На чтение: ≈ 16 мин.Похоже, мы постепенно возвращаемся к советскому образу жизни. Хочется верить, что при этом мы не отказываемся от того хорошего, что появилось за последние четверть века. Все чаще звучат предложения о национализации некоторых важных отраслей промышленности и природных ресурсов. Возрождается автопром. Станкостроение, металлургия, машиностроение, химическая промышленность, фармакология переходят на отечественные рельсы…
Хорошо это или плохо, покажет время. Возможен ли удачный гибрид двух, казалось, взаимоисключающих форм общественного мироустройства? Возможен ли вообще перезапуск советской ментальности в тех, кто родился и вырос в СССР, но ностальгия к которому выветрилась штормом исторических перемен? Возможно ли формирование человека новой формации по лекалам прошлого? На эти судьбоносные вопросы ответ даст только его величество Время.
Президент Российской ассоциации производителей станкоинструментальной продукции «Станкоинструмент» Георгий Самодуров – один из ведущих в стране инженеров, организаторов производства, специалистов станкостроения. Он из классической династии рабочих и инженеров-станкостроителей. Прошел суровую школу становления руководителя – от мастера на заводе до генерального директора. При этом мастером стал в советское время, а в кресле гендиректора Георгия Васильевича застала перестройка со всеми ее «прелестями». На его глазах отечественное станкостроение превращалось в руины, но Самодуров верит, что станет свидетелем и возрождения любимой отрасли.
– Георгий Васильевич, во времена моей юности, да и вашей наверняка тоже, звание «инженер» звучало гордо. Почти как «космонавт». Я гуманитарий, вращаюсь в другой среде, но такое ощущение, что и профессия инженера исчезла. А вместе с ней исчезла техническая интеллигенция, которая в советское время была флагманом романтичного, творческого отношения к жизни. Где они, неугомонные, пытливые, с обостренным чувством справедливости, незаурядно мыслящие технари? Неужели романтика профессии под давлением перемен переплавилась в холодный прагматизм?
– Да. Кадры – больной вопрос современной промышленности. Станкостроения, в частности. Эту проблему я разделяю на три части: кадры рабочих профессий, кадры управленцев среднего звена и инженерные кадры на уровне высшего образования. Если говорить об инженерных кадрах, то с ними ситуация более или менее приемлемая. Нам удалось сохранить систему их подготовки во многом благодаря тому, что все профильные вузы финансировались и финансируются за счет государства.
Специалистам, которые приходят работать на заводы в качестве организаторов производства на различных должностях, следует иметь базовое инженерное образование и постоянно повышать его уровень. Любой руководитель – это генератор идей, а без профессиональных знаний он не способен точно сформулировать задачи и добиться их реализации.
Можно говорить о качестве подготовки инженеров, но с ними все более-менее благополучно. Хотя, соглашусь, романтизм профессии инженера потускнел.
Колледжи растеряли значительную часть прежнего потенциала, но в последнее время постепенно возрождаются. А вот что касается рабочих профессий, то здесь серьезный провал, который все более углубляется по мере того, как высококвалифицированные работники уходят по возрасту. Предприятия пытаются самостоятельно готовить смену. Но, на мой взгляд, в решении этой задачи не обойтись без государственной поддержки.
Сложная ситуация с рабочими, и я не вижу попыток ее решить. Это вопрос подготовки рабочих кадров. В советское время их готовили профтехучилища (ПТУ).
Идеология, навязанная предприятиям, – сами для себя готовьте кадры и сами их заказывайте – не работает. Могут сами для себя подготовить кадры те предприятия, у которых есть большие деньги. Предприятия топливно-энергетичекого комплекса, например. У кого есть прибыль, высокие зарплаты. Это отрасли естественных монополий. У них есть ресурсы. Они открывают учебные классы, набирают людей. Но основная масса предприятий не может себе этого позволить.
