Инофоны. Детей-мигрантов в школу не пускать?

Сегодня их по-научному называют инофоны или иноэтничные дети. В упрощенном варианте они звучат как дети-мигранты. И то, что в школах, особенно в крупных городах, их становится все больше, факт неоспоримый. Как эти дети адаптируются в российской школе, с какими проблемами сталкиваются, что волнует в первую очередь учителей, работающих с классами, где есть дети-мигранты, – все эти вопросы затрагивались на «круглом столе», прошедшем на базе Санкт-Петербургского филиала Государственного университета – Высшей школы экономики в рамках Петербургского образовательного форума.

Досье «УГ»МнениеИрина НОВИКОВА, учитель русского языка и литературы школы №340, Санкт-Петербург:- У меня четыре класса, и в каждом в среднем по четыре-пять человек иноэтничных детей. Приходится разрабатывать для них специальную программу по русскому языку, применять специальный подход на уроке. В литературе при изучении произведения приходится иногда учитывать особенности их религиозных взглядов. Не все дети, к примеру, приемлют «Ночь накануне Ивана Купалы» Николая Гоголя. Конечно, они знакомятся с произведением так же, как и все, только у этих детей будет индивидуальное задание по нему с учетом их религиозных особенностей. Что касается отношений между детьми, то они самые обычные. У нас не случалось межнациональных конфликтов. Наоборот, мы часто проводим встречи, где дети рассказывают, как тот или иной праздник проходит у них в семьях.

СтатфактВ современной Швеции каждый пятый из 8,9 миллиона населения либо иммигрант, либо имеет родителей-иностранцев. В бюджете страны сумма расходов по статье «иммигранты и беженцы» в 2002 году составила 5,2 млрд шведских крон. В основе шведской модели интеграции – концепция мультикультурного развития, допускающая сохранение различными этническими группами их идентичности и культурных традиций. В 1997 году была принята информационная программа «Живая история», нацеленная главным образом на молодежь школьного возраста и их родителей. Иммигранты имеют право на изучение шведского языка в оплаченное рабочее время в объеме 240 часов. Их детям гарантируется обучение родному языку начиная с детского сада и до конца гимназии. Перестроили свою работу высшие народные школы – учебные заведения для взрослых. Во многих из 130 таких школ, расположенных во всех концах Швеции, теперь половина учеников – иммигранты, которые могут здесь наряду с изучением языка одновременно получить какую-либо специальность.Признает интеграцию иностранцев одной из своих важных задач и правительство Дании, где реализуется комплекс мероприятий, направленных на повышение их уровня образования и профессиональной квалификации, овладение датским языком. Если до 1999 года программа интеграции была рассчитана на срок до 18 месяцев и предназначалась только для беженцев, то впоследствии продолжительность была увеличена до 3 лет, а в состав ее участников вошли не только беженцы, но и члены их семей. Чтобы повысить приоритет программ интеграции на местном уровне, правительство делегировало ответственность за их реализацию муниципалитетам. Их расходы финансируются в основном через систему правительственных субсидий. В 2001 году на эти цели было выделено 2816, 8 млн датских крон.

Комментарий «УГ»Марина ГАВРИЛОВА, педагог-психолог школы №338:- Я убеждена, что отношение к людям другой национальности формируется в большей степени в семье. Все, о чем родители говорят дома, дети несут в школу.Иногда учитель воспринимает ребенка, приходящего в школу, по национальности. Потому что у него, особенно у педагога начальной школы, нет навыка обучения ребенка-иностранца русскому языку. Я как-то насчитала, когда была классным руководителем, в своем классе 13 национальностей. Были у нас и финны, и таджики, и белорусы. Но мне повезло, что все дети были русскоговорящие. Сегодня приводят, скажем, в третий класс ребенка, который вообще не говорит по-русски. А нужно давать программу, научить его. Учителю нужно помогать, готовить к этому. Возможно, нужно создавать центры помощи таким детям (хотя бы один на несколько школ, на несколько детских садов, поскольку там тоже сталкиваются с данной проблемой), чтобы те могли овладеть разговорным русским языком. Ведь они приходят в школу и не понимают, что им говорит учитель.Важна также индивидуальная работа с ребенком, его родителями. Приходится объяснять, что часто иноэтничные семьи вынуждены уезжать в чужую страну, потому что в своей нет работы и жилья. Мы стараемся представить себя в их ситуации. Это помогает. Детям нужно учиться контактировать. Если мы будем относиться друг к другу с пренебрежением, то жить в многонациональном мире нам будет трудно. Кстати сказать, к старшим классам отношение меняется. Здесь все начинает зависеть от личностных особенностей. К примеру, у нас был мальчик-армянин, который плохо учился, но был душой класса. Ребята его просто обожали. И здесь национальность не играла никакой роли, это было отношение к личности.

