Дом, который построила женщина

Светлана Блохина, учитель технологии, сделала в своей жизни все, что полагается настоящему мужчине. Но, как полагается настоящей женщине, с перевыполнением: воспитала сына и дочь – она их называет «Ассорти», посадила несколько садов – в школе, на даче и на балконе. Построила дом – 9-этажный. Для себя и еще 176 семей.

В начале 80-х в кабинет председателя Омского горисполкома с трудом прорвалась тонкая звонкая девушка и, безуспешно пытаясь натянуть на коленки мини-юбку, твердо заявила, что собирается возвести дом на фундаменте, заложенном на улице Крупской лет пять назад. Большой начальник взглянул на лямочку, сползающую с загорелого плеча, непослушные кудряшки, падающие на ясные глаза, и взялся за голову: «Сколько тебе лет, девочка?»

Светлана обиделась. «Девочке» было уже 28, она занимала вполне солидную должность инженера-технолога на Омской трикотажной фабрике, и дома ее ждала маленькая дочь. К тому же в качестве председателя кооператива Блохину рекомендовала сама Смеловская – директор фабрики, депутат Верховного Совета и просто очень влиятельная дама. Именно она в ответ на жалобы технолога о скитаниях по чужим углам отрезала: «Хочешь квартиру – поднимай долгострой». Три года после беготни в светлом цехе и дефиле на подиумах магазинов Светлана, надев резиновые сапоги и робу, отправлялась класть кирпичи и ругаться с прорабом. Впрочем, в обеденных перерывах она успевала выбить кирпич и цемент, обсудить проект с архитектором и поставить «пузырь» сантехнику. Принимая дом, ползала по подвалам и забиралась на крышу, уже изрядно пополневшая. А если прямо сказать – пузо на нос лезло. Рождение сына Алешки почти совпало с новосельем. Теперь Алексею 18 лет – столько же, сколько дому. До сих пор Светлана с пристрастием расспрашивает соседей – не сыплются ли панельные швы, функционирует ли водопровод. И ревностно следит за ходом соседних новостроек, где ответственные – мужчины. С полным правом утверждает – работу сделала не хуже профессионалов. Маникюр у Блохиной не держится. То бегает с тряпкой и веником по подъездам, то берет в руки грабли. Никто ее не уполномочивал – сама себя перевела из председателей в поломойки. Народ не воспитывает, никого ни о чем не просит – просто старается поддерживать чистоту в своем доме.

Но построить дом на 176 квартир оказалось проще, чем создать свой дом в одной отдельно взятой квартире. В прошлом году у Блохиных была серебряная свадьба. Светлана и Сергей – люди хлебосольные, любители шумных компаний – удрали в этот день на дачу. Решили хоть в этот день побыть вдвоем и сказать наконец все, что недоговорили. Как-то нечасто они признавались друг другу в любви. И опять не успели – приехали дети с поздравлениями. Роман мамы с папой – дольше, чем жизнь Ани и Алеши. Иногда они в нем принимают участие, иногда только наблюдают, но всегда болеют за родителей. И через четверть века тихой заводью семейный очаг Блохиных не стал. Скорее – тихим омутом. По всем меркам – человеческим и звездным – они не могут жить вместе. Светлана – кипучая, деятельная, спешащая жить. Сергей – неторопливый, педантичный и… непредсказуемый. Ссорились на первых порах шумно и расставались каждый раз навеки, расходясь по разным комнатам. Разойтись по-настоящему им никогда не приходило в головы. «Мой человек» – говорит каждый из них про другого. Потому что вначале им были… голоса. Светлана вместе с фабричными девчонками отправилась на танцы в общагу. Вроде и не совсем ей в 24 года по возрасту, и не очень по инженерской должности, но настроение было препаршивым, а о чуде совсем не мечталось. И вдруг услышала: «Прощай…». Не с небес – со сцены. Пел «Серега из Новосибирска» – молодой специалист, только-только закончивший институт связи. «Мировой парень» – сказали про него друзья. У него были удивительные по тем временам тертые «техасы» и черные волосы до плеч. Совсем не герой романа девушки из семьи сельских интеллигентов.

