На чтение: ≈ 17 мин.Этот человек воистину счастливец, ведь он оставил радужный след практически в каждой юной душе, рожденной на территории бывшего СССР. Намурлыканное «В коробке с карандашами…» или «Нам помнится, вороне…» по-прежнему ограждает детские сердца от потери мечтательности, фантазии, радости и охраняет сладкие сны. Недаром Фонд развития детского кино и телевидения имени Ролана Быкова наградил композитора Григория Гладкова премией «За верность детской теме». Он также лауреат литературной премии Корнея Ивановича Чуковского, обладатель высших наград в области радио и телевидения в России – «Радиомания» и «Тэфи», член жюри детского «Евровидения» от России. Кажется, он успевает все и везде – быть председателем жюри бамовского фестиваля авторской песни и туризма «Беркакит» в городе Нерюнгри, фестивалей «Музыка моря» и «Парус детства моего» в Анапе, детского образовательного кинофестиваля «Киноежик» и т. д. А еще Григорий Васильевич академик. Детской телевизионной национальной академии России (за выдающийся вклад в развитие детского отечественного телевидения), а также почетный член Российской академии образования, член Ассоциации кинообразования и медиапедагогики РФ… Однако в свои шестьдесят наш собеседник по-прежнему напоминает задиристого подростка в ковбойской шляпе. Видимо, все дело в мощной и чистой детской энергетике, которую он генерирует и в которой постоянно купается.
– Григорий Васильевич, какие черты собственного детства вы бы перенесли в нынешнее время?- Пожалуй, я бы все перенес. Детство тогда было очень безопасным, его символом был ключ от квартиры под ковриком. И было огромное количество кружков, секций, причем все бесплатно. Такого в мире больше нигде нет, я точно могу сказать, я же езжу по всему свету, почетный житель двух американских городов. А какие у нас были (и отчасти остались) дворцы пионеров, в роскошных зданиях! Там можно было и рисовать, и выпиливать лобзиком, и паять, и лепить. Многие мои песни в детском жанре посвящены как раз кружкам детства. А еще я ходил в секцию легкой атлетики и до сих пор помню запахи мата, кроссовок. И мое увлечение футболом тоже родом из детства. Сейчас я играю в сборной звезд эстрады и политиков.А вспомните, сколько катков было, а клубы по месту жительства, а пионерские лагеря! И хотя я в детстве не был ни в одном лагере, все лето проводил в деревне в Брянской и Белгородской областях, зато сейчас езжу с творческими встречами по всем лагерям, наверстываю упущенное. Я вспоминаю Анапу – там было 120 лагерей на Пионерском проспекте, потому что это 10 километров уникального песчаного берега. С этими краями у меня связано начало творческой карьеры – первые выступления в «Орленке» и в пионерских лагерях Анапы. В итоге сейчас в Анапе живут и учатся мои дети. Туда перебрались не только я с семьей, но и Николай Дроздов, и Эдуард Успенский… А какие детские хоры там собирались – чуть ли не сто тысяч человек! Это было грандиозно. В этом смысле можно сказать, что для детей России коммунизм когда-то получился. И если раньше все лучшее точно было детям, то сейчас для них если что и делается, то по остаточному принципу. – Кого вы можете назвать своими учителями в жизни?- Мой отец, герой Севера и Тюмени, всегда был для меня примером настоящего человека. Однажды он перегнал канадский болотоход 17 метров длиной, который был куплен за валюту и брошен. Он перегонял его по тающей Оби шесть километров, рискуя жизнью, они с водителем вязли в тундре, переворачивались и снова шли. А для отца примером был его отец, мой дед, в чью честь меня назвали. Он был партизаном в отряде «Смерть немецким оккупантам» на Брянщине. Когда он пришел по заданию отряда в родную деревню, его выдали, тут же приехали немцы и расстреляли его на глазах отца, который был еще ребенком. Бабушка осталась одна с 6 детьми. Деда не давали хоронить, деревню сожгли, а жителей угнали в Белоруссию, в концлагерь. Потом они оттуда сбежали. В 1944 году деду дали медаль посмертно… Мы с отцом купили дом в этой деревне и обратились к администрации Брянской области с предложением сделать из него музей