На чтение: ≈ 16 мин.Нормативное финансирование сельских школ Самарской области уже несколько лет как перешло из стадии эксперимента в обычную, нормальную жизнь. Зарплату здесь учителям выдают день в день.
Зарплату получают в лозунгах
Так было до последнего времени у доведенных до отчаяния соседей из Ульяновской области, которые регулярно бастовали, объявляли голодовки, а порой и брали штурмом чиновничьи кабинеты своих местных и областных начальников, чтобы выбить многомесячные долги по зарплате. Чаще всего подобные акции кончались обещаниями. Сейчас и здесь с приходом нового губернатора наступают перемены.
Конечно, проще всего поднять оголодавшего учителя на забастовку, не предложив ему никакой альтернативы, кроме гневных лозунгов и топтаний пикетчиков перед окнами “белых домов” разной высоты. Но сегодня учитель начинает понимать безнадежность таких методов борьбы: чиновника лозунгами не победишь, состраданием – тем более. Настало время, когда профсоюзные лидеры на местах должны искать, находить и предлагать новые формы экономических отношений школ с властью разных уровней. Подобные примеры уже есть. Один из них – нормативное финансирование.
Мне было странно слышать наивные вопросы из уст профсоюзных лидеров Поволжского региона, собравшихся в конце января в Самару по приглашению областного Департамента науки и образования на совещание по нормативному финансированию. Казалось, люди приехали сюда не из соседних областей, а из какого-то жутко дальнего зарубежья. Хотя “государства” эти всего лишь в нескольких часах езды от Самары. Да и в Самару-то ехать незачем: просто пересеки границу области и заезжай в любую сельскую школу.
Результат – демографический порядок
Пробрались мы сквозь снежную пургу в Масленниковскую среднюю школу к вечеру. Уже в сумерках. Школа трехэтажная, с большими окнами, белая-белая. В холле со стеклянной крышей – декоративное дерево в огромной кадушке: за ненадобностью какие-то чиновники его в школу отдали.
Директор Юрий Михайлович Шустов требовательно приглашает нас после холодной дороги отведать школьной еды. В столовой хорошая мебель, столы уже накрыты к завтраку. Посуда, вилки, ложки – не оловянные, блестят мельхиоровой чистотой. На нашем столе соленья-варенья – урожай со школьного учебного хозяйства. Как потом выяснилось, хозяйство – это целых 600 гектаров земли, выделенной в аренду школе. Есть вся необходимая техника, с помощью которой выращивает урожай для школы бригада взрослых механизаторов. А для сельских ребят – это место производственной практики.
Едим горячие наваристые щи.
– Хлеб сами печете? – спрашиваю я.
– Конечно. Только вот тот, что вы едите, купили в магазине. Может, вам, городским, наш ржаной хлеб и не понравится.
По мне школьный хлеб вкуснее. А плюшки и булочки как из лучшей кондитерской.
За едой разговоры ведем. Не торопясь, по-деревенски. Разговоры эти потом в директорском доме продолжаем. До двух часов ночи пьем свежезаваренный чай.
– При нормативном финансировании, честно скажу, мы прямо-таки ожили. Теперь не клянчим каждую копейку в районной администрации. У школы свой бюджет, перечисляют его из области на наш банковский счет. Теперь каждая школа – лицо юридическое. В основе бюджета – норма затрат на обучение одного ученика. Этот норматив определяют ученые-экономисты. К бюджету добавляется так называемый надтарифный фонд – 25 процентов от фонда заработной платы. Плюс к этому – оплата труда обслуживающего персонала… Деньги на наш счет переводят из областного бюджета, минуя банки-посредники, без прокрутки, без “захода” в бывшую централизованную бухгалтерию. Бухгалтер теперь у нас свой – в каждой школе…
Получил я, значит, бюджет. Ага, на что прежде всего надо выделить деньги? Конечно, на зарплату учителям. Считаю: столько-то учителей с высшей категорией, столько-то проходит по другим разрядам. Складываю, подсчитываю отпускные. Дальше – деньги на питание. Поскольку у нас свое большое хозяйство, учеников и учителей утром кормят бесплатно. Кто задерживается в школе на кружки, другие внеклассные мероприятия, может за пять рублей съесть полный обед. И учителя тоже. Мы даже разрешаем после уроков прийти и поесть в нашей столовой семьям наших учителей…
Итак, вычел директор из бюджета фонд заработной платы, деньги на детское питание. Остается еще одна, очень дорогая статья расходов – транспорт. В Масленниковской школе три автобуса, купленные государством для подвоза детей из соседних школ. В этих селах школы только начальные, а вот дети с 5-го по 11-й приезжают в поселок Масленниково учиться.
– И что остается на множество других расходов? – спрашиваю я у директора.
– Конечно, не ахти какое богатство, но, если тратить разумно, не распыляя деньги на мелочи, подкопить да приберечь, можно, например, как у нас, и мебель кое-какую подкупить, и для кабинетов оборудование, и наглядные пособия. Ведь так давно не покупала школа ничего для своих нужд… Признаюсь, дорогие занавески на все окна школы купил, чтобы уютно было. А спортзал как оборудовали! Хотите удивлю? У нас даже своя телестудия есть. Мечта – вещать на район. А что?
– Что хочу, то и ворочу? – не без иронии спрашиваю я. – А учителя не ропщут?
– Может, и есть у кого-то несогласие, но ведь ответственность за исполнение бюджета не на педколлективе лежит. А на мне, директоре. Если что-то с финансовой точки зрения я нарушаю – это другое дело, меня поставит на место наш школьный бухгалтер. Школьных бухгалтеров специально обучали в области работать с нормативным финансированием. Я предпочитаю иметь бухгалтера не просто хорошего, а строгого и строптивого. Это только на пользу делу. А то придут ревизоры – не помилуют…
Почему соседние области не переходят на нормативное финансирование? Потому что чиновники не желают упускать деньги из своих рук. Деньги – это власть.
