Имеет ли физика отношение к собакам,. или Похмелье после экзаменов

​Сейчас при аттестации директоров школ их заставляют сдавать ПЕДАГОГИКУ по тестам. Хотя здесь-то нужно обсуждать, спорить, аргументировать, разговаривать! Дальше ехать некуда!Прекрасный русский поэт Наум Коржавин каждый раз, когда он из Бостона приезжал домой в Москву, говорил мне одно и то же: «Ну зачем, зачем вы берете у американцев из их школы и педагогики одно охвостье?»

В этой связи нельзя не сказать о том, что предлагается сегодня для изменений ЕГЭ завтрашнего дня. Не буду ничего говорить о проблемах процедурных, обеспечивающих безопасность экзамена. Остановимся лишь на том, что предлагают изменить при поступлении в вузы. Добавить к ЕГЭ материалы портфолио. Тут надо быть крайне осторожными. Те читательские портфолио, которые я видел в Интернете, привели меня в ужас. Зачем копия вузовского диплома, к чему грамота роно деятилетней давности, зачем таблицы результатов экзамена по годам? Но и к ученическим портфолио нужно определить точные и жесткие подходы. А то у нас в школу в первый класс уже приносят портфолио из детского сада. Победа в городской олимпиаде по предмету – это значимо. А первенство в районном конкурсе танцев какое отношение имеет к поступлению в медицинский? А второй разряд, первый разряд, мастер спорта при поступлении в технический вуз? Не знаю. В Америке это ценится, потому что привлекает спонсоров. А у нас? Следующее. Реалии современной школы таковы, что большинство учащихся готовятся к четырем экзаменам, а все остальное их вообще не интересует. Часто на уроки по этим предметам вообще не ходят. Хуже всего здесь доля литературы, которую сдают лишь 5% выпускников. В этой связи предлагают добавить к сертификату ЕГЭ средний балл аттестата. На мой взгляд, это решение педагогически не просчитано. Одним из главных аргументов при введении ЕГЭ был постулат о том, что отметки, которые ставит учитель, субъективны, отличаются от отметок других учителей, а потому не могут быть объективной мерой оценки  учащихся, оканчивающих школу. И постулат этот в принципе абсолютно верный. И вот сейчас эта система оценивания ставится в один ряд с единой экзаменационной (о том, что на самом деле это единство пока, увы, не достигнуто, я не говорю). Но эти системы находятся в разных системах координат. Проигрывают ученики наиболее требовательных учителей. И другое: хорошо помню, что было, когда этот самый средний балл учитывался при поступлении в вуз. Прессинг на учителя со стороны учеников, их родителей, администрации школы. Скажем честно: в современных условиях, вполне возможно, это будет далеко не бескорыстный прессинг, и само выставление оценок тоже может стать не очень-то честным и бескорыстным.Предлагают и другое решение: открыть к лету 2015 года федеральный банк данных ЕГЭ и разместить его в Интернете. В нем будет более 5-6 тысяч вопросов, которые войдут в экзаменационные задания. Мы это уже проходили. Напомню печальный опыт пятисот тем для сочинений по литературе. Когда его опубликовали, я дал интервью «Известиям», которое вышло под заглавием «Изучение литературы закончилось: готовимся к пятистам темам». Так оно и было. Газета «Литература» эти темы комментировала, институт усовершенствования выпустил пять книг в помощь сдающим, в магазинах появились многочисленные шпаргалки по этим темам. Ни литература, ни химия, ни физика, ни история не сводятся к задачам и контрольным вопросам. Очень точно и хорошо сказал об этом ректор Физтеха член-корреспондент РАН Николай Кудрявцев («Московские новости». 