Хождение за море. или Черноморское кольцо

Я сошел с обочины и, ступив на бетонную площадку, стал срывать губами шелковицу, свисающую с низких ветвей почти на уровне велосипедного руля. Съел десяток ягод и только тогда заметил, что само дерево растет где-то внизу, а ветви нависают над крышей. Получилось, что я въехал на плоскую кровлю, которая оказалась вровень с дорогой. Сам же дом стоял на склоне. Плоские крыши типичны для многих южных селений. Особенно много таких крыш в Турции. Поверхность кровли – это вполне комфортное жилое пространство. На нем можно загорать днем, пить чай вечером и спать ночью под звездами.

Помним ли мы об ушедших? Как долго? Какими словами поминаем? Как выражаем поминальные чувства? На воротах, калитках, столбах и заборах – повсюду в Болгарии можно встретить своеобразные поминальные листки. «Скорбна весть», «Вспоминание», – по-разному называются эти листки. Однако суть их одна: помянуть ушедшего из жизни человека. Иногда над листком прикрепляют черный бант, фотографию. Я невольно обращаю внимание на очередной поминальный листок, иногда даже подкатываю к нему и пробую прочитать: «Заверши един скромен и сызнателен живот…почина нашата майка, баба и сродница… незалечими спомени в серцати си…поклон пред светлата ти памет…от опечалените…» В словах чужого, однако очень близкого и понятного языка обнажается печальная суть явления. Помянуть родного и любимого человека можно и сразу после смерти, и через месяц, и через год, и даже через десять лет. Скорбная весть на белом листке бумаги – память в сердцах родных. И тихий вздох в душе путника…

Продолжение. Начало в № 39

Каша – еда не только наша…

Вечером на костре мы готовили кашу. Исключительно ее. Это стало уже нашим, может быть, главным походным обеденным (обед у нас, правда, совмещался с ужином) ритуалом. Варили гречку, пшено, рис, пшеничную крупу. В разных сочетаниях и пропорциях, с различными добавками, какие удавалось добыть.

У многих народов в древности различные каши и крупяные похлебки правили бал на столе. У греков, например, еще в VI в. до н.э. в эпоху Солона хлеб считался роскошью и его заменяла дешевая похлебка или каша из ячменной или пшеничной муки. А в Румынии кукурузная каша-мамалыга в селянских семьях до сих пор считается едва ли не повседневным блюдом. Возле Галаца на берегу Сирета мне удалось увидеть и запечатлеть процесс ее приготовления. Варили мамалыгу на костре в довольно вместительном казанке. Стройная жилистая цыганка долго и усиленно мешала длинной палкой-колотушкой кукурузное содержимое посуды. Мамалыга была почти готова – по внешнему виду она уже была заряжена питательностью и вкусом, уже подавала нетерпеливый голос: дышала, «пухтела», просилась на свободу в гурт едоков, которые расселись за столом. И вот наконец распорядительница вольной цыганской трапезы «отвесила» казанок, несколько раз хорошо его встряхнув, и вывернула кашу на низенький столик. По всем правилам приготовленная мамалыга не разваливалась, хранила форму казанка – она возвышалась посреди чистого полотенца аппетитно и царственно, как шапка Мономаха. Досталось и нам по кусочку.

На родине мыслителя…

Много по дороге нам попадалось рукотворных памятников. Однако желание запечатлеть себя рядом с ними возникло именно в греческих Салониках у памятника Аристотелю. Почему? Этого эллина человечество оценило прежде всего за могучий ум, который охватывал все области знания. Памятник в Салониках (здесь на полуострове Халкидики родина выдающегося мыслителя) поставлен не только в честь знаменитого грека. Это дань человеческой мысли вообще. Она, и только она, в какие бы одежки ни рядилась, достойна уважения и поклонения. Аристотель основал в Афинах философскую школу Ликей, получившую название от храма Аполлона Ликейского, вблизи которого она находилась. С тех пор в европейские языки слово «ликей» вошло как название учебного заведения – «лицей». Учат ли в современных лицеях думать? Не знаю. Не уверен. Учит думать дорога. Мысли в дороге о насущном, но в то же время и о вечном как бы обретают свою мыслительно-технологическую сущность. Это теперь я знаю точно.

