Федор ДОБРОНРАВОВ: Я не гений, а просто лысеющий хулиган

Иногда будущие народные артисты рождаются в Таганроге в семье строителя и работницы хлебозавода. И даже служат потом в Воздушно-десантных войсках. Именно так получилось у Федора Добронравова, популярного актера московского Театра сатиры. Мы его знаем по комедийным ТВ-шоу «6 кадров», «Большая разница», «Сам себе режиссер» и «Слава богу, ты пришел!». А снялся он более чем в 70 фильмах и сериалах. Но всенародную любовь и славу принесла ему роль Ивана Будько в сериале «Сваты»…

– Федор Викторович, а вам самому нравится горячий хлопец Иван Степанович Будько? Больно ведь буен!

– Очень нравится! Хороший он человек – добрый, обаятельный, хотя и разный. Компания на съемках у нас сложилась замечательная. С режиссером Андреем Яковлевым полное взаимопонимание: мы оба выросли на творчестве Визбора, Окуджавы, Высоцкого. И когда собираемся вместе, в минуты затишья, обязательно поем, причем одни и те же песни. И фильмы смотрим одинаковые, и дышим «на одной волне».

За годы работы в сериале «Сваты» на киноплощадке ни разу не было конфронтации. У нас общие вкусы. Если что-то не нравилось – то не нравилось всем, и мы брались сообща переделывать. И подходили к этому с юмором.

– А почему «Сваты» стали так популярны?

– Честно – не знаю. Но это добрая семейная история. Человечная. Думаю, мы просто заняли пустующую нишу, заговорили о чем-то личном, интимном, чего не хватает в нынешней напряженной, замороченной жизни. И сниматься было невероятно интересно. Наши «девчонки» – взрослые и маленькие – работали с тем же удовольствием, что и мужская половина. Мы все работали на одном дыхании, радостно. Только бедные сценаристы мучаются, напрягая фантазию, придумывая каждый раз новые истории. Ведь сколько коллизий мы уже переиграли, во скольких переделках побывали наши персонажи!

– А вы с детства мечтали стать артистом?

– Как вы догадались? А ведь по мне не скажешь! Я рано начал думать об актерской профессии, чуть ли не с рождения. Уже взрослым каждый год ездил в Москву поступать в театральный институт, но не проходил по конкурсу, возвращался домой, в Таганрог, а на следующий год снова ехал в столицу. И так каждый год в течение четырех лет катался туда-обратно. Успел за это время «сходить» в армию и снова вернулся к своим попыткам. Кем только не работал – слесарем-сборщиком на заводе, сварщиком, оператором лаконаливочной машины, и еще бог знает кем. Потом появился страх, что меня не примут на актерское отделение уже по возрасту. Но я так сильно мечтал, что мечта сбылась. А поверили в меня лишь в Воронежском институте искусств. Но уже через два года после выпуска, в 1990-м, я стал работать в московском театре. И с тех пор пошло-поехало.

– А не обидно, что так долго шли к своему звездному часу?

– Мне кажется, что все у меня происходит вовремя. Другое дело, что некоторые роли, о которых мечтал, я уже перерос. Они не подходят мне по возрасту. А играть молодых, когда лысина на голове, смешно и нелепо.

– Но в качестве эксперимента?

– А нужно ли? К тому же есть еще другие роли, которые я хотел бы сыграть. Но тут иная проблема – для них, напротив, время пока не пришло. Еще нужно что-то набрать внутри себя, что-то подкопить.

Например, когда я смотрю на любую работу Евгения Евстигнеева или Богдана Ступки, не понимаю, как они это делают, где берут такие краски, что у них так гениально все получается. У них в глазах столько всего, что диву даешься. Мне кажется, это нельзя сыграть на «раз», по щелчку. Хотя гениальному актеру подвластно все, а Евстигнеев и Ступка – гении.

Я же себя к гениям не причисляю, трезво оцениваю свои возможности. Надо, чтобы в душе что-то такое разрослось… Мечтаю о серьезных, возрастных ролях, хотя в душе остался 18-летним мальчишкой. Лысина увеличивается, седины все больше, а хулиганство не уходит.

