Бог из вагончика

Год Свиньи запомнится выходом нескольких долгожданных картин, среди которых «Однажды в Голливуде» Квентина Тарантино и «В Кейптаунском порту» Александра Велединского. Первый обеспечен непробиваемой информационной поддержкой, тогда как второй идет в кинотеатрах более скромно, без шумихи. А ведь нужно только добраться до кинозала, чтобы убедиться, какой подарок нас ждал и ждет.

Это четвертая полнометражная картина режиссера Велединского, открывшая XXVI Международный кинофестиваль «Окно в Европу». На сегодняшний день это самая сложная его работа – по драматургической структуре и по нелинейности сюжета. Одновременно это доступная для зрителя история, если ее смотреть с открытым сердцем. Сам режиссер называет жанр, в котором он работает, арт-мейнстримом. Ему удивительным образом удается использовать методы авангарда, при этом не запутать зрителя, а, наоборот, расширить его угол обзора.
Будто поднимаешься вместе с условным проводником на вершину горы, переводишь дух, наполняешь легкие свежим воздухом и любуешься видом, впервые открывшимся тебе. Теперь же ты видишь, как забавно смотрится сверху все то, что внизу. Там, у подножия, все вещи – дома, магазины, троллейбусы – казались большими и значительными, и только море по-прежнему величественно. Тем более что это стихия режиссера, моряка по первой профессии. Велединский делает то же самое, что и этот условный проводник, только не с пространством, а со временем.
Сюжет разворачивается параллельно в нескольких временных пластах: в 1926, 1941, 1945 и 1996 годах. Точка сборки – 22 июня, дата, обозначенная и как день летнего солнцестояния, и как день начала Великой Отечественной войны. Вначале зрителя ждут поясняющие титры, где говорится о том, что в древности именно этот день считался временем борьбы темных и светлых сил, когда решалось, кто будет верховодить – ангелы или демоны. Не зря по ходу фильма звучит рефреном вопрос: «Ты веришь в ангелов?» С той же самой периодичностью, с которой в «Мертвеце» Джармуша звучит вопрос: «У тебя есть табак?» Напомним: табак в фильме Джармуша имеет такое же метафизическое значение, как и ангелы.
География фильма Велединского тоже разнообразна: Севастополь, Сахалин, Кейптаун. Кстати, в Кейптауне режиссер не бывал, как не бывал и Кафка или Ларс фон Триер в Америке.
Зрителю предлагается интересное задание, похожее на детское упражнение «соедини точки и раскрась». Только благодаря нелинейности точки не обозначены цифрами, и соединит их каждый по-своему, да и раскрасит тоже как бог на душу положит.
Французские авангардисты 50‑х мечтали о том, что кинокамера когда-нибудь станет камерой-пером, камерой-авторучкой. Имелось в виду, что кинематограф достигнет уровня развития литературы и сможет обращаться с сюжетом, распоряжаться зрительскими эмоциями на том филигранном уровне, которого достигла литература. На уровне Уильяма Фолкнера, Льва Толстого, Джеймса Джойса или Хорхе Луиса Борхеса. Александр Велединский в своем фильме очень близок к этому алхимическому превращению камеры как сугубо визуального инструмента в нарративную камеру-перо. Как, кстати, и Тарантино в «Однажды в Голливуде».
И не зря в заглавие фильма вынесено название популярного шлягера 40‑х – «В Кейптаунском порту». Об этой песне можно снять отдельный фильм в жанре авантюрного детектива. Если не вдаваться в подробности, она сама по себе обладает такой мощной энергетикой, что во многом благодаря ей зритель не теряется в дебрях эмоционального и пространственно-временного произвола автора. Да и прелюдия – «Соль минор» Рахманинова, «Реквием» Моцарта, песня группы «ХЗ» «Нас с тобою на*бали» в исполнении БГ – все это направляет в саду расходящихся тропок Велединского.
22 июня, в промозглое сахалинское утро, судьба столкнула Пахана, Салажонка и Моряка. Не к добру пришлась эта встреча, случился конфликт, в ходе которого каждому показалось, что он убил своих двух оппонентов. Пахан досаждал Салажонку, хоть и был подельником и давно просился в расход. Моряку не нравились эти двое, уронившие его достоинство. Пахан в принципе был непримирим и при любом раскладе готов был пустить в ход перо или ППШ. Если бы вы стали свидетелем той потасовки с применением огнестрельного оружия, вы бы точно были убеждены, что финал фатален, как в «Бешеных псах» или в «Ромео и Джульетте».
Но Велединский, как Еврипид, использовал бога. Только не Deus ex machina, бога из машины, а Deus ex trailer – бога из вагончика. Милую девушку, спасающую ангела – маленького сына – от холода и голода. В нужный момент ребенок испускает крик и меняет исход боя. Благодаря этому история имеет свое продолжение. Каждого из мужчин, столкнувшегося в тот злополучный день в доках Сахалина, ждет долгая жизнь. Насколько она была счастливой и осмысленной? Это они выясняют в 1996 году, накануне выборов Президента РФ. А ребенок, чей крик принят путниками за голос ангела, станет обычным щипачом, предводителем севастопольской шпаны.
В фильме все настолько переплетено, что все пересказать, как и предсказать, невозможно, если у тебя нет в запасе пяти часов времени. Это правда: все настолько сконцентрировано, что два часа с небольшим, показанные нам режиссером, оказываются более емкой формой, чем судорожный пересказ всего того, что происходило на экране.
Попробовать пересказать «Шум и ярость» или «Войну и мир» – то еще занятие. Гораздо интереснее, чтобы каждый читатель погружался в них сам, чтобы у него был experience, опыт. Точно так же и с фильмом «В Кейптаунском порту». Эта картина просто вдохновляет на исследование, погружение, соединение пресловутых точек и на опыты раскрашивания картины, данной художником. История не закончена, поскольку часть героев живы, а другой герой, Пахан, задал своим потомкам дилемму на десятилетие вперед.
Культурологи и социологи любят выделять волны, поколения. Что вот поколение 40‑х другое, нежели поколение 50‑х, а шестидесятники и семидесятники вообще антагонисты. А восьмидесятые совсем не то, что девяностые. Но дело в том, что режиссер в первую очередь видит море, океан. Он забирается на самую высокую гору и смотрит на судьбы людей оттуда. Все то, что считалось значительным – троллейбусы, выборы, разборки, деньги в коробке из-под ксерокса, – все это не то, что теряет смысл, но видится больше пеной в мутном потоке. И тем не менее все важно – море, пена, поток, случай, патрон, застрявший в патроннике, миг до столкновения твоей машины с тачкой нового русского. Все это и есть жизнь – тайна, не разгаданная до сих пор. Александр Велединский нам об этом напоминает и, кажется, готовит нас к восприятию своей следующей работы – экранизации эпического романа Захара Прилепина «Обитель», где действие будет происходить в соловецком лагере.