Огород прокормит род…

В Греции есть все. В Турции тоже. Не надо городить огород, чтобы прокормить семью. Однако именно огороды бросаются в глаза, как только выезжаешь за городскую черту. Человек с мотыгой, лопатой, косой, серпом – символическая фигура сельского пейзажа во всех странах вне зависимости от уровня жизни ее населения. Как не вспомнить тут слова грека Ксенофонтия Афинского, который писал в своих «домостроевских» трактатах: «Даже очень удачливые люди не могут обойтись без земледелия. Занятие это им доставляет приятность, умножает дом и упражняет тело так, что оно делается способным ко всему, что подобает свободному человеку». По черноморским берегам глинистая земля требует особого уходя. Нередко огородники приносят в огромных корзинах (у турков они часто выполняют функцию заплечных мешков) плодородную почву и разбрасывают ее по участку. Его характерная примета – высокие жерди, по которым будут виться бобовые. В целом же, конечно, и в Турции, и в Греции, и даже в Болгарии индивидуальное огородничество не приобрело такого размаха, как у нас.

«Тяжен помен»

Помним ли мы об ушедших? Как долго? Какими словами поминаем? Как выражаем поминальные чувства? На воротах, калитках, столбах и заборах – повсюду в Болгарии можно встретить своеобразные поминальные листки. «Скорбна весть», «Вспоминание», «Тяжен помен» – по-разному называются эти листки. Однако суть их одна: помянуть ушедшего из жизни человека. Иногда над листком прикрепляют черный бант, фотографию. Я невольно обращаю внимание на очередной поминальный листок, иногда даже подкатываю к нему и пробую прочитать: «Заверши един скромен и сызнателен живот…почина нашата майка, баба и сродница… незалечими спомени в серцати си…поклон пред светлата ти памет…от опечалените…» В словах чужого, однако очень близкого и понятного языка обнажается печальная суть явления. Помянуть родного и любимого человека можно и сразу после смерти, и через месяц, и через год, и даже через десять лет. Скорбная весть на белом листке бумаги – память в сердцах родных. И тихий вздох в душе путника…

«Вбитые» камни

Весь лес был каменным. Его так в народе и называют – Каменный лес. Ученым всего мира этот уникальный природный феномен, которому нет аналога на планете, еще известен как «вбитые» камни. Расположены они на песчаных холмах в восемнадцати километрах от Варны. Восьмиметровые пустотелые колонны представляют собой фантастическое неземное зрелище. Кем же и когда они были «вбиты»? Геологи всего мира приезжают сюда, чтобы потренироваться в разгадке тайны этого феномена. Существует около двадцати гипотез происхождения странных камней. Самая популярная версия гласит о том, что 50 миллионов лет назад здесь плескалось море. Со временем на его дне образовались три пласта. Самый нижний пласт состоял из серо-желтой мергелевой основы, на нем образовался толстый слой кварцевого песка. На самом же верху лежал пласт известняка. Со временем вода ушла из этих мест. Под влиянием атмосферных явлений верхний пласт начал разрушаться. Насыщенная известкой дождевая вода верхнего слоя стала проникать в более нижний слой кварцевого песка. Таким образом, они спаялись между собой и образовали сверху вниз большие каменные столбы, похожие на сталактиты в пещерах. Ветер постепенно выдул песок.

Существует и немало красивых легенд о происхождении каменных колонн. Семья, Трон, Солдат, Монах, Дьявол – многие «фигурные» камни имеют названия. Утверждают также, что Каменный лес представляет собой геопатогенную зону с очень сильной энергетикой. Местные жители говорят, что по лесу полезно бродить босиком. А если обхватить колонну руками, то древний камень примет в себя всю отрицательную энергию и одарит новой, бодрящей и возвышающей.

Ночлег

…Первую турецкую ночь мы провели под этажами недостроенного здания. Вовсю лил дождь, деться на окраине Трабзона нам было некуда, и мы нырнули под темные бетонные пролеты. Прямо на цементном полу между кирпичными стопками раскатали спальники, сжевали по кусочку сала с еще нашенской ржаной горбушкой и заснули сном праведников. На следующий день уже освоились в черноморском зарубежье и стали ночевать под открытым небом. Где стал, там и стан. В Синопе, правда, на пляже нас потревожила полиция. За паспортами пришлось на следующий день ехать в полицейский участок. Потом оказалось, что мы расположились на пляже какого-то частного отеля.