От этой идеологии надо уходить. Любой руководитель понимает, что работяги – самые важные люди на заводе. У нас остро не хватает станочников, слесарей, инструментальщиков, токарей, фрезеровщиков, расточников…
– Профтехучилища в прежнем виде решат проблему?
– Не уверен. ПТУ в прежнем виде, наверное, устарели. В таком виде не вижу в них смысла. Но надо что-то делать. Это очевидно. Необходимо готовить рабочие кадры. Формировать систему их подготовки. Повторюсь, сами предприятия не решат эту проблему. Нужны масштабные системные подходы.
Надо менять идеологию, навязанную предприятиям. Я говорил о ней выше. Это большой комплекс проблем – зарплата, вопросы социально-психологического аспекта…
– А крепких парней, хороших рабочих рук хватит? В стране большие проблемы с демографией…
– У нас хватает крепких парней. Посмотрите, какие мордовороты работают в охране! А сколько парней работает в сфере оказания услуг?! Рабочей профессии надо учиться, а охраннику выдали форму, он прошел инструктаж, расписался в графике дежурств – и вперед!
В стране исчезло, полностью вычеркнуто уважение к рабочей профессии. Никто не говорит, что профессия, например, станочника самая уважаемая. Нужны, как прежде, образцы семейных династий рабочих, яркие примеры бережного отношения к рабочим традициям…
– Так нет же рабочего класса как такового…
– В таком количестве рабочих, как было в советские времена, возможно, и не надо. Один станок с числовым программным управлением (ЧПУ) заменяет 10-12 универсальных станков. Идет автоматизация, роботизация производства. Повышаются требования к интеллектуальным возможностям рабочего.
– Георгий Васильевич, вы застали наше станкостроение в самые переломные моменты. Одни считают, что советское станкостроение (как, впрочем, и вся промышленность) было одним из самых отсталых в мире. Другие, наоборот, уверены, что отечественное станкостроение все последние десятилетия едет на старом советском багаже. Можете опровергнуть или подтвердить эту точку зрения?
– Никогда не считал, что у нас было отсталое станкостроение. По производству станков и кузнечно-прессовых машин (КПМ) СССР занимал второе-третье место в мире после США и Японии. По потреблению станков и прессов мы занимали второе после США место. Среди самых высокоразвитых стран – США, Японии, Великобритании, Германии, Франции, Италии – мы всегда были в тройке лидеров.
Доля импорта составляла не более 5-6 процентов. Импортировалось в основном высокоточное оборудование для нужд оборонного машиностроительного комплекса и для станкостроения. У нас было 28 термоконстантных цехов, прецизионные станки ведущих швейцарских фирм – DIXI, SIP, Reishauer, MAG, Schaublin…
Научное обеспечение отрасли по своему потенциалу и вовсе превосходило ведущие страны.
В СССР был создан первый в мире завод-автомат по производству поршней для автомобилей. Первыми в мире специалисты НИИ ЭНИМС (Экспериментальный научно- исследовательский институт металлорежущих станков. – Прим. ред.) создали станок с числовым программным управлением. На Всемирной выставке в Брюсселе в 1958 году он получил Гран-при. Мы одними из первых в мире создали участок «безлюдных технологий». Он в 1972 году демонстрировался на выставке в Сокольниках.
В ЭНИМС были изготовлены первые в мире станки, использующие электроэрозионные и лазерные методы обработки. ЭНИМС располагал лучшим в мире термоконстантным подземным цехом с измерительным оборудованием лучших мировых фирм. Государство в полном объеме оплачивало поисковые работы.
Всего в отрасли было 46 НИИ и опытно-экспериментальных производств, 12 экспериментальных заводов и спецлабораторий. В станкостроении работали более 350000 человек. Предприятия станкостроения страны выпускали в год 220 тысяч станков. Ежегодно собирали 5000 обрабатывающих центров. На международной выставке в Париже в 1991 году прямо со стендов у нас купили 49 станков. Станочный парк промышленности составлял миллионы единиц.
