На чтение: ≈ 18 мин.Не знаю, какими критериями руководствовалось наше российское Министерство образования, отбирая для президентского указа кандидатов на присвоение почетного звания “Народный учитель России”. Бог его знает, через какие “сита” просеивались биографии уважаемых учителей, какие “загогулины” надо было преодолеть. Наверное, достойных был не один десяток. Ведь только один Татарстан, как сказал мне министр образования республики Фарис Фахрасович Харисов, выдвинул на это звание четырех учителей.
Соревнование, выбор лучшего в учительской профессии – дело тонкое, почти невозможное. И чаще всего субъективное. Говорят: “Мы выбираем личность”. А как, скажем, из сорока личностей выбрать две? Какой критерий: эта личность хуже, а эта – лучше? Личность, она потому-то и является таковой, что не похожа на других… И все же надо выбирать, таковы правила соревнований.
Хорошо, если ты смог всех сорок кандидатов объехать, на их уроках посидеть, побеседовать с ними в тишине, а может, и дома у них побывать. А если ты ни с одним из них не знаком и перед тобой только два-три листочка сухого перечня анкетных данных? Как быть тогда?..
И еще. Более десяти последних лет про звание “Народный учитель” государство забыло. Словно в эти труднейшие годы учитель был безмолвным созерцателем событий, происходящих в стране. А ведь на самом деле на его плечи легла огромная ответственность за будущее России. И он выстоял в этой борьбе. В учительских рядах, как, может быть, ни в какой другой сфере общественной или профессиональной деятельности, есть сотни, тысячи настоящих героев.
Так почему же через десять лет государство в этом году решило назвать народными учителями только двоих? Честь и хвала этим двоим – Виктору Ларионову из Магнитогорска и Рамилю Халиуллину из Казани. Но почему же все-таки их двое? Неужели есть по-прежнему какие-то разнарядки сверху? Ведь присвоение почетного звания не влечет для государства никаких финансовых издержек: ни прибавок к зарплате, ни каких-то даже самых малых привилегий, не говоря уже о больших, которыми пользуются государственные чиновники. А вспомните, сколько за последние годы артистов, больших, известных, а порой и не очень известных, микрофонных див получили звания и награды. Неужели бы государство обеднело, если бы в этом году звание народного получили, скажем, десять учителей?! И зарплату им дали бы пожизненно не в одну тысячу рублей. И чтобы привилегии были и при получении жилья, и на достойный отдых. Разве же все это невозможно? Тогда бы при умелом “раскручивании” этого звания и этого учителя умными местными властями поднялся бы на новую ступень престиж учительской профессии.
Не надо скупиться на благодарность – присвойте десятерым это высокое звание, а может быть, и пятнадцати. Через десять лет это сто – сто пятьдесят народных учителей, капля в море для огромной России. И не надо бояться, что обесценится звание – любимых народом учителей очень много!..
Все эти мысли родились в Казани, когда я приехал в 80-ю татарско-русскую школу, когда побеседовал с учениками, родителями, учителями, с молодым думающим директором школы Марсом Зиннуровым и, конечно же, с замечательным учителем химии, теперь уже народным учителем России, личностью незаурядной – Рамилем Исмагиловичем Халиуллиным.
Восьмиклассники – новички в химии. Перед уроком к учителю подбежал мальчишка-весельчак:
– Рамиль Исмагилович, а сегодня вы будете фокусы показывать?
Учитель улыбнулся:
– Зачем же фокусы? Фокусы – в цирке. А сегодня у нас будут опыты. А опыт – и не только в химии – это познание чего-то нового.
На уроке тишина. На партах в маленьких шкафчиках расставлены баночки с химическими веществами. Учитель в белом выутюженном халате – словно врач в больнице. От класса его отделяет стеклянный экран с вытяжкой.
Химический кабинет – гордость учителя. Тридцать три года с первого дня и до сегодняшнего он создает его. В лаборантской, чисто убранной, на стеллажах банки и реторты с надписями, колбы, затейливые стеклянные змеевики. Все это богатство еще с советских времен. Рамиль Исмагилович приучил учеников пользоваться этим богатством очень экономно. Где нынче, скажем, в Казани можно купить фосфор? И главное, на какие деньги?
– Итак, – спокойно и не очень громко начинает учитель, – тема нашего урока “Типы химических реакций”…
Рассказ об алхимиках, о причинах их неудач, об их значении в истории науки. И стихи из детской книги “Свет колесницы”: о флогистоне, “горючем веществе”, без которого, как утверждали алхимики, нет реакции горения.
