Бывают странные сближенья

Знаете ли вы, что домашние задания иногда способствуют открытиям? Неожиданную находку сделала я, помогая своей внучке-третьекласснице готовить рассказ о художнике Иване Билибине. Всем известны его иллюстрации к русским народным сказкам, к сказкам Пушкина. Однако он иллюстрировал далеко не только детское чтение. Работы его в начале XX века можно было видеть и в серьезных толстых журналах, и в книгах самых прогрессивных издательств.

Сегодня в Сеть выложено множество оцифрованных работ Билибина, неизвестных широкой публике. Среди них иллюстрации к книге Джорджа Кеннана «Сибирь и ссылка», вышедшей в 1906 году в Санкт-Петербурге.

Поскольку имя Кеннана мне ни о чем не говорило, я стала искать информацию в открытых источниках. Сведений оказалось неожиданно много. Я узнала, что американский журналист Джордж Кеннан с художником Жоржем Форстом в мае 1885 года предприняли экспедицию в Сибирь, чтобы увидеть своими глазами и подробно описать места ссылки (отмечу, что Чехов отправился на Сахалин с тою же целью лишь пять лет спустя, в 1890‑м). Приехав в Петербург, американцы достаточно легко попали на прием к министру иностранных дел и получили официальное разрешение и все необходимые для длительного путешествия документы. Почти везде по дороге и по приезде в Сибирь встречали они благожелательный прием. В пересыльных тюрьмах и на рудниках им позволяли не только задавать вопросы надзирателям и охранникам, но и общаться с заключенными и ссыльными.

По итогам путешествия Кеннан написал и опубликовал книгу, которую впоследствии перевели на европейские языки, она была горячо обсуждаема неравнодушной к вопросам прав человека публикой. На русском языке исследование «Сибирь и ссылка» и двухтомник очерков «Сибирь» вышли лишь в 1906 году и были разрешены, несмотря на нелицеприятные для российского правительства наблюдения и выводы. Для всех интересующихся уточню: издания доступны для чтения и скачивания на сайте Государственной публичной исторической библиотеки (elib.shpl.ru/nodes/3213#mode/inspect).

Второй том сибирских очерков начинается главой, посвященной одному из самых одиозных отечественных ведомств – полиции. Читатель простит меня, но я не могу не привести большую цитату: «Едва ли существует какая-либо страна в мире, где бы полиция пользовалась большей властью, чем в России, где бы она играла более важную роль и больше вмешивалась в личную жизнь каждого гражданина. В Англии и в Соединенных Штатах, где управление страной находится в руках народа, служебные обязанности полиции строго установлены и заключаются главным образом в предупреждении и открытии преступлений и поддержании порядка в общественных местах. В России же, где народ совершенно не участвует в управлении страной, а опекается правительством подобно несовершеннолетнему ребенку, полиция занимает иное, несравненно более важное положение. Русское правительство считает своих подданных неспособными не только к управлению делами государства, губернии или уезда, но даже к ведению своего собственного хозяйства; подданный как человек, обладающий ограниченным умом, обязан действовать по чужой указке. Почти с момента появления на свет и до того дня, когда он сложит свою усталую голову в могилу, им руководят, его направляют, охраняют, за ним присматривают, водят его на помочах и всячески стесняют его свободу. Естественным результатом этой теории отеческого попечения о своих подданных является сосредоточение всей административной власти в руках нескольких высших чиновников и чудовищное расширение прав полиции. То, что в других странах представляется на усмотрение отдельных лиц или решается собранием граждан, в России решает министр внутренних дел при помощи царской полиции. Если русский желает издавать газету, он должен испросить на это разрешение министра внутренних дел. Если он решает открыть воскресную школу или какое-либо другое учебное заведение – будет ли это в грязном захолустном переулке Петербурга или в камчатской деревне, все равно он должен получить разрешение у министра народного просвещения.

Желает ли русский дать концерт в пользу сиротского дома или поставить живые картины, он должен прежде всего добиться согласия ближайшего представителя министра внутренних дел, представить на его одобрение или просмотр программу своего концерта, выручку же от своего предприятия обязан вручить полиции, которая по произволу или положит ее себе в карман, или передаст сиротскому дому.

Желающий продавать газеты на улице должен иметь на то разрешение, должен записаться в полиции и носить на шее медную нумерованную бляху с блюдечко величиной. На открытие типографии, фотографии, книжной торговли и даже торговли москательными товарами нужно разрешение…

Крестьянин, для того чтобы построить в своей усадьбе баню, должен просить разрешение. Желающий молотить вечером при огне должен просить разрешение или подкупает полицию. Для того чтобы уйти от своего дома на расстояние больше 15 верст, нужно просить разрешение».

Считаю лишним комментировать приведенный отрывок. Читателям «Учительской газеты» не нужно разжевывать очевидные вещи. Да, традиции выученной беспомощности в нашем Отечестве очень давние. Но неужели неискоренимые? Оглянувшись назад, увидим, насколько краткими были периоды (мгновения) свободы, самостоятельности и подлинного, а не бутафорского равноправия. Неужели патернализм единственно приемлемая и наиболее устойчивая модель общественного устройства в России? Неужели нам никогда не выйти из затянувшегося на века детства?

И очень понятно, почему именно в России, где тиски государства имеют тенденцию к все более плотному сжатию, время от времени вспыхивают очаги революционных идей и анархических настроений. Подростки – мы, педагоги, это знаем, как никто, – не могут долго выдерживать удушающей опеки родителей. Они начинают бунтовать, если их свобода ограничивается слишком уж тесными рамками. Взрослый человек, имеющий возможность выбора, к бунту не склонен. Он ищет разумные и конструктивные решения. В бунте детей почти всегда виноваты родители, перегнувшие палку. Чем больше они доверяют ребенку, тем меньше у него повода к сопротивлению.

Странно, что власть не принимает во внимание этот известный факт, не делает выводов из исторических событий. Наверное, потому что мало читает и думает. Поэтому не проводит аналогии, не оглядывается назад и не делает проекции на наши дни.

Такие мысли появились у меня при чтении старой, но, увы, неустаревшей книги.