Почему она сказала ему «Здравствуйте», столкнувшись как бы нечаянно? Танцевали, говорили, гуляли, звонили. И поначалу почти не запомнили лиц друг друга – Сергей, как выяснилось, тоже был очарован голосом. И еще тем, как маленькая и легонькая девушка уверенно и основательно взяла его под руку. Быстро и убедительно внушил, что Светлана должна сменить фамилию. Хотя окружающие говорили, что он – совсем ей не пара и на уме у него – лишь гитара. Но Сергей даже пошел на жертву – подстригся. А перед самой свадьбой вдруг сообщил, что все отменяется. Светлана не заплакала – просто застыла. Потом выяснилось, что жениха чуть было не забрали в армию и он не хотел мучить невесту ожиданием. Он никогда не объяснял своих поступков. Ей приходилось учиться читать мысли. Однажды, уже став мужем и женой, шли из гостей поздним вечером – тихо, дружно, расслабленно. И вдруг он ни с того ни с сего сказал ей что-то резкое, злое. Ни до, ни позже Сергей себе такого не позволял. Светлана вспылила и, не оглядываясь, поцокала на остановку. Ждала, но «погони» не последовало. Рыдала полночи в подушку, пока муж не вернулся с разбитыми очками и синяком под глазом. Оказывается, он заметил косые взгляды приближающейся навстречу компании и блеск пряжек в руках юнцов. Объяснять жене, что она лишняя, было бы бесполезно – все равно ринулась бы защищать супруга. Убегать в сопровождении дамы сердца стыдно. Сергей, как всегда, поступил непредсказуемо.

Говорить о любви он никогда не любил. Петь после свадьбы почти перестал, озабоченный пропитанием семьи. Девушке, воспитанной на стихах Есенина, это было пережить трудно. Светлым романтическим воспоминанием тех времен стали разве что… вареники. Светлана лежала в роддоме на сохранении – кроме разницы характеров, у Блохиных обнаружился конфликт резус-факторов. Сергей под окном требовал ответа, чего она хочет. Кругом все кричали про еду, и почему-то произнеслось слово «варенички». Он лепил их дня, кажется, три, пытаясь удержать начинку. Жевать их было тяжело. Зато каждый оказался счастливым – несмотря ни на что, родилась красивая девочка. Ссориться вслух они больше не могли. Демонстрировать характеры стало неинтересно – у дочки тоже нрав был трудный, объединивший оба родительских. Как-то, когда уже и Алешка немного подрос, мама и папа услышали, как спорят дети. И узнали в них себя – молодых, глупых. Только дети оказались мудрее – через некоторое время они стали вместе петь. Их голоса удивительно подходят друг другу, очень напоминая родительские.

В отличие от Светланы Сергей умеет молчать долго. И не всегда понятно, почему. Раньше мучилась угрызениями совести, сомнениями, поисками причин. Причем это не мешало по утрам суетиться вокруг мужа, готовить завтрак. Ей нетрудно, а ему приятно – свекровь поступала так же. Правда, пару раз, для контраста, Светлана устраивала «забастовки». Но плюнула – дорого обходится холодная война. В конце концов, научилась терпеть, абстрагироваться. А главное – уважать себя. И благодарна мужу. Эти умения очень пригодились в новой жизни – когда она, уже главный технолог фабрики, устав заглядывать в окна соседней школы, пришла к директору и попросилась на работу. И ведь любила фабрику. Ради того, чтобы продать новые модели, устраивала целые шоу на подиумах магазинов, демонстрируя одежду на себе. По собственной инициативе – за это не платили и премии не давали. Светлана гордилась каждой строчкой, выведенной мастерицами под ее руководством.

Но школа оставалась мечтой. Мама, учительница начальных классов, была категорически против поступления дочери в педагогический. Она мечтала, чтобы дети были обеспеченнее, «имели профессию в руках», и Светлана пошла в институт легкой и текстильной промышленности. Тем более что некоторый опыт, как сама считала, у нее был. Во всяком случае, на вступительные приехала в блузке, перешитой по собственному разумению из старого платья. Объяснить, почему она, состоявшийся инженер, которому прочили большое будущее, вдруг бросила должность и зарплату, до сих пор не может. А муж понял. Сказал: «Раз хочешь, значит, нужно. Зарабатывать буду я».

К своему полувековому юбилею, который праздновали в июне, Светлана похудела почти на 20 килограммов. Вот захотелось ей так. Собралось, как всегда, много гостей. Говорили хорошие слова – и учительница она прекрасная, и мать заботливая, и хозяйка замечательная. А муж молчал. Она терпеливо ждала хотя бы пары слов. Не час, не два – 26 лет. Сергей наконец встал для тоста… И неожиданно даже для себя… запел. «Я помню чудное мгновенье» и «Мой самый главный человек». Она не заплакала – просто застыла. Только теперь – от счастья.