25-28 июля 2013 года): «Мы видим, как меняется вообще уровень подготовки в школе. Формализация результатов учебы, тот же ЕГЭ, в частности, заставляют педагогов натаскивать учеников на решения конкретных задачек, а не широко видеть предмет. Вспоминаю свои экзамены в институт, к которым мы готовились вместе с учителями, – это была другая учеба. Впрочем, любые крайности не полезны, нужно найти золотую середину». Вывешивание в Интернете экзаменационных материалов – это все-таки крайность. Мы и так почти превратили учителей школы в репетиторов, среди которых есть, конечно, люди глубокие и серьезные. Но сами уроки у репетитора за редким исключением ориентированы на экзамен, и только на экзамен. Черчиллю принадлежат известные слова о том, чем отличается политический деятель от государственного: «Политический деятель думает о будущих выборах, государственный – о будущем страны». Учитель не может думать только о предстоящих экзаменах. А его заставляют работать прежде всего на экзамен. И особо о самом для меня больном. Предлагают двухуровневый ЕГЭ. Может быть, это и разумно. За один уровень ученики смогут получить не более 70 баллов, за высший, фактически развернутую часть С, – до 100 баллов. Но что будет с русским языком? Здесь предлагаются два варианта. Первый – заменить русский язык либо сочинением с литературой, либо сочинением с историей. О том, что такое сочинение на нравственно-философские темы «с литературой» (а ныне с литературой непрочитанной), я подробно рассказал в двух своих последних книгах, вышедших в 2012 году, – «Педагогическая непоэма. Есть ли будущее у уроков литературы в школе» и «Сочинения о жизни и жизнь в сочинениях». Заметка об этих нововведениях в «Московском комсомольце» называлась «ЕГЭ больше не придется списывать». Как раз наоборот. Нас захлебнет поток словоблудия. Не говоря уже о том, что сама литература (часто непрочитанная вообще) превратится всего лишь в набор примеров для «сочинения с литературой». Но есть тут и второй вариант, еще более страшный. Те, кто не претендует на высокий результат, делают тестовое задание, а тем, кому нужен максимум возможного, пишут сочинение (про термин, о котором тоже говорят, –  «эссе» – я вообще умолчу). Но сошлюсь на статью Владимира Естратова в 4-м номере журнала «Русский язык в школе» за 2005 год: «…принципиальная разница между тестом и настоящим экзаменом заключается в том, что тест есть механическая проверка частных знаний, экзамен – проверка умения думать на основании всей приобретенной массы знаний… В целом в гуманитарной области, а особенно в области языка, словесности, тест может выполнить лишь традиционную роль частного промежуточного контрольно-проверочного упражнения. Итоговые проверочные степени владения языком могут протекать только в формах, в которых экзаменуемый полностью демонстрирует свое владение формами речевой деятельности – говорением и письмом». Если мы часть класса будем ориентировать только на тесты, то для этих учеников язык перестает быть инструментом коммуникации, то есть теряет свой главный смысл. А у нас с коммуникацией уже крайне неблагополучно. Не результат ли это нашей работы по всеобщей тестизации обучения в школе, его безумной интернетизации (о чем я писал в своей статье в восьмом номере журнала «Знамя» за этот год)? Так что думаю, что нужно сохранить теперешнюю модель части С, где нужно уметь понять чужой текст, проанализировать его и затем сказать о своем отношении к тому, что сказал автор этого текста, но, безусловно, очистить это задание от тех уродливых напластований, которыми оно полно сегодня (примеры их в большом количестве в моих двух книгах, которые я уже упомянул). Все эти предложения – во многом выражение одной из наших важнейших болей, стремления к простым решениям, поиски административных выходов в трудных педагогических ситуациях. Дело ведь не в том, чтобы закрыть туалеты (я на эту тему консультировался с одним из ведущих урологов, и он объяснил мне, что все это у разных людей проходит по-разному и что, когда человек нервничает, особенно в состоянии стресса, потребность в посещении туалета увеличивается; если же запретят во время экзамена ученикам выходить по нужде, я вынужден буду обратиться к отцу своего ученика, фамилию которого вы, наверное, слышали, – Онищенко его фамилия), заглушить мобильные телефоны и беспощадно выгонять за шпаргалки, в конце концов можно все эти шпаргалки и выучить. Дело в том, чтобы уйти от подмены самостоятельной мысли всеми этими пусть и архисовременными, но примитивными костылями.