Факультатив Гуманистическая совесть – это страж нашей честности

Эрих Фромм всегда выступал за гуманизацию современных технологий, губящих природу планеты, за солидарность ученых в борьбе с политическим авантюризмом. Позиция Эриха Фромма – это позиция рациональных гуманистов, таких, как А.Швейцер, Э.Блох, экономист Э.Ф.Шумахер, политический деятель Эрхард Эпплер.
“Несмотря на все различия во взглядах радикальных гуманистов, их позиции совпадают по следующим пунктам: производство должно служить человеку, а не экономике; отношения между человеком и природой должны строиться не на эксплуатации, а на кооперации; антагонизмы повсюду должны быть заменены отношениями солидарности; высшей целью всех социальных мероприятий должны быть человеческое благо и предотвращение человеческих страданий; не максимальное потребление, а лишь разумное потребление служит здоровью человека; каждый человек должен быть заинтересован в активной деятельности на благо людей и вовлечен в нее”.
Последние 11 лет (с 1969-го по 1980 г.) Фромм жил в Швейцарии, в Локарно. Он по-прежнему был полон сил и энергии. Много печатался во всех странах мира, с удовольствием выступал перед немецкоязычной аудиторией, писал на немецком и английском языках. На восьмом десятке он пережил новый расцвет творчества. К этому времени относятся две важнейшие его работы, которые сам ученый характеризовал как “труды моей души”. Это “Психоанализ и дзэн-буддизм” и “Душа человека”. Он пишет свою “интеллектуальную биографию” под названием “По ту сторону иллюзии”. После завершения в конце 60-х гг. работы над книгой “Революция надежды” главное внимание Фромма-ученого обращено к проблеме агрессивности: каковы источники агрессивности; что движет деструктивными силами…
Прорвать это опасное движение к самоуничтожению, по мнению Э.Фромма, должна “социальная реконструкция”, направленная на создание такого социального порядка, “который бы не калечил с детства человека, делая его послушным исполнителем воли всяческих авторитетов – государства, нации и семьи и т.д., а строился, наконец, на разуме как единственной альтернативе страху”.
Итогом научной работы 60-70-х гг. явилась книга “Анатомия человеческой деструктивности” (1958-1973). Анализ кибернетического общества, проделанный Эрихом Фроммом, привел к созданию самостоятельной типологии социальных характеров. Общество отчуждения, заявляет Фромм, “опредмечивает” человека, превращает его в песчинку, в колесико с единственной задачей – вращать гигантскую машину вооружения. Такое общество, без сомнения, создает особый “деструктивный тип личности”, который становится угрозой для самого существования человечества”.
Последняя из книг Эриха Фромма, опубликованных при его жизни, была посвящена анализу учения Фрейда.
Эрих Фромм умер в 1980 г. После его смерти ассистент Фромма подготовил к изданию в Германии Полное собрание сочинений в десяти томах, а швейцарский журналист Ханс Юрген Шульц создал и издал книгу “О любви к жизни”, в которой воспроизвел запись десяти радиобесед с Фроммом.
Любовь к жизни – трудно найти слова, более точно выражающие сущность Эриха Фромма. В любви человека к самому себе, к другим людям, человеческому сообществу, ко всему живому он видел ту плодотворную силу, которая позволяет человеку развернуть все жизненные силы, утвердить себя как личность, как индивидуальность.
Эрих Фромм писал о любви:
“Подлинная любовь – это проявление плодотворности, и она предполагает заботу, уважение, ответственность и знание. Это не “аффект”, не увлеченность, а активное содействие росту и счастью любимого человека, коренящееся в собственной способности любить…
Любить – значит проявлять собственную силу любви, любить кого-то – это актуализация и сосредоточие этой силы на одном человеке…
Любовь к одному человеку предполагает любовь к человеку как таковому <…> когда человек любит свою семью, а остальных воспринимает как “чужих” – это признак глубинной неспособности любить <…> Утверждение моей собственной жизни, счастья, развития, свободы коренится в моей способности любить”.
С позиций гуманистической этики как системы нравственных норм, ориентированных на развертывание жизненных сил человека, на любовь к жизни, рассматривал Эрих Фромм сущность и значение совести.
