Большое горе маленьких людей. О нем рассказывают не всем и не всегда..

Мать восьмилетней девочки прекрасно знала, что сожитель насилует ежедневно ее дочь. Но ни в милицию, ни в социальные службы не обращалась. Да и дочери запретила. «Ну вот, представляешь, он нас оставит, – сказала мамаша. – И что мы кушать будем? На какие деньги жить?»

Мальчик, едва-едва научившийся писать, выводит кривыми полупечатными буквами: «Папа сказал, чтобы я снял трусы, и потрогал меня…». Не больше семи предложений, одно из которых: «Хватит!», обращенное скорее к своей памяти.

И множество детских рисунков, неумелых, корявых, но уже с анатомически правильными изображениями фаллических символов, половых органов и сексуальных актов. Вроде бы обыкновенный детский рисунок – «папа», «я», «дядя». Только «дядя» в разы больше папы, который не смог защитить малышку от насилия.

Это не пугающие выдумки очередного писателя детективов. Это реальные случаи из реальной жизни реальных детей. «Не всегда ребенок рассказывает, что с ним произошло. Например, есть подозрение, что он подвергся насилию из-за того, что стал демонстрировать ранее не свойственное ему сексуализированное поведение. Например, на первых этапах одна девочка ничего не хотела говорить, – рассказывает Анна Соловьева, психолог Московского центра психолого-медико-социального сопровождения «Озон». – Потребовался месяц работы с психологом, чтобы ребенок понял, что нам можно довериться».

Проблемами детей, пострадавших от насилия, «Озон» занимается с сентября 1996 года. Основателем центра была доктор медицинских наук профессор Тамара Сафонова. «Наш центр полностью находится на бюджете города, – рассказывает Валентина Дерябина, педагог-психолог центра. – И в Москве, и области он пока единственный в своем роде». Основная цель «Озона» – проведение диагностического обследования, психологической и медицинской помощи, реабилитация, оказание правовой и социальной поддержки детям, подвергшимся насилию. Сколько таких детей по России, сказать сложно – в 97 процентах случаев с подобными проблемами просто не принято обращаться в компетентные органы. При этом в 80 процентах случаев насилие – как физическое, так и психологическое – над ребенком совершают те, кто составляет его ближайшее окружение.

Педагог-психолог показывает огромный шкаф в своем кабинете, заполненный папками с делами пострадавших детей. Родители должны четко понимать, что главный принцип ведения работы центра – анонимность. Однако в случае расследования дела прокуратурой та имеет право произвести выемку документов. Кроме того, специалисты «Озона» следят за тем, чтобы не нарушались права детей-свидетелей, присутствуют на допросах, готовят заключения по запросам следователей, суда, органов опеки и попечительства. В ряде случаев центр предоставляет адвоката. «Бывали случаи, когда судьи вели себя по отношению к детям несправедливо и жестоко, – рассказывает Дерябина. – Один раз на суд по делу об изнасиловании выступать вызвали совсем малышку, у которой от произошедшего был настолько сильный стресс, что даже психолог рассказ о случившемся с ней несчастье вызнать смог с трудом. Девочка вышла – и слова сказать не может, из чего судья заключила, что девочка, дескать, ненормальная. И насильника оправдали…»

На первом этапе психолог проводит беседу с ребенком. Беседа записывается на аудионосители, иногда снимается на камеру. При этом родители могут наблюдать за ходом беседы из соседней комнаты. «У нас две комнаты для беседы с психологом, разделенные стеклом», – поясняет Валентина Дерябина.

В центре существует сенсорная комната, через которую воздействуют на тактильные и звуковые ощущения – мягкий свет, ковер, усеянный звездами, расслабляющая музыка, ароматерапия, фитотерапия по рекомендации врача. Возникает стойкое желание спрятаться в ней, как в ракушке. «Наши специалисты разработали специальную методику, чтобы определить, как ребенок себя чувствует до входа в комнату и после выхода из нее», – уточняет Валентина Дерябина.

Здесь есть и комнаты арттерапии, и зал лечебной физкультуры, и комната работы с песком и водой. «Все оборудование, все игрушки у нас функциональны. Есть, например, игрушки, чтобы проиграть семью, агрессию», – рассказывает Валентина Дерябина. Даже кухня центра входит в программу реабилитации ребенка. Некоторые дети, пришедшие в «Озон» из детских домов, просто не знают, какие предметы должны быть в доме.

К сожалению, ситуация такова, что оказать помощь ребенку без заинтересованного взрослого невозможно. Впрочем, если есть такой взрослый, но он не знает, куда обратиться, проблема тоже решается с трудом. Валентина Дерябина вспомнила случай: «Под конец рабочего дня мне позвонила директор школы и сказала, что в школу пришла ученица, вся избитая, и домой идти отказывается. Директор спросила: «Могу ли я оставить ее у себя?» Нет, ответила я. В таких случаях надо обратиться в органы опеки. Мы ничего тут сделать не сможем».