брянского партизана с официальным статусом. Я также предложил найти местоположение партизанского отряда «Смерть немецким оккупантам», восстановить его, сделать там экспозицию, представляете, как будет интересно детям? Но брянские чиновники отвечают: денег у них на это нет и не будет… А мама моя была заведующей детскими яслями, поэтому, наверное, мне так удались песни для мультфильмов, например «Про Веру и Анфису». Мама меня воспитывала так: она делала вид, что ничего не знает. И где-то лет с трех я ей советовал, объяснял, что надо делать. Потом я понял, что это колоссальный педагогический прием. Это она сделала меня лидером. Мама привила мне любовь к музыке, папа – любовь к литературе и чтению. Мое детство прошло в Брянске. Что касается школьных учителей, то я обожал учительницу начальных классов Анну Андреевну, а она меня очень любила за честность. Еще мы любили нашего классного руководителя Галину Михайловну и всех учителей школы №45. А учитель музыки по фамилии Солоницын привил мне в музыкальной школе любовь к баяну и открыл для нас, мальчишек и девчонок музыкальной школы №4, классическую музыку. – А как вы воспитываете своих детей?- Есть у меня один педагогический прием… Мои дети все учат на слух. Мне кажется ошибкой нашего образования, что вся информация в основном рассчитана на визуальное восприятие – ребенок привязан к месту. Мы же начитываем нужную информацию вслух (я, жена или сами дети), записываем на кассетный магнитофон или на мобильный телефон, и они потом включают за ужином, перед сном, утром, когда встали. Раз десять ребенок прослушивает, даже во время просмотра футбола по телевизору. Я ему разрешаю смотреть, но говорю, изображение твое, а звук мой, и включаю формулы там или стихотворение, которое надо выучить. В итоге «Песнь о вещем Олеге» мы выучили за один вечер.- У вас ведь был сложный путь в детский жанр?- Первую песню я написал в 8-м классе, она была про войну, стилизация под Высоцкого, вторая – под «Битлз».Первый институт я окончил технический, стал инженером, потому что родители так хотели. Я выполнил их волю, а потом пошел своим путем. Но я еще в школе играл, а в институте создал акустический ансамбль «Баллада», вот хочу возродить его со своими детьми. Мы пели песни Пита Сигера, Боба Дилана, Джоан Баэз. Впоследствии я с ними выступал на фолк-фестивалях. А с Питом Сигером был вообще совместный концерт, для Америки это такая же легенда, как Булат Окуджава для нас. Затем я попал по распределению в Ленинград, мне как молодому специалисту дали жилье. И там я поступил в джазовое училище по классу гитары и получил диплом по специальности «теория музыки». Потом заочно окончил Ленинградский государственный институт культуры, в который я пришел благодаря экспериментальному театру-клубу «Суббота», где играл, пел, сочинял песни для спектаклей. А потом я как-то случайно в Коктебеле в Крыму познакомился с настоящим гением – Александром Татарским, через него с Эдуардом Успенским, тоже гением, и у меня началась новая жизнь, теперь уже в кинематографе. Такого детского жанра, как у нас, нет больше нигде, это достояние нашей страны. Туда уходили лучшие художники, спасаясь от цензуры и по призванию сердца. В детской редакции ТВ говорили, что творчество для детей должно отвечать трем принципам: развлечение, образование и воспитание. И конечно, мы создали уникальную «подушку безопасности», говоря словами Кудрина, для детей – в 90-е у родителей оставались запасы хороших советских книжек, музыки, фильмов. И поэтому предательство властей, обнуливших в перестройку все детские программы, по малышам почти не ударило, а вот по подросткам, увы, да. – У вас, насколько я знаю, много образовательных проектов и нестандартных идей для них…- Глаза современных детей из-за ТВ, компьютерных игр, смартфонов уже почти ничего не воспринимают, школьники ничего не могут выучить наизусть, особенно спотыкаются они на таблице умножения. И вот у меня спонтанно родилась идея переложить ее на музыку. Так появилась сначала кассета, а потом компакт-диск «Таблица умножения в песнях для ускоренного запоминания». Дети стали выучивать таблицу еще до школы. Потом я придумал, как положить на музыку другие школьные предметы. В результате мои «Зубрилки» имеют большой успех, под них даже танцуют, ведь я пою их с ребятами в стилях рок-н-ролл, вальс, кантри, русская плясовая и, конечно, колыбельная.