“Гуманистическая совесть – это не голос авторитета, которому мы жаждем угодить и чьего неудовольствия страшимся. Это наш собственный голос, данный каждому человеческому существу и не зависимый от внешних санкций и поощрений… Гуманистическая совесть – это реакция всей нашей личности на ее правильное функционирование или нарушение такового<…> Совесть оценивает исполнением нами человеческого назначения; она является (на что указывает корень слова “совесть”) вестью в нас, вестью о нашем относительном успехе или о поражении в искусстве жизни <…> совесть – это наша реакция на самих себя. Это голос нашего подлинного “я”, требующего от нас жить плодотворно, развиваться полно и гармонично… Это страж нашей честности”, это “способность ручаться за себя и с гордостью говорить “да” самому себе” (Ф.Ницше).
Гуманистическая совесть представляет не только выражение нашего подлинного “я”, она вмещает также суть нашего морального опыта жизни. В ней заключено знание о цели нашей жизни и о принципах, посредством которых мы добиваемся ее; о тех принципах, которые открыли сами, и о тех, которым научились у других людей и признали истинными…
Но не вступает ли наш анализ совести в противоречие с тем фактом, что у многих людей этот голос слишком слаб, чтобы быть услышанным и указать им путь?
Да, этот факт дает основания для моральных опасений за человеческую ситуацию.
Если бы совесть всегда говорила громко и вполне внятно, только немногие обманулись бы насчет своих моральных задач. Один ответ дает сама природа совести: поскольку ее назначение в том, чтоб быть стражем подлинного личного интереса человека, она действенна в той мере, в какой человек не утратил себя полностью и не стал жертвой своего безразличия и деструктивности по отношению к себе. Совесть находится во взаимодействии с плодотворностью человека. Чем плодотворнее он живет, тем сильнее его совесть и тем больше она в свою очередь содействует плодотворности. Чем менее плодотворно живет человек, тем слабее становится его совесть; парадоксальность и трагизм ситуации человека в том, что его совесть слабее всего тогда, когда он более всего нуждается в ней.
Другим ответом на вопрос об относительной неэффективности совести является наше нежелание слушать и – что еще важнее – наше незнание, как слушать. Людьми часто владеет иллюзия, что их совесть будет говорить громкими голосом и ее откровение будет ясным и отчетливым; ожидая такого голоса, они не слышат ничего, но когда голос совести в них, он трудно различим; и нужно научиться слушать и понимать то, что он говорит, чтобы действовать в согласии с ним.
Слушать себя так трудно, потому что это искусство требует способности, редко встречающейся у современного человека, “способности оставаться наедине с собой. Более того, у нас развилась боязнь одиночества; мы предпочитаем самую пустую и даже неприятную компанию, самые бессмысленные занятия пребыванию наедине с собой – лицом к лицу. Не потому ли, что чувствуем, что наедине с собой окажемся в плохой компании? И упускаем шанс услышать себя, и продолжаем игнорировать свою совесть”.
Эрих Фромм был современником XX в., нашим современником, и в то же время в его творчестве прослеживается глубокая внутренняя, “корневая” связь с эпохой Просвещения, с просветительским движением. Он не предлагал переоценки ценностей, как делал это Ницше. Он придавал современное звучание ценностям просвещения, противопоставляя разум иррациональности, веря в силу человеческого разума.
И.Кант, блестящий представитель Просвещения, утверждал: “Человечество может и должно стать творцом своего счастья”.
И Эрих Фромм, видя в социальной рационализации путь совершенствования жизни человеческого сообщества, заявлял, что “создание здорового общества, не провоцирующего социальные неврозы, а значит, и неврозы индивидуальные, может служить тем образом будущего, который может стимулировать психическую энергию людей на достижение действительно разумной цели, а не на истощение этой энергии в погоне за иллюзиями, продуцируемыми старыми и новыми идеологиями”.
При этом Эрих Фромм ясно представлял себе проблемы современного общества. В книге “Иметь или быть” он писал: “Учитывая силу корпораций, апатию и бессилие значительной массы населения, несостоятельность политических лидеров почти во всех странах мира, угрозу ядреной войны и экологическую угрозу, не говоря уже о таких явлениях, как климатические изменения, способные вызвать голод во многих странах мира, можно ли счесть, что есть реальный шанс на спасение?”