– И в «Сватах» хулиганите с удовольствием?

– Еще с каким! Отрываюсь по полной. Не просто же так в цирковое училище поступал. Хотя за эти сезоны, что шли съемки, немного подустал. Но мы уже закончили этот сериал.

– Может, будет продолжение?

– Если продюсеры надумают, мы, конечно, согласимся с удовольствием. Но я не представляю, что можно еще придумать. Не хотелось бы, чтобы наш сериал превратился в «мыло», растянулся еще на 300 серий. И режиссер этого не хочет.

– Кстати, о цирке. Вы и там себя проявили?

– В самодеятельности. На арене у меня были кумиры – Леонид Енгибаров, Олег Попов, Юрий Никулин. Тогда не так много было клоунов, достойных восхищения. Вернее, их, конечно, было много, но знали мы только тех, кого можно было увидеть по телевизору, тем более в Таганроге, в провинции. Мне нравилось, когда люди смеются. И я довольно много времени потратил на то, чтобы в самодеятельности освоить и «свободную проволоку», и «лестницу». Это довольно сложные номера и для профессионалов. А потом я ушел уже в народные танцы, где и познакомился ближе со своей женой. Мы в одном Дворце культуры занимались.

– А почему вы ушли из популярных «6 кадров»?

– «6 кадров» мне очень нравятся, но я действительно оттуда ушел. Пугают стереотипы. Заметил, что режиссеры перестали приглашать на серьезные роли. Это настораживает. И я сделал свой выбор.

– А в жизни вы веселый человек? Или не очень?

– Ну… я люблю юмор. И в жизни тоже. Поэтому в амплуа комика чувствую себя органично. Другое дело, что чувствую: в последние годы я как бы перекормил и себя, и публику комедийными ролями. Хочется уже другого. Серьезного, классического.

– У вас такой напряженный график: театр, съемки, гастроли, перелеты… Не устаете?

– Но я ведь сам к такой жизни долго шел! Хотя, конечно, хочется чаще видеть родных, а родные хотят видеть меня. У популярности помимо многих достоинств есть обратная сторона – близкие люди страдают от того, что мы, артисты, редко бываем дома. Вот у меня внучка растет, а я вижу ее, как в документальном кино – от случая к случаю. Я, кстати, мечтал о дочке, а родились два сына.

– Зато какие! Династия…

– Да, но было непросто… Мы ведь приезжие, родственников в Москве никого. И, как многие актеры, передавали детей с рук на руки, как сынов полка, пока сами были на репетициях или спектаклях. Жена тоже актриса, режиссер, но в итоге работу оставила, посвятила себя семье. У нас хорошие ребята выросли. Конечно, это в первую очередь наша с женой заслуга.

– Это вы их направили на сцену?

– Да их детство в буквальном смысле слова прошло за кулисами! С восьми лет они уже играли в спектаклях. И когда встал вопрос о выборе профессии, сначала у одного, потом у другого, мы с мамой, конечно же, очень их отговаривали. Но они сказали: «А мы ничего другого делать не умеем!»

– Где они сейчас работают?

– Виктор и в кино снимается, и счастливо служит в Театре Вахтангова. В «Отелло» такой уровень хореографии показывает – я поражаюсь! Это потрясающе смело и интересно. Люблю такие эксперименты – когда наотмашь, от всей души.

А Иван в основном снимается в кино, хотя хочет работать в театре. Но там, где хотел бы служить он, нет вакансий. Сейчас сложно. А туда, куда приглашают, он не идет, не хочет годами сидеть за кулисами в ожидании роли.

– А звездной болезни у вас в семье не наблюдается?

– Зазнаваться у нас не принято. Любые поползновения в эту сторону резко пресекаются. И вообще я не видел ни одного по-настоящему большого артиста, который болел бы звездной болезнью. На мой взгляд, этот недуг присущ людям, которым чего-то внутри себя не хватает. Если человек истинно талантлив и искренне любит свою профессию, ему не до амбиций, не до выпячивания себя.