А для тинейджеров я придумал музыкальную таблицу Менделеева. Там музыка, как они говорят, «кислотная», агрессивная, как они любят, – рейв, техно, хаус, тяжелый металл. Кстати, за это Академия образования сделала меня почетным членом, как и Малая академия наук «Интеллект будущего».Сейчас я сочиняю музыку к предмету «География». Африка, например, сразу вызывает мысль о барабанах, Америка – кантри, Россия – балалайка. Нужны, конечно, спонсоры. Хотелось бы, чтобы этот проект поддержало государство или спонсоры. – Государственными премиями вы, как ни странно, не избалованы… А что для вас настоящее признание?- Издательство «Кирилл и Мефодий» выпустило серию моих дисков («Путешествие в прекрасное», «Не обижайте муравья», «Нарисуй дом» и т. д.), и меня в этом году выдвинули на Премию Правительства РФ в области культуры. Но, судя по всему, в нее тяжело пробиться.Мое творчество на прочность было проверено в 1990-е годы. Тогда для меня, как для многих авторов, остались только концерты и выпуск дисков. Поэтому я выпустил так много пластинок, кассет, дисков с детскими песнями и даже попал за это в российскую Книгу рекордов Гиннесса. Когда в голодные годы я видел свои пиратские кассеты с ужасной обложкой, отпечатанной на черно-белом ксероксе, я никого не осуждал. Если родители отдали последние копейки, купив своим детям такую пиратскую кассету, – это и есть настоящее признание. Сейчас я очень рад, что у меня есть своя радиостанция в Интернете благодаря «Авторадио». Не было бы ее – и столько песен и стихов лежало бы в архиве, а так все звучит. Удивительно, но в нашей стране нет ни одной радиостанции авторской песни! Барды – тоже величайшее достижение нашей культуры, но полные изгои в эфире, на эстраде. Один только Грушинский фестиваль (теперь их два) собирает примерно 300 тысяч зрителей, а ведь американцы до сих пор гордятся Вудстоком, куда съехались когда-то 100 тысяч человек. Я горжусь, что знаком и выступал с Сергеем Никитиным, он для меня в одном ряду с Полом Маккартни. Это наш музыкальный гений мирового уровня. Счастлив, что знал Юрия Визбора, выступал в одном концерте с Булатом Окуджавой. Преклоняюсь перед Новеллой Матвеевой, величайшей сказочницей, которая живет среди нас.- Что такое для вас счастье? Когда вы чувствуете себя счастливым?- Когда погружаюсь в детство. Я хорошо помню это ощущение: просыпаешься, и тебе кажется, что всюду солнце, и ощущение счастья переполняет тебя! И не важно, дождь, снег ли за окном – все равно классно! Летом – купание, рыбалка, сенокос, в остальное время – кружки, друзья, футбол, миллион занятий. А взрослые, увы, сейчас постоянно чувствуют депрессию. Но, к счастью, не все. Есть еще много чудаков на Руси, кто не хочет, чтобы детство уходило у него. Кто бегает босиком, купается в проруби, носит дурацкие шляпы, переплывает на байдарках реки, лезет в горы, сочиняет детские стихи и песни, устраивает сумасшедшие фестивали, на которых бываю и я. Значит, мой дед, Григорий Павлович Гладков, партизан Брянщины, именем которого названа звезда в созвездии Северная Корона, погиб не зря!- Такими оптимистами, как вы, рождаются или становятся?- У меня есть песня на слова Владимира Левина, замечательного харьковского поэта:Пускай бросает нас водаТо вверх, то – ОП! – и вниз.Когда со всех сторон беда,Спасает ОП-тимизм!И я говорю на концертах, что оптимизм – это лучший из всех «измов», который придумали взрослые. Многие мои друзья испытывали депрессию, это сильнейшие муки души. И я подумал, почему у меня нет депрессии? Пришел к выводу: потому что у меня было очень сильное счастливое детство. Оно зарядило меня на всю жизнь. И я часто обращаюсь к сегодняшним взрослым: «Сделайте так, чтобы наши нынешние дети могли так же сказать, как и мы: «За детство счастливое наше спасибо, родная страна!»
Выбор читателей
Комментарии