Как утверждал учитель Эриха Фромма, социолог и трезвый политик Макс Бобер: “Даже и возможного нельзя было бы достичь, если бы в мире снова и снова не тянулись к невозможному”. И Эрих Фромм снова и снова обращается к идеям социальной рационализации, создания “здорового общества”. Сумеет ли человечество построить здоровое общество на основах любви и разума, зависит, по мнению Фромма, от того, как много блестящих, образованных, дисциплинированных, неравнодушных мужчин и женщин привлечет новая задача, разрешить которую призван человеческий разум.
Читая произведения Эриха Фромма, поражаешься просвещенности, широкой эрудиции этого ученого, тому просветительскому потенциалу, который несут его книги. Составной частью его трудов являются экскурсы в историю, удивительно точные по своим характеристикам обзоры развития философской мысли, исследований в области социологии и психологии.
Верность себе и служение истине – отличительные черты жизни и творчества Эриха Фромма. Доказывая, что, согласно законам природы, целью человеческой жизни является развертывание всех сил человека, он подчинил свою жизнь этой цели. Он искал и находил себя в различных сферах научной и практической деятельности. Эрих Фромм был динамичной личностью. Он менял места жительства, места работы, характер деятельности. Всю сознательную жизнь, вплоть до старости, Фромм сохранял удивительную работоспособность, щедро расходуя свой творческий потенциал. Служа истине, ученый не поддавался давлению извне. В Германии начала 30-х гг., когда массы людей были охвачены психозом поклонения фюреру, Фромм сохранил трезвость взглядов и оценок, оставаясь на позициях гуманизма. Не поддавался он обаянию и “кибернетического общества”, ясно видя его антигуманные черты.
Поиски истины неоднократно заставляли Фромма критически переосмысливать то, что еще вчера казалось правдой. Он спорит с Марксом, философские идеи которого привлекали его еще в 20-е гг. Позже он напишет: Маркс “не понял, что более совершенное общество не может быть создано людьми, не претерпевшими внутреннего морального перерождения”. Маркс “создал чересчур упрощенный, чересчур оптимистический образ человека”.
На протяжении многих лет Фромм был верным последователем Фрейда, однако работал в области социальной психологии, трагические события второй мировой войны, наблюдения жизни народов разных стран приводят его в 50-е гг. к переосмыслению учения Фрейда. Фромм утверждает, что агрессивность в человеке – не проявление его природных свойств, а качество, приобретенное исторически, под влиянием социальной среды, давящей и калечащей личность.
В “Анатомии человеческой деструктивности” Фромм делает поразительный и парадоксальный вывод: человеку вовсе нет нужды перерастать дочеловеческую историю. Он ни в коем случае не является разрушителем по самой своей природе. Присущая ему деструктивность – это благоприобретенное свойство. Именно история совратила человека, породив в нем погромные и гибельные страсти. Свобода – одна из неоспоримых общечеловеческих ценностей.
Человек вожделеет роли и свободы. Но только ли так? Ницше и Кьеркегор обратили внимание на тот факт, что большинство людей не способно на личностный поступок. Они мелки, безлики и предпочитают руководствоваться сложившимися в обществе духовными стандартами.
Фромм анализирует особый феномен – бегство от свободы. Само нежелание принять свободу имеет многочисленные следствия. Оказывается, вовсе не свобода порождает разрушительность, как предполагалось ранее, а именно воздержание от собственной воли, неготовность пользоваться плодами человеческой субъективности парадоксальным образом приводит к деструктивности. Раб, конформист только по видимости социально благотворен. На самом деле задушенная внутренняя свобода и рождает, как подчеркивает Фромм, синдром насилия.
Итак, Фромм рассматривает рождение разрушительности не в первородном грехе, не в человеческом своеволии, а в предумышленном отказе человека от самого себя, от собственной уникальности. Исследователю кажется опасной не сама свобода как искусительный дар, а воздержание от нее, феномен человеческой безответственности, бесцельности. Мятущегося человека Фромм рассматривает в пространстве социальности. Он берет человека в потоке истории.
Фромм высоко ценил свободу личности, право человека на достойную его жизнь, право на творчество, которому верен был всю жизнь.

Наталия ЭЛИАСБЕРГ,
доктор педагогических наук