Дом не заперт отныне…

Я – влюблена. Во мне – Луна

Оптимистического Утра!

Я – Тишина и Глубина.

Я счастлива и изумрудна…

Листва, безветрие храня,

Склонилась в трепете и страхе…

Ты снова чувствуешь меня

Внезапно каплей на рубахе.

И, обернувшись, ждешь грозы,

Любя, как благодатью свыше,

(От голубиной ли красы?)

Глубинный отсвет черных вишен…

B Доме журналиста состоялась презентация книги “Дорога в Назарет” молодой, талантливой поэтессы, студентки IV курса Литературного института Татьяны Аксеновой-Бернар.

К этому празднику поэтесса шла много лет. А до этого была долгая и кропотливая работа. В ней Татьяне помогла литературно-музыкальная гостиная Сергея Сокольского. Вместе с молодыми дарованиями в гостиной собирались уже известные люди: певец Вячеслав Малежик, москвовед Александр Добровольский, поэт, певец и композитор Дмитрий Швед и даже внучка поэта Сергея Есенина Марина Константиновна Есенина. Именно здесь молодые поэты заслушивались рассказами из жизни удивительного человека, ровесника века, поэтессы и певицы Татьяны Ивановны Сухомлиной-Лещенко. Долгое время Татьяна Ивановна была узницей воркутинского лагеря, куда она попала по навету подруги за нелестные высказывания в адрес Сталина. А в Испании известный матадор (о нем еще Хемингуэй писал) посвятил бой с быком Татьяне Ивановне, и по традиции преподнес ей ухо побежденного быка. Именно Татьяне Ивановне посвятила поэтесса свой испанский цикл песен: “Она своей жгучей восточно-южной красотой напоминает мне испанку”.

Я себя обжигаю желаньем:

Ты – скиталица ночи в моей Аргентине

Темный ром и сухое мартини

Ожидают тебя –

Светло-ласковой ланью

Приходи, дом не заперт отныне…

“Дом не заперт отныне!” – звучало со сцены Дома журналиста, на которой развернулось театрализованное представление. Переводы произведений Т.С.Элиота, сделанные Аксеновой-Бернар, придали вечеру загадочность. Песни на стихи поэтессы потрясали.

– Поэзия Татьяны нежная и трепетная, как ласточка, – охарактеризовал Геннадий Георгиев, председатель президиума Московской организации писателей.

– Своеобразная, нелегкая, глубокая поэзия. До Татьяны так еще никто не писал, – отметил поэт Олег Ефимов.

Для каждого поэзия Татьяны Аксеновой-Бернар своя, каждому она открывает свои тайны и каждый в ней находит что-то для себя.

Из панциря из черепашьего

Браслет на тоненькой руке –

Осколок солнца дня вчерашнего,

Потерянного на песке,

Сверкнувшего глазами карими,

Монетами – в морское дно.

А руке моей – Аравия…

Ведь я живу давным-давно.

Джамиля САЙРАМОВА

Кинопремьера

Шумиха, слухи, суета, скандал – все это неотъемлемые части успеха, а значит, и прибыли. Слово “раскрутка” знают даже малыши. Что нужно для раскрутки “звезд”, понятно: отсутствие голоса и вкуса плюс большие деньги и смазливенькое личико. А вот как быть с другими видами искусства? Не находится пока смельчаков заняться раскруткой художников или композиторов. Зато в главнейшее для нас искусство – кино – уже пришли настоящие профессионалы этого дела.

Kакое кино может иметь сегодня успех? (Слова “хорошее” и “плохое” не употреблять.) О любви? Но о ней и так уже много сказано, и придумать что-нибудь новенькое сложно. Тогда, может быть, о политике? Тут и факты горяченькие есть, да и поиск прототипов может вызвать неподдельный интерес. А еще лучше взять да и придумать что-нибудь необычное. Например, историю о том, как проводила свой weekend очаровательная компания: Гитлер, Ева Браун, семейство Геббельсов и Борман.

Фильм “Молох” начинается с томительного ожидания. На серо-зеленом фоне по каменному полу бегает вприпрыжку обнаженная женщина. Останавливается, изображает нечто, похожее на элемент фигурного катания “ласточку”. Всматривается в даль, неожиданно смущается кого-то в этой дали, закрывается руками, кажется, что улыбается (крупным планом ее лицо так и не появилось), игриво машет рукой, опять бежит, садится в кресло, машет ножками… За время ее безмолвного бега, сидения и стояния можно было бы прочитать всю нашу газету от корки до корки. Тишина на экране очень бы этому способствовала. При этом пастельность красок и общая туманность экрана заставляют то и дело вступать в смертельную схватку с собственным засыпающим организмом.

