«Дружба начинается с улыбки». Владимир Шаинский

Стоит упомянуть имя композитора Владимира Шаинского, как лица людей, даже серьезных и хмурых, озаряются улыбкой. Той самой, о которой говорится в популярной песне «Ну а дружба начинается с улыбки». А разве возможно у нас застолье без непременного хорового рефрена: «К сожаленью, день рожденья только раз в году». Сотни мелодий, сотни песен, и одна другой лучше. Создается впечатление, что Шаинский неподвластен ходу времени – как в творчестве, так и в жизни, ведь этот человек словно не стареет.

– Владимир Яковлевич, вы хоть сами знаете, сколько всего написали песен?

– Честно – не знаю. Но год назад посмотрел договор, который со мной заключила какая-то фирма, и увидел, что она «заграбастала» около пятисот моих песен, и это далеко не все. Но главное – каждая песня должна иметь свою судьбу. А у большинства моих песен судьба оказалась счастливой.

– Как рождаются ваши песни?

– По-разному. Бывает, к примеру, я впервые вижу стихотворение, на которое мне нужно написать музыку. Ставлю его на пюпитр и, читая слова, тут же играю мелодию. И больше ничего не меняю. То есть на песню уходит где-то пять-десять минут. Так быстро у меня родилась песня «Лада», которую когда-то замечательно исполнил популярный певец Вадим Мулерман, а сейчас она звучит в исполнении Александра Малинина. Кстати, именно эту песню я считаю своим первым настоящим хитом. А бывает и так, что на песню уходит целый год.

– У вас были случаи, когда, сочинив музыку, вы вмешиваетесь в поэтический процесс?

– Когда я начинаю писать музыку на определенное стихотворение, часто хочется что-то изменить, поправить. Одни поэты со мной соглашаются, а другие и обижаются, заявляя, что, мол, ты давай пиши ноты, а со словами я и сам разберусь. То есть бывает и такое.

– Как вам удается так хорошо говорить на «языке» детства, так легко достигать полного взаимопонимания с детской аудиторией, находить общий язык с ребятами, которые нынче совсем не такие, какими мы были в их возрасте?

– Нет, вы не правы. Я говорю с ними вовсе не на языке детства, а как с равными мне людьми. Другое дело, что во мне самом осталось что-то от детства, несмотря на седины, в определенном смысле в душе я остался ребенком. Понимаете, мне интересно с детьми, общение с ними доставляет огромное удовольствие, и мне хочется сделать все, чтобы видеть их сияющие, счастливые лица. Ну и потом у меня у самого дети, с которыми мы большие друзья.

– Был как-то на одном из ваших концертов. Дети просто «стояли на ушах», когда вы объявляли «Песню о страшном преступлении». Зал прямо-таки стонал: «В траве сидел кузнечик».

– С этой песней много историй связано. В одном городе я выпытывал у маленькой девочки: «Ну скажи мне, кого в песенке съели?». Она подумала и пропищала: «Красную Шапочку». «Хорошо, – говорю. – А еще кого?». Она напряглась и выдала: «Еще – бабушку!». «Ладно, – не теряю надежды. – Скушали кого-то, кроме них». Она помолчала и улыбнулась: «Да, семь козлят». Тут подумал, что список съеденных может быть довольно длинным, и задал совсем уж наводящий вопрос: «Ну он такой веселый был, в траве…». Кроха обрадовалась: «А, это колобок!».

– Вас не очень удивило то, что вам вручили премию «Национальная гордость России» – за выдающиеся заслуги перед детьми?

– Совсем не удивило. Почему Россия не может гордиться композитором Владимиром Шаинским, который все-таки сделал для страны немало?

– В последнее время нас буквально захлестнул поток музыкального ширпотреба. Но вы никогда ширпотреба не писали, практически все ваши песни стали настоящими шлягерами. У вас бывает предчувствие, что вы пишете шлягер?

– Конечно, я всегда таю надежду, что у меня получится шлягер. Хотя на самом деле это очень трудно. Создать хит – это все равно, что попасть в тире в десятку. Пишешь порой песню и думаешь: «Вот, сейчас ее будут петь все». Но ничего подобного не происходит. А порой бывает и наоборот. Именно так получилось с «Песенкой крокодила Гены». Я был ею очень недоволен, она мне не понравилась, и совершенно не ожидал, что песенка эта станет такой популярной. Это приятная ошибка.