Вот примеры. Мне доводилось играть с Евгением Евстигнеевым, с Алисой Бруновной Фрейндлих, с Олегом Басилашвили – в них не было даже тени звездности. Большие актеры, как правило, настолько беззащитны, ранимы, что если сталкиваются с хамством, с агрессией, то теряются.

– С внучкой Варей часто видитесь?

– Не очень. Но как только вечер свободен, звоню жене, и после спектакля – к Витьке, играть с Варей. Она показывает мне, чему их учат на гимнастике, а потом командует: «Дед, давай кульбит! Березку! Кувыркайся! Давай бегать!» Стараюсь повторять. Кроме того, она фигурным катанием занимается. Даже если ребенок не будет олимпийским чемпионом, все равно пригодится.

– Вы с ней похожи?

– Я мало чем от нее отличаюсь. Актеры вообще очень похожи на детей. Мы ведь тоже играем. Зависли в детстве.

– А какие у вас главные жизненные принципы?

– Я всегда стараюсь держать слово. Без всяких расписок и договоров: сказал – сделал. И ничего на свете, кроме смерти, не может помешать. Это офицерское благородство в поведении мужчины мне нравится. Хотя сам никакого отношения к «голубой» крови не имею, у меня в роду все крестьяне. Просто мне кажется, так правильно.

– Как вы отдыхаете? На даче?

– Нет. Просто сплю. Если не спится, долго валяюсь в постели – хоть какая-то релаксация. Вообще же люблю отдыхать так: солнце, море и семья. Мне нравится Подмосковье, но в последние годы чаще выбирал систему «все включено» в Египте. Потому что активности мне хватает на сцене и в кино. Иногда ездим к друзьям в Израиль. Если появляется несколько свободных дней, еду в Таганрог, общаюсь с родными, иду на могилу отца.

– Актеру трудно быть семейным человеком?

– Приходится делать выбор. Когда был молод и считал, что работа самое важное, семья отошла на второй план. А жена периодически напоминала: «Федор! У тебя семья. У тебя дети. Не забыл?» А мне казалось, что впереди ждет что-то большое и светлое, осталось сделать небольшой рывок, и все!

Это был жесткий период. Я играл по тридцать спектаклей в месяц, семья меня не видела. Только просил: «Подождем еще чуть-чуть, потерпи. Скоро все будет!»

Жена терпела и мудро принимала мою позицию. Работала вязальщицей, посудомойкой, воспитывала детей. Плакала и говорила: «Сколько еще можно терпеть?» Я отвечал: «Еще чуть-чуть, подождем, вот-вот!» Она плакала и терпела. И сохранила семью. А потом дети выросли, и у меня произошла переоценка ценностей. Я понял, что семья – самое главное.

– У вас прямо идиллия в доме…

– Вовсе нет. Однако мои родители, бабушки и дедушки прожили вместе долгую жизнь. По-разному. Было всякое – войны, разлуки, концлагеря, но – вместе. Такие у нас традиционные ценности. И у меня. Я противник разводов, хотя понимаю, что в жизни бывает всякое, и это нельзя не учитывать. Надо уметь терпеть, быть снисходительными. И помнить, что жизнь одна, второй, как в компьютерной игре, не будет.

– Можете поделиться секретом счастливого брака?

– Я всегда желаю тем, кто создает семью, терпения, доверия друг к другу и умения прощать. После любви это три кита, на которых держится семья. Конечно, каждой паре приходится какие-то свои круги проходить, свои барьеры преодолевать, зато потом они становятся единым целым. Встать в позу, обидеться и в итоге разбежаться в разные стороны – это проще всего. У нас ведь как рассуждают – не эта, так другая придет на смену, не тот – так этот, какая разница? Но так нельзя, не по-божески это.

– А если развод – единственный выход?

– Терпение и прощение – два великих подвига человеческих. Надо научиться сдерживаться, не бросаться обидными словами. Без всяких «но». Мы с женой люди не сильно воцерковленные, но в свое время венчались. И во время венчания батюшка подошел к нам и тихо сказал: «Ребятушки, терпите и прощайте, и больше ничего. В этом весь секрет семейного счастья». И так он это сердечно произнес, что сердце зашлось у обоих. И мы с женой терпим и прощаем.