Днем для отдыха мы выбирали тенистые, продуваемые ветерком места. Ночью же любой придорожный куст становился нашим домом.

Под тобой вместо диванных пружин, ковра и паркета смятая полынь, источающая горьковатый запах, корни трав, глинистая толща, в которой первозданная мощь основы и энергия роста, а над головой черная глубина Космоса и великая звездная тайна, которую ни понять, ни разгадать.

Встречали по одежке…

На дорогах мы выделялись и велосипедным транспортом, и одежкой, которая состояла нередко из одних плавок и кепок. По этому транспорту и этой одежке нас часто и встречали. Водители автобусов, шоферы машин вовсю сигналили, махали руками из окон, некоторые даже что-то выкрикивали, идя на обгон. «Пусть вам дорога будет гладкой!», «Побольше вам веселых людей!», «Дай вам Боже час!», «Ангела-хранителя вам в дорогу!» – везде улыбки, рукопожатия, добрые напутствия и и сердечные пожелания. Особый восторг наши велосипеды и наш экзотический вид вызывали у детворы. «Хельо!» – выкрикивала интернациональное приветствие турецкая, греческая, болгарская, румынская загорелая счастливая детвора. Мы останавливались, одаривали пацанов мелкими украинскими монетками, с помощью скудного английского и жестов пытались обьяснить, откуда мы и куда направляемся, и катили дальше. В турецких школах занятия продолжались числа до двадцатого июня. Нередко ученики, завидев нас, вместе с учителями гурьбой выбегали за ограду. И не было конца расспросам, шуткам, напутствиям.

Водоносы

Чего душа желает в знойный полдень? Правильно, прохлады, а еще – освежающего тело и душу глотка. Его вам могут предложить бродячие торговцы-водоносы. А точнее – «лимонаджи». Так в Турции называют продавцов лимонада и других прохладительных напитков (моя профессия «газетеджи», кажется, звучит по-турецки более прозаически). Выглядят они часто весьма экзотически – белая рубаха, красные шаровары и такая же жилетка, желтая феска, полосатый передник. Напиток (это может быть просто черешневый, вишневый или алычовый сок, разведенный водой) содержится в большом кувшине, который висит за спиной. Наклонился «лимонаджи» (заодно этим изящным поклоном как бы поприветствовал вас), и жидкость через затейливо изогнутую трубочку полилась в ловко подставленный стаканчик.

Крепостные твердыни

Их нам встречалось немало по черноморским берегам. Крепости по берегам Черного моря разные народы продолжали строить и «после греков», и в средневековые времена. Некоторые твердыни до наших дней сохранили свой первоначальный облик. Над зубчатыми стенами, правда, уже развеваются другие флаги, однако это не мешает обозреть их со всех сторон, позаглядывать в бойницы, подняться по разбитым ступенькам на башни и представить, как все было на самом деле много веков назад.

В разных местах у крепостей ныне свое предназначение. В турецком Синопе и болгарском Несебре – это окружающая среда, городской архитектурный пейзаж. В цоколях жилых зданий угадывается мертвая крепостная кладка. Волны бьются о крепостные стены, а брызги залетают в распахнутые окна верхних этажей. В Греции крепостная и храмовая древность – классика прошлого, образец его величия, отблеск которого даже на греческом бытовом модерне. Монастырские твердыни Афона – повседневная житейская проза, тихая обитель для смиренного духа. Поразила крепость в Белгород-Днестровском. Красива, величава, мощна. Ничего подобного по берегам Черного моря я не видел. Основана крепость на остатках античного города Тиры. Одни считают ее турецкой, другие – молдавской, а замок-цитадель, по преданию, строили генуэзцы.

Жилье древнего человека – его дом и его крепость. С ее высоких стен видно далеко. Можно обозреть прошлое и заглянуть в будущее…

Греция – Турция – Болгария