкое присутствие. Резко оборачивался и замечал перевернутую корягу, комель вывернутого дерева с космами мха на корнях. По зеленому мху идешь словно по ковру, вроде бы чисто, опрятно и даже нарядно, однако часто пробираешься с опаской, постоянно оглядываешься и прислушиваешься к подозрительным шорохам, пискам, бульканьям, хлопаньям, причмокиваниям, даже вздохам. Кажется, что в холодной илистой глубине кому-то все время неймется, кого-то ты там потревожил, возбудил. Бывает и так: долго бредешь по болоту – чав, чав, чав, остановился, а сзади те же звуки – чав, чав, чав. Продираясь через густой тростник, постоянно приходится смахивать с лица липкую паутину. Кажется, что это чьи-то назойливые ласки. А если вдруг зацепишься за сучок, то невольно вздрагиваешь, пугливо озираешься, нередко принимая сучковатую ветку за скрюченную старческую руку, которая пытается остановить тебя. Зеленый болотный мир полон загадочных событий, происходящих по разные стороны земного бытия, сказочных сюжетов, чудесных перевоплощений. Люди издавна связывали болота с потусторонней нечистью – чертями-болотяниками, лешими, кикиморами, привидениями, различными духами….Клюква ягода спорая. Мы еще часа два побродили по ягодным мшарам, и по ведру, пожалуй, у каждого набралось. Я еще и грибков прихватил. Пора было возвращаться домой. Мы спрямили дорогу и быстро выбрались на вторую главную линию – так здесь называют проселки, проложенные на месте бывших узкоколеек. Я устало шагал по твердым сухим, но изрядно разбитым машинами песчаным колеям и старался не смотреть по сторонам. Ржавые обрезки труб, мотки проволоки, разорванные гусеницы, перевернутые вагоны на валах-бровках, торчащие из густой травы кабины тракторов – этот сталкеровский пейзаж, оставшийся после осушения местных болот, угнетал, усиливал тревогу и ощущение безжизненности этих заброшенных и одичалых (после присутствия человека!) дивных когда-то мещерских просторов.- Ох, изведут наши болота, вконец погубят, – бормотал мой спутник, торопясь быстрее миновать неприглядные места.Что ж, такая опасность действительно существует. Ученые-болотоведы давно доказали, что трясины – своеобразные регуляторы местного климата, островки спасения для всего живого в округе. Весной и осенью они губкой впитывают влагу из воздуха и хранят ее, а с наступлением жары экономно отдают растениям, животным, людям. Очевидна связь: чем богаче болота, тем полноводнее реки и озера. Кроме того, болота подтягивают к поверхности грунтовые воды, насыщают подземные ручейки и потоки, даруют жизнь хрустальным родникам, деревенским колодцам, озерам. Кстати, в болотах содержится пресной воды в пять раз больше, чем во всех реках мира. Кроме этого, болота являются мощным пылесосом. Они притягивают и поглощают частицы пыли, которая, как известно, в безветренную погоду передвигается в сторону пониженной температуры. Один гектар болот может безболезненно «съесть» до трех тонн пыли.Так что к осушению болот (и вообще хозяйственной деятельности в болотных угодьях) надо подходить весьма и весьма осторожно и взвешенно. В 1890 г. известный зоолог Н.В.Туркин предложил оберегать хотя бы часть российских болотистых мест. В 1908 году группа энтузиастов, объединившись, выкупила болото Гренгоф, спасая его от осушения. Наконец, в самый разгар войны Минский губземотдел, приняв предложение геоботаника профессора Шабака, организовал в белорусском Полесье станцию, которой вменил в обязанность поиск методов не только осушения, но и охраны болот. Пожалуй, пришло время вспомнить эту добрую природоохранную традицию. Ведь сегодня вопрос, осушать или все же сохранить болото нетронутым, стоит, пожалуй, острее, чем сто лет назад. И не только в Мещере. Время ругать и осушать болота, время их хвалить (и не только куликам!) и охранять….Длинными зимними вечерами, наслаждаясь после баньки клюквенным морсом – этим классическим напитком крестьянской старины, – я почему-то вспоминаю не морские пляжи, не солнечные березовые рощи, не сияющие горные вершины, а молчаливые и загадочные мещерские болота-мшавы. Красота ведь не только в величии, комфорте или обихоженных человеком ландшафтах.