Наконец появляются голоса – кто-то приехал. О, да это сам душка Гитлер! Ласково здоровается с охраной, Евой и другими. Другие не сводят с него восхищенных глаз. Улыбаются. Смеются. Подшучивают над беднягой Борманом, от которого чем-то пахнет. Расходятся. Потом снова сходятся, но уже за обеденным столом. Милая картина семейной жизни. Что? Война? Казни? Зверства? Концлагеря? Что вы! Это все ни при чем, потому что сценарий Юрия Арбатова совсем о другом – о человеке (!) Шикльгрубере-Гитлере. Именно поэтому перед нами немного забавный, немного больной, немного влюбленный, немного странный обаяшка, каких миллионы, например, ваш сосед. Нет, он не изверг и убийца, не маньяк, не вождь. Он просто Шикльгрубер. Александр Сокуров, режиссер этого фильма, в одном из своих интервью говорит: “Вождей среди людей нет, есть просто люди, имеющие имя, фамилию, биографию, детство. Вождь – это выдумка самих людей в тех случаях, когда им трудно объяснить исторические процессы… И Гитлер – никакой не сверхчеловек, не супергерой, это просто человек, который может вам встретиться, когда вы спускаетесь по лестнице”. Жаль, что этот фильм в итоге не об этом. Нет в нем ни людей, сотворивших себе кумира и расплачивающихся за это, ни хоть каких-нибудь намеков на идущую войну (о том, что события происходят в 1942 году, я узнала только из газетной статьи об этом фильме). Кроме разве что рассуждений Шикльгрубера о том, что Украину хорошо бы засеять крапивой, так полезной для пищеварения. Да еще сцена приседания Гитлера за сопку по нужде, увиденная юным офицериком через прицел автомата. И опять смех, шутки, музыка, танцы – это компания вышла на пленэр. Не хуже Адди (так Гитлера зовет Ева) умеют шутить и веселиться Борман и чета Геббельсов. И вообще все они такие милые и непосредственные, что просто слезы выступают на глазах. Правда, как-то странно ведет себя Ева – само воплощение женственности. Ах, да она же просто любит своего Адди, любит и ждет. В общем, если изменить имена героев, мог бы получиться чудный фильм о довоенном пикнике нашей группы интеллигентов где-нибудь в Звенигороде.

Я не спорю, каждый художник имеет право на самовыражение и может снимать фильм о том, о чем ему заблагорассудится, будь то кровавая бойня или эротическая пастораль. Мы привыкли к крови, насилию и глупости на экране. В “Молохе” ничего этого нет. Но идея создателей картины настолько лежит на поверхности, что неудивительно, если завтра такой очаровашка Адди Шикльгрубер появится на соседней улице. Возможно, я утрирую. Но когда в центре Москвы то и дело наталкиваешься на удальцов со свастикой на гимнастерке и холодом в глазах, а на каждом углу можно купить фашистскую газету – внезапно просыпается генетическая память, и начинаешь утрировать. Хотя, может, этот фильм просто не для нас? Не зря же он дублирован немецкими актерами. Может, он сделан для жюри Каннского фестиваля, присудившего ему приз за лучший сценарий? Тогда понятно, почему вокруг него столько секретности и скандальности: закрытые показы, отказ от приза на Кинотавре в Сочи…

Правда, есть одна неоспоримая победа А.Сокурова – великолепная игра актеров. О них можно говорить часами. Питерские, никому не известные и невероятно талантливые Леонид Мозговой (Гитлер), Елена Руфанова (Ева), Владимир Богданов и, наконец, один из секретов “Молоха” – Ирина Соколова, гениально сыгравшая Геббельса. В титрах она обозначена как Леонид Соколов, и если бы не агентурные сведения, никто бы даже не догадался об этой тайне великолепного перевоплощения актрисы.

Я выходила с очередного закрытого просмотра картины и то и дело слышала вокруг себя: “Гениально!”, “Потрясающе!”, “Удивительно!” И только одна женщина тихонько произнесла: “Ну если это лучший сценарий Каннского фестиваля, каковы же все остальные?”

Ирина ГРИГОРЬЕВА