По словам организаторов мероприятия, по данной теме проведено много социологических исследований. Результатами одного из них поделился Даниил Александров, заведующий лабораторией социологии образования и науки Санкт-Петербургского филиала Государственного университета – Высшей школы экономики. Темой исследования была интеграция детей иноэтничных мигрантов в принимающее сообщество в Петербурге.

– Нами было изучено более 20 школ и порядка 60 классов. Нас интересовали такие важные показатели, как умение детей-мигрантов встраиваться в школьную среду, результаты обучения и их профессиональная ориентация. Любопытно, что в ответ на вопрос, с кем вы в школе общаетесь, русские дети называют среди своих школьных приятелей такой же процент иноэтничных детей, какой процент их в школе. То есть в личном общении у детей нет дискриминации. Что касается иноэтничных детей, то они предпочитают общаться со своими товарищами, причем не только с ребятами этой национальности, а просто с приезжими, потому что чувствуют себя чужими. Вывод таков, что наши петербургские дети в младших классах более интернациональны, чем можно было от них ожидать. К старшему возрасту дети уже начинают выбирать приятелей строго по этничности. Думается, что это важный ресурс для построения культуры толерантности в школе, который можно использовать.

Еще один важный результат, полученный в ходе исследования, заключается в том, что дети-мигранты учатся не хуже, чем другие дети, по крайней мере в данных школах. Но здесь нужно учитывать тот факт, что дети-мигранты приходят в малочисленные школы, где в основном не самый сильный контингент. В гимназиях и школах с углубленным изучением иностранных языков детей-мигрантов в разы меньше, чем в неспециализированных школах. Получается, чем меньше контингент учащихся, тем больше в школе процент детей-мигрантов. Свою роль в этом играет нормативно-подушевое финансирование.

В ходе исследования, проведенного Уральским государственным университетом (руководитель Елена Прямикова), оказалось, что общее число детей-мигрантов, по мнению органов управления образованием, в будущем уменьшится и что, на их взгляд, проблема не стоит остро. Действительно, по статистике получается, что детей-мигрантов в наших школах всего 1,5 процента. Но у ребенка уже может быть гражданство, однако он, по сути, для школы остается тем же ребенком-мигрантом, потому что не знает русского языка, не включен в школьную среду, хотя официально мигрантом не является. Поэтому получается, что в педагогическом сообществе считают, что детей-мигрантов гораздо больше. В обычных школах их от 8 до 30 процентов от общего состава учащихся. Такая ситуация в школах накладывается на то, что количество проблемных детей в классе увеличивается. И учителя, особенно начальных классов, впадают в панику: как учить детей, не говорящих по-русски?

Что помогает учителям работать с детьми-мигрантами? Во-первых, остатки советских ценностей. Учителя, воспитанные в СССР, рассматривают этих детей как пострадавших при развале Советского Союза. Во-вторых, помогает им поведение родителей таких детей. Если родители детей-мигрантов заинтересованы в том, чтобы ребенок учился успешно, они демонстрируют учителю свою готовность сотрудничать, причем были ситуации, когда мама вообще не говорила по-русски, но ходила на собрания, на праздники. Когда учителя это видят, они начинают по-другому относиться к таким детям. Помогает учителям и наличие в школе программы развития толерантности. В-третьих, подспорье педагогу – хороший микроклимат в школе.

Что мешает учителям работать с детьми-мигрантами? Прежде всего потенциальный страх перед такими детьми, который обусловлен общим социальным контекстом. Учителя – те же жители города, они жертвы социальных проблем, присущих городу, и мигранты как люди, от которых не знаешь, чего ждать, вызывают потенциальный страх. Отсюда психологическое неприятие, перенос своих страхов и проблем на детей-мигрантов и их родителей.

Также мешает наличие соответствующих установок: принимать их в школы или не принимать.

Есть у педагогов и другие опасения: из-за детей-мигрантов может снизиться общий уровень качества образования, поскольку критерии для всех одни. Кроме того, родители со стороны принимающего сообщества, увидев в классе детей-мигрантов, пойдут отдавать своих детей в другую школу. И школа превратится в школу для детей-мигрантов. Даже в одной толерантной школе сказали: «Хорошо, что такие дети у нас есть: нам придется жить в многонациональном сообществе, и на примере организации взаимодействия можно наглядно показать, что в многонациональном сообществе нет ничего страшного. Но если бы детей-мигрантов в нашей школе было больше 8 процентов, то неизвестно, смогли бы мы справиться».

…Что ж, мир меняется на наших глазах. Хотим мы этого или нет, но нормой становится многомерная изменчивая идентичность. Миграцию можно рассматривать не как неудобства при переезде, а как расширение социального пространства.