Учитель уходит за стекло, отделяющее его от класса.
Он рассказывал мне, как готовится к каждому даже самому простому опыту, который делал не один десяток, а может быть, и сотни раз. Движения учителя во время опыта должны быть плавными, ничего лишнего, без суеты – иначе внимание учеников рассредоточится. Опыт – это не фокус: все должно быть понятно и просто.
Рамиль Исмагилович насыпает на ложечку с длинной ручкой немного фосфора, поджигает его на спиртовке. Проходит несколько секунд. Класс ждет, что будет дальше. Учитель медленно подносит горящую ложечку к колбе и медленно опускает ее внутрь. Смотрит на класс. Класс – весь внимание.
– Видите, в колбе огонь горит. Почему? Сейчас узнаем… Теперь закроем колбу с огнем крышечкой… Видите, огонь постепенно гаснет… Погас! Почему?
Лес рук. Ответы разные: “Фосфор сгорел!”, “Соединился с воздухом!”
– Кто еще? Правильно: горение прекратилось потому, что кислород, который входит в состав воздуха – а мы об этом говорили с вами на прошлом уроке, – соединился с фосфором, вступил с ним в реакцию…
Однажды в конце такого же урока кто-то из мальчишек спросил: “Я по телеку видел – следователь говорит сыщику: “Надо перекрыть бандитам кислород”. Ведь правда, что без кислорода нет жизни?” “Правда, – отвечает учитель. – Если человеку перекрыть кислород, говоря на языке химии, ничего хорошего человек сделать не сможет… В нашей истории было много таких примеров”.
Оставшиеся минуты до звонка – разговор с ребятами о жизни. Если по сути: жизнь без горения – это жизнь пустая, так жить нельзя. И никто не имеет права “перекрыть кислород”, если ты свободен, ты будешь бороться…
На окнах кабинета химии стоят цветы. Обычные – герани, алоэ и еще какие-то незамысловатые, названия которых я не знаю. Для меня – просто растения. Для учителя – память о матери.
Рамиль Исмагилович прожил с мамой всю свою жизнь, она часто болела, а он ухаживал за ней. Так и не обзавелся собственной семьей. Он делил свою жизнь между мамой и школой: с раннего утра, когда школа еще пуста, он приходил в свой кабинет химии, а вечером спешил домой. Теперь, когда матери не стало, он и уходит из школы последним.
Учитель признался мне, что если бы не стал химиком, то обязательно стал бы биологом. В Ново-Татарской слободе, что на окраине Казани, где он родился, было полно хулиганья. И если бы не учитель биологии, не огромный сад при школе и огород, втянула бы улица и его. А так – стал он даже участником сельскохозяйственной выставки в Москве, получил малую бронзовую медаль за свои опыты. Тогда по всей стране по приказу Хрущева кукурузу выращивали.
Когда перешел учиться в среднюю школу, в 80-ю, она оказалась в центре города – порог школы, асфальт, дорога, трамвай – ни тебе сада, ни огорода. Школа была с производственным обучением. Здесь уж химия взяла над Рамилем власть. За небольшую зарплату ученики делали химические анализы, как говорили им, секретные, для какого-то военного завода. Эти первые маленькие заработанные деньги были очень кстати: жили они с мамой бедно. Но все же он умел сэкономить рубль-другой, чтобы в день получки забежать в книжный магазин и купить какую-нибудь книжку по химии.
Но как бывает в юности, “драмкружок, кружок по фото” – увлечения раздирали его на части. Еще он обожал листать толстые словари. Он искал в них значение непонятных ему слов, хотел понять, почему какое-то слово пишется так, а не этак, как правильно поставить в слове ударение.
Слова ему представлялись людьми, где от неправильно написанной буквы менялось значение. Менялась судьба, коверкалась их словесная жизнь.
Рамиль, татарин, так хорошо изучил русский язык, что иногда подумывал, а не стать ли ему лингвистом. Но химия все же взяла верх. Окунаясь в ее тайны, он чувствовал себя чародеем. Во сне он не видел себя Менделеевым, он видел себя алхимиком, открывшим наконец секрет получения золота из простого кремния… Просыпался. И все та же безденежная, трудная жизнь…
И все же, уже учась в пединституте, его первая студенческая научная работа была совсем о другом, не о химии и не о золоте. А о его второй любви: “Использование комнатных растений в школьном курсе ботаники”…
В кабинете химии на окнах растут цветы. Как память о юности, о матери. И первое, что он делает по утрам, приходя в школу, поливает свой маленький сад на окошках.