– Но у вас не случилось ошибки в выборе профессии. Вы же собирались стать художником, а стали композитором.

– Да я вообще был одаренным ребенком. У меня была замечательная память, я мог в детском саду полностью пересказать только что услышанный текст, в семь лет уже читал Гоголя и даже что-то понимал из прочитанного. В девятилетнем возрасте читал газету «Правда» и докладывал дома о каких-то военных конфликтах, достижениях в культуре. И еще я очень любил рисовать. Мне говорили, что у меня очень точно получались портреты. Но в конечном счете я все-таки стал музыкантом, композитором.

– Когда вы начали писать песни, все получилось само собой?

– Свою первую песню я написал, когда еще служил в армии, помню, вся рота, шагая по плацу, ее распевала. В 1966 году мою песню «Как бы влюбиться» исполнила Алла Пугачева, и тогда ко мне пришло широкое признание. Хорошей школой эстрадного мастерства для меня была работа у Леонида Утесова. Он открыл мне законы сценической жизни.

– Вы ведь и в кино снялись. В «ДМБ» вы замечательно сыграли генерала, угощавшего призывников самогоном. Вы где-то подсмотрели своего героя?

– Ну если живешь в нашей стране, то увидеть начальника-маразматика нетрудно.

– Вы музыку по заказу пишете?

– А как же! Писал и пишу, почти все мои песни написаны именно по заказу. Одной из таких своих самых сильных песен я считаю заставку к КВНу.

– Почему вы не участвовали в конкурсе на написание Гимна России?

– Потому что гимн страны, по моему мнению, должен создаваться не по заказу, а по велению сердца.

– В мире композиторов существует конкуренция?

– А где ее нет? Конечно, она существует, и это закономерно. Есть люди, которые ради собственного продвижения готовы идти по трупам. Есть и порядочные люди, хотя их, на мой взгляд, гораздо меньше. Вы знаете, мои коллеги всегда меня почему-то недолюбливали, причем им, как правило, не нравились мои лучшие песни. Так, на мою «Ладу» в свое время обрушился ныне покойный Микаэл Таривердиев, другой очень известный композитор назвал мою песню «Травы-травы» весьма сомнительной, а ведь она была в народе очень популярной.

– Владимир Яковлевич, вы с годами не только не утрачиваете жизнелюбия, но и, похоже, не собираетесь ограничить себя и в простых человеческих удовольствиях.

– А почему я должен это делать? Вот как-то меня пригласил в свое шоу Андрей Малахов. И там я продемонстрировал следующее: выпил рюмку водки с тыльной стороны ладони, при этом стоял на одном роликовом коньке. Потом подбросил вверх и поймал рюмку. Малахов у меня спросил: «А стакан можете?». «Запросто!», – ответил я и тут же доказал, хотя это выполнить было гораздо сложнее.

– Подобные поступки не могут не отражаться на здоровье.

– Но я, вообще-то, человек здоровый. По снегу бегал и в прорубь нырял, так что закаленный. Правда, вот в прошлом году впервые попал в больницу, мне даже сделали какую-то операцию. Так пока лежал, сильно поправился, я же очень много ел, а почти не двигался. Пришлось записаться в тренажерный зал, сбрасывать вес.

– Написав песню «Картошка», вы как бы признаете ее своим любимым блюдом?

– Я действительно очень люблю картошку, особенно в жареном виде. А вообще еда делит все человечество на две группы – «маслинистов» и «немаслинистов». Это принцип, по которому я делю людей, он связан с употреблением маслин. Кстати, у меня был довольно забавный эпизод. На одном из своих дней рождения я решил продемонстрировать свое мастерство выпивания, и весь вечер много пил. Напился тогда очень сильно. Мы с другом потом вышли на улицу, я разделся и зачем-то начал обниматься с огромным псом прямо на снегу. Когда протрезвел, подумал, а что он чувствовал? Сейчас стараюсь ограничивать себя, хотя раньше запросто мог выпить три бутылки водки, и у меня никогда не было похмелья. Правда, жена постоянно советует совсем завязать с выпивкой. Может, я ее и послушаюсь.

– Ходили легенды о вашем нырянии в прорубь.

