Два Федора и лошадки

Предлагая читательскому вниманию подборку новогодних историй, которые случались в жизни известных людей, хотим предложить и своеобразный “новогодний архив”, посвященный встрече зимнего праздника знаменитыми в прошлом (и сейчас!) политиками, деятелями искусства. Основой для рассказа нам послужили их дневники и воспоминания.

Анна СНИТКИНА, супруга Федора Михайловича Достоевского.
– Елка 1872 года была особенная: на ней наш старший сын, Федя, в первый раз присутствовал “сознательно” (сыну Достоевского Феде было менее одного года с половиной. – Ред.). Елку зажгли пораньше, и Федор Михайлович торжественно ввел в гостиную двух своих птенцов. Дети, конечно, были поражены сияющими огнями… Им были розданы папою подарки: дочери – прелестная кукла и чайная кукольная посуда, сыну – большая труба, в которую он тотчас же затрубил, и барабан. Но самый большой эффект на обоих детей произвели две гнедые лошадки, с великолепными гривами и хвостами. В них были впряжены лубочные санки, широкие, для двоих. Дети бросили игрушки и уселись в санки, а Федя, захватив вожжи, стал ими помахивать и погонять лошадей… Он выходил из себя от восторга, покрикивал на лошадей, ударял вожжами… Только каким-то обманом удалось нам унести мальчика из гостиной и уложить спать.
…Ночью Достоевские проснулись от громкого плача. Это плакал Федя. Чтобы он не разбудил сестру, Федор Михайлович решил унести его в свой кабинет.
– Когда мы проходили через гостиную и Федя при свете свечи увидал санки, то мигом замолк и с такою силой потянулся вниз к санкам, что Федор Михайлович не мог его сдержать и нашел нужным его туда посадить. Хоть слезы и продолжали катиться по щекам ребенка, но он уже смеялся, схватил вожжи и стал опять ими махать и причмокивать, как бы погоняя лошадей… Тут мы с Федором Михайловичем, сначала испуганные загадочною для нас болезнию, приключившеюся с ребенком, и уже решившие, несмотря на ночь, пригласить доктора, поняли, в чем дело: очевидно, воображение мальчика было поражено елкою, игрушками и тем удовольствием, которое он испытал, сидя в саночках, и вот, проснувшись ночью, он вспомнил о лошадках и потребовал свою новую игрушку. А так как его требование не удовлетворили, то и поднял крик.
…В ту ночь Достоевский “катался” с сыном на лошадках до пяти утра.
Император НИКОЛАЙ II отмечал Новый год довольно буднично, судя по его дневникам. Прогулки, доклады, чтение книг. Остановимся на тех годах, которые стали поворотными в судьбе страны.
Последний день 1904 года:
– Мороз увеличился, была вьюга. После завтрака поехали в Софийский собор на панихиду по убитым и погибшим в Порт-Артуре. В 4 часа были на елке в местном лазарете. Читал. В 7 часов поехали в Гатчину прямо к новогоднему молебну. Обедали с Мама.
Вот и все. Скромно, без пышности и шума.
9 января 1905 года, в дневнике Николая II появится знаменитая, связанная с кровавым воскресеньем запись: “Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело…”
1918 год начался, как и другие, обычно.
– 31 декабря, воскресенье. Нехолодный день с порывистым ветром. К вечеру Алексей встал, так как мог одеть сапог (у цесаревича Алексея распухла щиколотка. – Ред.). После чего разошлись до наступления Нового года. Господи! Спаси Россию!
1 января 1918 года:
– В 8 часов пошли к обедне без Ольги и Татьяны, к сожалению, так как у обеих оказалась лихорадка. Доктора думают, что, вероятно, у них краснуха. Обедню служили другие священник и диакон. Погода стояла превосходная, совсем мартовская…
Это был последний Новый год в жизни императора и всей его семьи…