– Цифры впечатляют. А качество?
– Судите сами. 92 процента всего парка металлообрабатывающего оборудования в СССР и в странах Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) было построено на базе отечественных станков и станков стран СЭВ – ГДР, Венгрии, Польши, Чехословакии…
Ракеты, подлодки, самолеты… Все было сделано на отечественном оборудовании. Космический корабль, на котором Юрий Гагарин полетел в космос, был сделан на отечественном оборудовании. В 1990 году было 22 генеральных соглашения с ведущими мировыми станкостроительными корпорациями для создания совместных предприятий.
Качество определялось инженерными решениями, заложенными в конструкцию оборудования, которые не уступали ведущим мировым державам. Станкостроительный завод «Свердлов» в Ленинграде 34 процента продукции поставлял на экспорт в развитые страны. У нас были проблемы с качеством из-за систем ЧПУ и гидравлики.
Да, где-то едем на старом советском багаже. В 90‑е годы произошел чудовищный развал промышленности и экономики. Станкостроения в том числе. В середине 90‑х годов швейцарская компания AgieCharmilles выкупила нашу технологию лазерных станков. Теперь эта компания номер один в мире. Даже в начале нулевых мы ехали на советском багаже.
– Политика мешает экономике, Георгий Васильевич? Только начистоту…
– Политики без экономики не бывает. Как не бывает и экономики без политики. Это пересекающиеся сферы. Но станкостроение рушилось именно политическими решениями. К управлению страной пришли неподготовленные люди. Они не имели практического опыта. Да, они обладали определенными теоретическими знаниями, но никто из них не видел глаза людей, чьи судьбы, чью жизнь они разрушают. Инженеров, технологов, рабочих… Если бы они ходили по цехам, общались со станочниками, которые считали свое дело самым важным в жизни… Если бы тот же Гайдар прошел путь от мастера, начальника цеха, главного инженера, генерального директора завода до министра, он бы не наделал столько ошибок. Он бы понял рабочего. Представьте, вы 30 лет проработали на фрезерном станке, но в один «прекрасный» день вам говорят: «Ты не нужен. Иди вон!»
Я был генеральным директором завода 17 лет. Прошел всю иерархию отношений. Это был счастливый период моей жизни. Я видел результаты своей работы. Директора советского периода оценивали по умению организовать производство, выпустить в срок качественную продукцию. Экономика и финансы были вторичны.
В 90‑е случилась вакханалия, а не рынок… Руководителя стали оценивать по способности продвигать, продавать продукцию. Это совершенно разные организационные структуры управления, разные отношения в коллективе. Руководителей и коллективы предприятий надо было к этому подготовить. Особенно руководителей. Кто-то обладает деловой хваткой, а у кого-то этого качества нет. К сожалению, все было отдано на откуп случая.
Перестройка, повторюсь, застала меня в кресле гендиректора завода «Донпрессмаш».
Мне еще не было 33 лет. На заводе сложилась тяжелая обстановка. Предшественник умер в 42 года от инфаркта. На нас наезжали, нам угрожали, пытались силой отобрать пакет акций. В мой почтовый ящик подбрасывали письма с угрозой расправиться с шестилетней дочерью. Стреляли в окна кабинета во время заседаний.
Зарплаты не платили по нескольку месяцев. Я приходил на завод к семи часам утра и шел по цехам. Говорил с рабочими. Убеждал потерпеть. Люди понимали. Возвращался в свой кабинет часам к 11. «На вас лица нет», – встречала меня в приемной секретарь.
А сейчас многие руководители отчитываются перед президентом по бумажке. Видно, что не переживают душой за дело. Как так можно?!
– Санкции нам не страшны?
– Конечно, они мешают работать. Но мы справимся. Ограничительные меры западных стран наносят ущерб и их компаниям, которые несут потери из-за спада продаж.
Сергей РЫКОВ
Выбор читателей
Комментарии