Про Рамиля Исмагиловича можно без преувеличения сказать: он человек из детства, улыбчив и по-юношески наивен. Он вовсе не похож на известного человека, когда грудь в орденах и походка величава. Он ходит быстро, как-то чуть наклонив голову набок, и журнал в класс он несет бережно, словно тот стеклянный, боясь уронить.
Рамиль Исмагилович беседовал со мной, чуть смущаясь. И когда мы уже все переговорили, я его неожиданно спросил: “У вас враги есть?” Он вроде бы даже не понял, о чем это я: “Враги? Ну что вы! Никогда и не было”. “У вас что же – все в друзьях ходят?” Он на мгновение задумался: “В друзьях? В друзьях у меня – дети. Даже двоечников люблю. Ну а взрослые – в школе все мои коллеги… В конфликтах не участвую. Просто я их ненавижу. Я телевизор поэтому не смотрю, кроме новостей. Все эти драмы, разборки, стрельбища… Увольте! Радио люблю слушать. В словах есть простор для собственной фантазии”.
Только пусть вам не покажется после моего короткого рассказа о Рамиле Исмагиловиче, что человек он не от мира сего. Нет, он земной. Просто очень хороший человек! И живет он в нашем мире, борясь с теми же невзгодами, которые испытывают тысячи и тысячи его коллег. Живет с теми же житейскими проблемами: с зарплатой чуть больше двух тысяч рублей при нагрузке в 32 часа в неделю, при классном руководстве, при руководстве методобъединением химиков и с кучей других общественных нагрузок. При этом успевает перевести на татарский язык учебники по химии, создать “Русско-татарский словарь для работников химической промышленности”…
Когда мы разговаривали с ним на эту “денежную тему”, Рамиль Исмагилович бросил такую фразу: “Я не жалуюсь, мы, учителя, привыкли себя ограничивать во всем”. Стало как-то немного не по себе после такого откровения.
В разговоре с директором, умным и хорошо образованным руководителем, создавшим коллектив единомышленников и атмосферу творческого горения, тоже промелькнула фраза: “Живем как можем”. А как можем? Директор специально не берет в школу второго химика, чтобы народный учитель, человек с врожденным пороком сердца, гипотоник, смог получить зарплату, чуть превышающую сегодня прожиточный минимум. Уж воистину – живем как можем, а не как должны.
Да простит меня герой моего рассказа за грустное отступление в столь торжественные дни его жизни, когда идут к нему в химический кабинет с букетами цветов, с сувенирами и маленькими подарочками дети, родители, коллеги, чтобы поздравить его с высоким званием народного. Когда даже сам министр Республики Татарстан приехал утром в школу, чтобы одним из первых сказать Рамилю Исмагиловичу слова признательности за его труд: 36 лет в одной школе, три из которых он был здесь учеником.
Школа радуется, школа ликует!
Награжденного чествовали на городском торжественном вечере, посвященном Дню учителя. Рамиль Исмагилович поднялся на сцену. Он хотел исправить неловкую оплошность президиума собрания и поднять в зале своих коллег из школы, своего директора, чтобы сказать им спасибо за ту замечательную атмосферу творчества, которая создана в школе, за то, что у него такие замечательные коллеги. Ведь не будь его родной школы, его друзей, еще неизвестно, как сложилась бы судьба. Потому что только в команде единомышленников, умеющих понять и поддержать, помочь и подставить плечо, можно стать героем. По крайней мере школа живет по этому правилу.
Но в зале не было его коллег, его директора. Чиновники действовали по разнарядке: от каждой школы по семь человек, и никаких гвоздей! И не пришла им в голову мысль, что благодарить надо не только учителя, но и эту старейшую школу с замечательными традициями и с прекрасным коллективом педагогов.
Школе спасибо не сказали…
Вспомнил еще один факт из биографии народного учителя. Я его спросил: “Кому вы в жизни помогли?” Думал, он мне об учениках поведет рассказ, это же естественно, кому еще помогает учитель. А учитель ответил просто: “Я одной учительнице, когда был районным депутатом, сумел выбить квартиру. Очень этим горжусь. Правда, пришлось побегать и поругаться!” Надо же, подумал я, а с виду такой тихий и застенчивый…
Вот так-то, господа. Личность, она всегда личность. Она всегда не похожа на других.
Игорь АФАНАСЬЕВ
Казань
Выбор читателей
Комментарии