– Наверное, и с коллективом стало легче работать, настроение у людей другое?
– Конечно. Учитель чувствует себя социально защищенным. Хорошему учителю за его творческие успехи я выплачиваю премию. Могу принародно поздравить и вручить подарок учителю-ветерану к его юбилею, можем купить нужные вещи для учительницы, родившей ребеночка. Вот, говорят, демографическая катастрофа, женщины, мол, боятся рожать. А знаете, сколько у меня сегодня в декретном отпуске учительниц? Целых тринадцать! Это же здорово! Все это значит только одно – учителя поверили, что завтра хуже не будет, будет лучше.
– Давайте на этом поставим точку, – заметил я, обращаясь к Виктору Михайловичу…
За окном мела нескончаемая вьюга, часы показывали два часа ночи…
Утром мы повели, казалось бы, другой разговор, но, по сути, это продолжение разговора о школьной реформе, о ее новой ступеньке: о реструктуризации системы управления образованием. Эту новую революцию в образовании поддерживает губернатор области. А разрабатывает и внедряет ее областной Департамент науки и образования.
Разговор на эту тему не получился: вопросы эти не в компетенции школьного директора. Речь о создании вместо муниципальной системы управления образованием образовательных округов – это вопрос управленческий.
Вернувшись в Самару, я задал вопросы заместителю начальника Департамента науки и образования Виктории Аркадьевне Прудниковой.
На рельсы – перед муниципальным паровозом?
– Виктория Аркадьевна, решив в области проблему нормативного финансирования сельских школ, вы теперь замахнулись отнять у муниципалитетов их руководящую роль над образованием? По-моему, это все равно что лечь на рельсы перед муниципальным паровозом.
– Думаю, что катастрофы не будет – все останутся живы. Объясню, почему.
Основная цель создания образовательных округов триедина. Первая: выстроить государственную, подчеркиваю, именно государственную логику управления образованием. Нельзя раздирать идеологию на десятки или более частей лишь только потому, что в области, скажем, тридцать муниципалитетов. Но когда глава местного самоуправления создает структуру руководства образованием, назначает чиновников этой структуры, всех руководителей образовательных учреждений, наделяет их имуществом – странно думать, что он не будет влиять на идеологию образования. Второе: нет поля для управления на фоне одного муниципалитета. У нас 27 муниципальных образований. В девяти – детей школьного возраста от 2 до 2,5 тысячи. Это же полторы нормальные школы! Еще девять муниципалитетов имеют детей до 7 тысяч, и еще треть – более 7 тысяч. Но ведь даже 8 тысяч – это тоже очень маленькое поле для управления. И вот на фоне этих малых образовательных полей возникают отдел образования, бухгалтерия, методическая, психологическая служба, медиацентр, хозяйственно-эксплуатационная группа… Даже не потому, что мы сэкономим деньги при сокращении этих надстроек, что маловероятно, просто на этом маленьком поле трудно найти специалистов.
И третья причина создания округов: на маленьком поле нельзя сделать полноценный набор образовательных услуг. Например, в одном муниципалитете есть коррекционное учреждение, во втором – нет. Но во втором есть сиротское, а в третьем – нет. В первом есть профучилище, а во втором и в третьем – нет. Ну и так далее. А что, если мы все три объединим? Тогда у всех будут полные образовательные услуги. Тут-то и возникнет поле для управленческих решений, для маневра, для кадровых возможностей.
– Но как тому же директору решить вопросы с окружным управлением, если его школа будет от начальства не в пяти или десяти километрах, как раньше, а, скажем, в ста.
– Мы предполагаем, что, кроме управления образованием округа, в муниципалитетах останутся один-два специалиста, которые будут заниматься решением оперативных вопросов.
– И возникает самый главный вопрос: как быть с муниципальной собственностью?
– Мы отстаиваем такую позицию: школа как здание – это муниципальная собственность, а содержание образования и учебный процесс – это, образно говоря, собственность государственная. Мне кажется, если на территории одного образовательного округа будут даже несколько муниципалитетов иметь свою собственность – это тоже ничему не противоречит.
В Самаре, например, ряд образовательных учреждений, государственных, живут в домах, которые являются муниципальной собственностью города. Не стали же они от этого негосударственными?
Когда в России была объявлена приватизация, то вместе с водой выплеснули ребенка. Приведя в состояние муниципальной собственности имущество образования, здравоохранения, культуры, привели в муниципальное подчинение содержание этого имущества. Что в принципе, как мне кажется, никто и не подразумевал.
– А каково вообще отношение муниципальных властей к созданию округов?
– Очень разное. Одни стоят, как вы сказали, на рельсах под всеми парами, готовясь показать свою мощь. Но все же большинство понимает суть наших реформ.
Выстроить действительно государственную логику управления школой – вот цель нашей новой ступеньки реформирования.
Мы у себя в области проводим неординарные реформы, зачастую непопулярные, которые вначале какой-то частью общества вообще не воспринимаются. Ведь подобное отношение было вначале и к нормативному финансированию. Поэтому надеяться на штиль не приходится…
…Вот с мыслью о том, что на штиль надеяться не приходится, я уезжал из Самары.
Я люблю бывать в этом городе, ездить по приволжским деревням. Видел всякие школы – и хорошие, и не очень, и директора не все гениальны, и дети как дети. В Самаре мне нравится другое: управленцы здесь чувствуют время. Нет успокоенности. Хотя и за это могут наказать. Не мне вам рассказывать.
Игорь АФАНАСЬЕВ
Самара – Москва
Выбор читателей
Комментарии