– С этими ныряниями я попадал в разные ситуации. Как-то забрался под первый ледок и не рассчитал. Никак не мог выйти. Бился об лед и чувствовал, что все, погибаю. От страха даже подводное ружье бросил. И потом чисто механически, уже почти ничего не соображая, стал биться головой снизу. К моему величайшему изумлению, все-таки пробился. В это время по берегу прогуливались лыжники. Представляю их изумление, когда неожиданно из ледового крошева выскочила чья-то ошалелая башка! Но мое моржевание сослужило мне хорошую службу: перестал болеть гриппом.

– Вас еще называли и грозой подводного мира. Не расскажете о своих трофеях, как охотник?

– У побережья Кубы я подстрелил пять рыб-шаров, это и для кубинцев редкая добыча. Они сделали из них чучела, и я подарил парочку им. На Красном море добыл ядовитую звезду, она меня здорово покусала.

– Говорят, что многие свои произведения вы пишете на даче.

– За городом я активно работаю и так же активно отдыхаю. Здесь мне комфортно и уютно. Летом в городе тяжело дышать, а здесь отдыхаешь душой и телом, возникает чувство гармонии, единения с природой, возникает желание творить. У меня на даче есть бассейн, банька, недалеко от дачи – водоем. Дом я купил уже готовый, он был небольшим. Потом его сверху надстраивали, так что он стал просторным, красивым, со всеми, как говорится, удобствами.

– Друзья у вас часто бывают?

– Очень часто. Шашлычок делаем, он хорошо идет под самодельный кальвадос – яблочное вино. Делается он очень просто. Печеные яблоки с сахаром протираем, беря треть сахара и две трети яблок. Бражка настаивается две-три недели, а затем все это перегоняется. Получается крепкий кальвадос.

– Рассказывали, что вы на своей даче журналистов разыграли.

– Все-то вы знаете. Ну, пошутил я с корреспондентами телевидения. Перед их приездом я прикрепил к соснам апельсины и бананы. Когда они увидели это чудо, стали расспрашивать, как это мне удалось привить к сосне столь экзотические фрукты. Я вполне серьезно начал им что-то рассказывать, пока сам не рассмеялся…

– Юмор, я смотрю, вы любите.

– Очень люблю. Может, поэтому с таким удовольствием смотрю по телевидению сериал «Моя прекрасная няня». Там замечательные шутки, над которыми можно от души посмеяться. И вообще плохо, когда человек хмурится, куксится, поддается своему плохому настроению, валяется на диване. Неподвижность – это болезни и смерть. Значит, надо заставлять себя двигаться, бегать, ходить, плавать, ездить на велосипеде, кататься на коньках, лыжах. И своих близких тоже надо приучать к спорту.

– Владимир Яковлевич, мы с вами еще не говорили о вашей жене.

– С первой женой мы познакомились случайно в метро, но потом развелись. Со Светланой наше знакомство произошло, когда она была еще несовершеннолетней, училась на первом курсе института, она моложе меня на 41 год. Света блондинка, красавица. Мы поженились через три года и с тех пор живем, как говорится, душа в душу. Она очень остроумный, обаятельный человек. Правда, у нее есть один пунктик: моет без конца полы, любит идеальную чистоту, так, чтобы в доме ни пылинки.

– И вас не остановила такая большая разница в возрасте?

– А почему это должно было меня остановить? У нас с ней двое детей: сын и дочь. У обоих есть тяга к музыке. Слава сейчас учится на втором курсе музыкального училища при Московской консерватории на отделении фортепиано. Он очень способный, в семь лет написал очень хорошую песню, под которой и я бы поставил свое имя. Он также увлекается спортом, например, свободно может пройти на руках. Ане четырнадцать лет. Она серьезно занимается танцами, музыкой, пением, но пока говорить о ее выборе еще рано.

– Со старшим сыном вы общаетесь?

– Конечно. Иосиф мой сын, и я его очень люблю. Ему уже тридцать три года. К сожалению, живет с женой в гражданском браке, чего я не приемлю. Иосиф не стал музыкантом, выбрал другую профессию, и я уважаю его выбор. Он закончил институт радиоэлектроники и автоматики по специальности оборудование военных самолетов, но работает в бизнесе.

– Сейчас у вас ритм жизни уже спокойный, размеренный?

– Что вы! Я мечтал на старости лет отдохнуть, поскучать, чтобы никто не звонил. Но телефон не умолкает, столько дел, предложений. Вот завтра рано утром уезжаю в Сочи на музыкальный фестиваль…